Ежегодный пир Погребального братства - Энар Матиас
Шагая сквозь темноту, немного пришел в себя.
В тяжелое время дефицита надо уметь выпутываться.
Я проявил воображение и ловкость.
Преступником может стать кто угодно, вот я и доказал. По прибытии в дом Люси я уже воспрял духом и чрезвычайно гордился добытыми свечками. Четыре из них я прилепил к тарелкам на глазах у изумленного Арно и старикана, который тем временем проснулся; тарелки расставил по углам стола. Я не заметил, но у моих святых свечек сбоку оказалось украшение — маленькие синенькие богоматери. Выглядело дико, словно полуночное бдение по покойнику, только вместо покойника — корзинка из-под фруктов.
А между тем было уже пол седьмого: моя экспедиция заняла целый час, зато теперь было видно. Я вернул фонарик на буфет и сел к камину — выдохся совершенно.
Да уж, до чего только не доведет этнология, думал я, слушая, как Арно декламирует календарь:
сегодня, 22 декабря, святой Франциск Ксаверий и т. д. и т. п. До чего она только не доведет — даже до воровства. Как Жан Вальжан с подсвечниками, украденными у епископа. Тут я вспомнил, что захватил с собой «Девяносто третий год», и достал книжку из кармана. Странное дело, ни старикан, ни Ноно не спросили меня, чего это я у них торчу, словно член семьи. В свете пламени лицо старика вытягивалось еще больше; неизменная кепка бросала на стену жуткую тень. У Ноно руки спокойно лежали на коленях. В итоге я не жалел, что пришел.
Арно не дал мне долго читать — ну и хорошо, при свечах читать одна мука. Стали играть в даты. Я составил ему небольшой список событий, которых недоставало в его коллекции, он был в восторге: 7 апреля 1884 года в Кракове родился Бронислав Малиновский, 28 ноября 1908 года в Брюсселе родился Клод Леви-Стросс, и т. д., и главное — 11 июня 2015 года великий антрополог Давид Мазон окончил первый цикл магистратуры, и т. д. Скорость, с которой он способен заучивать наизусть, поразительна. Но сортировать информацию может исключительно по дате. Спроси его: Арно, а когда у нас святой Марсиал? И никакого результата, а если сказать: «Тридцатое июня», то с железной вероятностью дальше пошло-поехало: 30 июня — святой Марсиал и т. д. Еще я понял, что Арно почти не умеет писать; ему надо несколько часов, чтобы нарисовать четыре буквы. И потом, он меня немного разочаровал тем, что почти не умеет считать в уме, — я думал, он как «Человек дождя». А он две цифры сложить не в состоянии. Календарь меня немного утомил, я предложил ему во что-нибудь сыграть, он дико возбудился. В шашки с ним нечего и садиться, но к игре в лошадки у него явный талант. Азарт игры, близость победы или поражения вызывают у него эмоции вроде недавнего воздействия алкоголя: он сопит и краснеет — то ни слова не говорит, то, наоборот, тарабанит со страшной скоростью, будто захлебываясь. Ну, в общем, славно повеселились, давненько я не играл в лошадки.
Было уже восемь с гаком, дедуля отужинал, макая куски хлеба в тарелку с молоком (фу). Я спросил Ноно, хочет ли он есть, он ответил, а Люси? Она когда придет? Вряд ли сегодня вернется, сказал я. Он явно расстроился.
Я поискал, что бы ему приготовить на ужин, решил попробовать себя в качестве няньки. В закутке нашел пакет макарон и кастрюлю, налил в нее воду и поставил закипать. Ноно в полном восторге завопил: макарошки, макарошки! Ну хотя бы с едой никаких проблем. Потом я как-то заскучал. К поездке в Париж надо было кое-что доделать, собрать чемодан, позвонить Максу, узнать, не передумал ли он везти меня на вокзал, если, конечно, движение восстановят.
Арно заглотил свои рожки с маслом так, словно не ел десять дней, — чистое удовольствие смотреть.
Дедуля отправился в постель — в свою спальню (скорее, шкаф), из главной комнаты туда ведет крошечная дверь, которой не видно из-за камина, я сначала не заметил. Арно поцеловал его, пожелал спокойной ночи и тут же сам раззевался.
— Пи-пи, чистить зубы, — сказал он.
Пес воспользовался тем, что дверь в сад приоткрыта, и влез в дом, — у меня не хватило духу выставить его наружу, и он свернулся калачиком у огня.
Потом Арно пошел наверх, и я из любопытства увязался за ним. На втором этаже — две комнаты, залитые тьмой. Комната Арно, похоже, вся завалена фигурками из конструктора и лего; он в темноте стал раздеваться; натянул пижаму и залез в постель. Было как-то неловко, я смутился и вышел из комнаты — почти вслепую. Стал спускаться по лестнице, и вдруг накатила такая тоска, и еще стыд почему-то; я минут пять помаялся, подложил в камин дров, проверил, нет ли поблизости чего пожароопасного, надел куртку и ушел в «Дебри науки».
3 января
Ну вот, я и вернулся.
Нелегко было утром уйти от Лары, хотя мы и ругались всю неделю, — думаю, она в сильном стрессе из-за своего административного экзамена. В конце месяца приедет в «Дебри науки» на несколько дней. Сам я не хочу уезжать с площадки до начала марта, даже на выходные (потому и ругались), надо же дело делать.
