Слон для Карла Великого - Гузманн Дирк
Танкмар оцепенел:
– Вы хотите остаться здесь, господин?
Исаак задумчиво кивнул:
– Вот именно. И чем дольше я об этом думаю, тем больше мне нравится этот план. Да, это превосходный план. При условии, что мы останемся в живых после этой рискованной затеи. А теперь слушай внимательно…
У Рихольфа выдался плохой день. Утром он проснулся с такой страшной головной болью, от которой взвыл бы самый крепкий лесной дух в Ломбардии. При этом накануне вечером он всего лишь каких-то три раза опорожнил свою кружку. И тем не менее Ирминтруда опять устроила ему скандал. Когда он слишком поздно приходил домой, она орала на него. Если он приходил слишком рано, то, опять же, это становилось причиной для того, чтобы попрекать его. Если она унюхивала запах вина в его дыхании или он нетвердо держался на ногах, она пинала его, вырывала у него волосы из головы целыми клочьями или расцарапывала лицо. Когда товарищи при смене караула спрашивали о его ранах, он выкручивался из этой постыдной ситуации, выдумывая всякие непристойности о своей бурной семейной жизни. Ирминтруда! Она с каждым днем все больше превращалась в ведьму. Куда подевалась ее кротость, с тех пор как она три года назад застукала его в караульном помещении с худой рыжей Фредеруной…
Рихольф топал по коридору так, что доски пола под его ногами дрожали. А тут еще проклятые арабы со своим чудовищем! Надо же, чтобы мусульмане остановились именно в таверне «Рыба-кит». Там они, наверное, набросятся на Фастраду и Ротхильду, чьим постоянным клиентом был он, Рихольф. Наверное, вонь от этих сарацин еще целую неделю будет держаться на обеих оконных курицах[30] и лишать его всякой радости. И это тогда, когда ему доверили охранять этого огромного демона! А после обеда этот черт отважился облить его водой! Даже его капитан, всегда такой серьезный, не смог удержаться от смеха.
Рихольф в бешенстве выхватил меч из-за пояса. Позади трое его спутников, стараясь поспевать за ним, тоже схватились за мечи.
Собственно говоря, время его службы уже давно закончилось. И тут ему поступил новый приказ. Двоих чужестранцев нужно было забрать из восточного крыла и заковать в цепи. Это было далеко не безопасно. Нельзя сказать, чтобы Рихольф испугался, однако он верил в приметы. А такой день, как этот, не обещал ничего хорошего.
Перед одной из дверей четыре вооруженных стража остановились. Рихольф глубоко вздохнул и потянул дверь на себя. В помещении одиноко горела свеча, дававшая больше теней, чем света. Какой-то старик сидел в полутьме на краю кровати. В руке он держал нечто продолговатое. Кинжал? Рихольф прищурился и вытянул шею. Нет. Между пальцами виднелось перо. Когда здоровенный как бык страж пригляделся и увидел, что рука старика трясется, к нему вернулась былая уверенность. «Вот я его сейчас и подгоню», – подумал он и ворвался в покои.
Исаак встретил вторгшихся к нему людей улыбкой.
– Вы пришли слишком поздно, стол уже убрали. Должен сказать, было восхитительно вкусно. Вы не могли бы передать вашему главному повару мою похвалу? – Он сдержанно отрыгнул.
Взгляд Рихольфа пробежал по столу с остатками пищи:
– Это был твой прощальный ужин – ужин приговоренного к смерти. Тебе придется отучить себя от чревоугодия. Те, кто сидит в тюрьме, кормятся мясом крыс и насекомыми. А где спрятался второй? – И он нацелился мечом в узкую грудь старика.
Исаак медленно встал. Он обмахивался пером, как веером.
– Мой раб предпочел выпасть из окна. Он был таким милым, что оставил мне свою порцию еды. Какая образцовая умеренность! Хотя жалко его, вы так не считаете?
Рихольф поспешно подошел к проему в стене. Шлем не давал ему высунуть голову в темноту ночи. Сорвав его с головы, он осторожно просунул свой угловатый череп в проем. Ветер взъерошил его волосы. На уровне шести человеческих ростов ниже себя он увидел какой-то тюк, лежащий на земле, неподвижный и скрюченный.
Довольный, он втянул голову назад и кивнул своим соратникам:
– Мертв, как поросенок на вертеле. Мы позже соскребем с земли его останки. А теперь займемся тобой, собака. – Он схватил седовласого Исаака за плащ и притянул к себе, как детскую игрушку. – Пора заковать тебя в железо, прежде чем в голову тебе придут глупые мысли. Тюрьма ждет тебя, старик. Иди вперед, или я тебя прирежу!