Разобрал чемоданы, выложил вещи, вычистил ванную — отсутствие отопления не помешало мелким тварям расплодиться во множестве, фу, бр-р.
Снег растаял. Не так холодно (6 градусов), электричество работает, мопед заводится, что еще нужно трудящимся.
Повестка дня: закупка продуктов в Кулонже, посещение Матильды, затем аперитив в Рыбкафе.
Наконец-то выплатили стипендию! Решил купить машину, все же понадежнее, чем Попрыгунчик. Может, даже кабриолет куплю, а что. Классно будет ездить по полям в хорошую погоду.
5 января, продолжение
Поздравил с Новым годом мэра, Томаса, Макса и картежников, выпил пару стаканов белого с кассисом (признаюсь, я скучал по нему; на самом деле, кажется, предпочитаю его шампанскому), поболтали о том о сем. Макс провел каникулы один — расслабонообразно, по его собственному выражению. На мой вопрос о трансформаторе — что же с ним в итоге случилось — никто толком не ответил. Томас говорил с кем-то из электриков, тот сказал ему, что рационального объяснения просто нет, будку точно кто-то вывел из строя, но, как именно, вообще непонятно. Трансформатор реально взял и сгорел. Следствие разберется и накажет, — тут Макс развеселился. Вы там про презумпцию невиновности не забудьте, между делом. «У самих-то электриков вечно презумпция жертв», — не унимался Макс. «Чего говорить, без всякой презумпции жертва — это я, — встрял Томас. — Вы же у меня десять кило угря и щуки сожрали, чтоб не стухло, ты что, забыл». — «Это последствие скорее положительное, — ответил ему художник, — мне хоть каждый день такие теракты подавай — с раздачей щучьих кнелей». А мэр хмыкнул и добавил: «Да при нынешнем морозе зарыл бы угрей в сугроб, они бы и не испортились».
Словом, все в добром здравии и пьют не меньше прежнего.
Вернулся в «Дебри науки» к 8:00, поужинал (скумбрия в томате / макароны), записал пару мыслей, отправил пару мейлов. В 11:05 случилось странное: вдали что-то рвануло — то ли большая петарда, то ли ружейный выстрел. Сразу подумал про теракт — глупость неимоверная. Ни тебе полицейских сирен, ни карет скорой помощи — пусто; в деревне снова воцарилась тишина.
Смотрел в интернете объявления о продаже автомобилей. С откидным верхом машин мало и все дорогие. С Ларой чатиться лень. Семнадцать минут первого — отбой.
4 января
Вернулся к диссертации, перечитал все двадцать страниц раздела «Вопросы». Скажем прямо: полное дерьмо. Безнадежно и непоправимо. Я считаю, надо все сделать заново, но изменив подход: подожду, пока накопится материал, и тогда начну писать. Небо низкое и тяжелое, идет дождь. Не то чтобы подавлен, но как-то грустно. Пообщался с Гари — стало полегче. Очень симпатичный человек, ей-богу. Поговорили о том, что можно делать зимой; он сказал, что до марта все довольно тихо. Удобряют почву, чинят инструментарий… Показал мне, как работает его новый трактор с GPS, гениальная штука. В память бортового компьютера введены все имеющиеся участки земли. Просто выбираешь функцию (посев, вспашка, опрыскивание и т. д.), выводишь трактор на исходную позицию на участке — и всё, не надо ни руль крутить, ни давить на педали. Невероятно. Внутри сидеть все равно нужно — следить за тем, что он не ошибается и не возникла какая-либо опасность, но вообще-то все на автоматике. Прогресс идет семимильными шагами. На больших ровных участках это очень и очень практично, говорит он. Охотно ему верю. Матильда тоже на нем работает — я не знал. Иногда проводит фитосанитарную обработку или может пройтись на комбайне. Гари объясняет мне, что они всегда всё делали вместе, но при этом легко признает, что сам он в бухгалтерии ни бельмеса и в компьютерном документообороте тоже. История фермы вполне показательна для эволюции французского сельского хозяйства: коллективная механизация в начале века, паровая маслобойка и т. д., затем постепенный переход к интенсивному земледелию, начиная с послевоенного периода; комбайн, трактора, удобрения; увеличение посевных площадей в 1970-х годах, добавление земель за счет прирезки соседних наделов: от родителей жены, дядей, соседей и т. д. путем наследования или аренды; кризис перепроизводства в конце 1980-х, рост урожайности, обременение долгами, вплоть до нынешнего дня, когда мировые цены на зерно принесли неплохой доход, — но деньги уйдут в основном на погашение гигантских ссуд, которые все набрали десять — пятнадцать лет назад. Гари признает, что у него дела намного лучше, чем у скотоводов и производителей молока: главное преимущество отрасли — возможность длительного хранения: засыпал зерно в элеватор и жди, когда можно продать подороже. У его двоюродного брата чуть дальше на севере животноводческий комплекс, так тот едва сводит концы с концами, инвестиции огромные, а расценки низкие, заводчики делают скидки для супермаркетов, а уж скотина на убой идет просто по смешной цене. Единственно, как можно заработать деньги, считает Гари, — это делать ставку на качество: чисто полевой выпас, племенные породы скота, контролируемая марка местного производства: маржа выше, но затраты при этом (создание поголовья, расход времени и объем площадей) тоже гигантские. Короче говоря, замкнутый круг.