Исаак все еще улыбался. Он поднял руку с пером между своим лицом и лицом солдата.
– Говорят, что перо сильнее меча. Вы когда-нибудь об этом слышали?
Это было слишком. Рихольф поднял руку, приготовившись нанести удар своему пленнику рукояткой меча прямо в лоб. Он уже открыл свои толстые губы для крика. Однако крик так и не вырвался из его глотки.
Исаак широко раскрыл рот и вдруг сунул перо себе в глотку. Его шея содрогнулась, словно от невидимых ударов. Сначала изо рта у него вырвался газ. А затем он щедро выплеснул рвоту прямо в лицо Рихольфу. Все содержимое его желудка – мясо, хлеб и овощи, которые Исаак перед этим почти насильно впихнул в себя, – вырвалось, поднялось, наполовину переваренное, по пищеводу вверх и наконец нашло выход. Мягкие снаряды разбивались о лицо Рихольфа. Слишком поздно стражу пришла в голову мысль, что надо было бы закрыть рот. Он почувствовал у себя во рту что-то теплое и горькое. А затем его кишки откликнулись, и Рихольф пал на колени, чтобы тоже предаться неудержимой рвоте.
Исаак быстро развернулся и выскочил через широко открытую дверь. Мимо обоих стражей, которые с ужасом наблюдали за происходящим. Вдоль по коридору. Налево, по лестнице вниз. Кашель Рихольфа преследовал его. Где-то вдалеке чьи-то голоса рявкали приказы. Ступени заканчивались на галерее. Оттуда еще одна лестница вела дальше вниз. Зал, окруженный колоннадой, открылся перед ним.
Исаак остановился и прислонился к одной из окрашенных в красный цвет колонн. У него было такое чувство, что сердце хочет выскочить у него из груди, и он заставил себя усмирить дыхание, чтобы оно его не выдало. Где-то над ним послышались поспешные тяжелые шаги ног, обутых в сапоги.
Исаак вытер губы и подбородок. «Если мне немного повезет, я смогу спрятаться от них», – подумал он. На бледном песчанике стен зала виднелись три двери. Он бросился к первой попавшейся. Закрыта. Вторая дверь была немного приоткрыта.
Он заглянул в нее так осторожно, насколько можно было позволить себе в этой спешке. В темноте за дверью было тихо. Он быстро проскользнул внутрь, закрыл дверь за собой и задвинул засов.
Исаак обнаружил, что находится в восьмиугольном помещении. Через высоко расположенное окно лунный свет падал на каменный блок в центре восьмиугольника. Купель для крещения. В Аахене и Ингельхайме император тоже приказал соорудить такие помещения. Купель была пока еще не совсем готова. Каменщики оставили молотки и долота вокруг базальтового блока. Исаак подумал, не стоит ли ему вооружиться этими инструментами, однако тут же отбросил эту мысль. Что мог бы сделать старый еврей с одним молотком против мечей длиной в руку?
С восточной стороны помещения возвышались строительные леса, доходившие до окон. Оттуда, быть может, пролегал путь на свободу. Лестница просто приглашала взобраться на строительные леса. Исаак прокрался назад, к двери. Прижав ухо к замочной скважине, он прислушался, не появились ли его преследователи, однако не было слышно ни звука. Это ободрило его, и он схватился за лестницу, быстро проверил ее на прочность и стал подниматься вверх.
Первого уровня он достиг быстро. На высоте второго уровня перекладины лестницы закончились. Теперь ему придется карабкаться по лесам. Он схватился за трап над своей головой. На какой-то момент его ноги зависли над пропастью. Леса сильно раскачивались. Затем он втащил свое тело на самую верхнюю доску. Горячее дыхание и пот смешались с холодным ночным воздухом, который веял из окна. Неужели это был выход?
Он свесился через подоконник. Внешняя каменная стена уходила далеко вниз, в заброшенный двор для пристроек резиденции. Между камнями стены виднелись трещины, за которые могли бы уцепиться крепкие руки. На четыре фута ниже окна из стены выглядывал водосточный желоб, под которым можно было надеяться найти отверстие в качестве опоры для его ноги. Шаг за шагом в ночи стал прорисовываться путь к бегству. Однако опасность оставалась, а от страшной высоты у него закружилась голова.
