Алексей Иванов - Неся гнев Корусанта
- А? - услышал он едкий голос Муаттита. - Ты про это?
Тварь не атаковала. Пока. Лишь наблюдала. А может просто смаковала весь ужас, исходящий от каждой частички Кида.
- Ты хотел разглядеть то отродье в колбе? - рассмеялся древний пришелец. - Так вот оно! Узри свою смерть, D'hau! Thau La Kut!
Тварь метнулась к нему. Быстро. Молниеносно. Не дав жертве даже моргнуть. Она полностью окутала тело клона, проникая внутрь его тела. Кид почувствовал, как что-то склизкое и инородное ворвалось в его организм, окутывая каждую клетку, каждый гребанный эритроцит! Разум заполонил картины смерти и разрушений. Тысячи людских лиц гнили и разлагались заживо перед его глазами. Крики. Женский плачь. Детский крик. Голова раскалывалась от напряжения, тело сводило судорогой от резкой колющей боли. В груди словно рос здоровенный комок, готовый выдавить ребра изнутри, вырываясь наружу. Но...
Именно это помогло снять с него оцепенение. Боль неожиданно резко заставила вспомнить то, зачем он здесь. Страх смерти помог понять, что он не помрет тут. Не сейчас. Не до тех пор, пока Сумари грозит опасность. Иначе, его жизнь так и закончится ничем. Маленькая девочка, которую он почти не знал. Ее мать, воспользовавшаяся им в своих целях. И сейчас именно они были тем путевым маяком во тьме, который вел по терявшийся корабль его души. Не потерять этот свет. Добраться до берега, забыв все бури, оставшиеся позади. Жить. Жить. Жить. Жить!
"Я не для того...Зашел так далеко...Чтобы сдохнуть здесь!"
Безумная догадка, подстрекаемая неминуемой гибелью в случае бездействия, заставила его покрепче сжать зубы.
- Большая... - злобно, едва разборчиво, прохрипел 47-й. - Ошибка, шлюха!
Он выпустил все. Все "заслонки" в своем разуме, которые хоть как-то ограничивали поток Силы в его теле. Все, до последней капли. Клон почувствовал, как из каждой клетки организма начала вырываться неудержимая волна, сметающая все на пути. Он перестал бороться с Тварью. Наоборот. Мысленно схватив суку за "горло", Кид притянул ее ближе, глубже, намного дальше в себя. На миг существо опешило. Еще через секунду - начало недоумевать. Как раз столько времени потребовалось, чтобы покрепче "привязать" ее. 47-й отчетливо уловил нотки боли, идущие от Твари. Поняла наконец? Но уже поздно дергаться, милочка. Гори, тварь!
Болезненные отголоски существа были подобны симфонии Вагнера - волнующими, вызывающими эйфорию и какой-то неописуемый боевой запал. А потом все закончилось, не успев толком начаться.
Кид устало рухнул на колени. Он недоуменно посмотрел по сторонам. Что, и все? А где же...где...На короткий миг стало даже как-то грустно и обидно, что ли? Словно Тварь не оправдала своих ожиданий. Где большой гребанный взрыв? Где столб света до небес? Эй, только ведь все началось! Ощущение, словно тебя облапошили. Словно купил билет на мегаблокбастер, а на экране начали крутить рекламу пиццы вместо фильма. В его теле остались лишь жалкие остатки Твари, которые в скором времени распадутся...Что за черт? Что...что это?
Обескураженный боец тупо стоял посреди зала, пытаясь осмыслить произошедшее.
- Ты жив? - раздался уже знакомый, но не то чтобы приятный слуху голос. - Как? Как?! То есть...я...это...
- Иди ка сюда, амфибия, - Кид злодейски улыбнулся обескураженному ракатанцу. - Иди к папочке, сопляк.
- Благородный сэр, я вас поздравляю с победой! Вы...Вы превзошли все мои ожидания и...
- Толи еще будет!
Все-таки старые воспоминания принесли нечто хорошее. В памяти Томаса еще остались упоминания о том, как пробивать пенальти. Кажется, в детстве он был капитаном дворовой команды. Никогда не знаешь, что может пригодится в будущем, верно? Покореженный голопроектор по дуге пролетел через пещеру и шмякнулся на металлический пол. Изображение ракатанца почти полностью скрылось за помехами, сквозь которые все равно четко были различимые взмахи руками и жесты, наверное означающие мольбу о пощаде. Хотя, с той же вероятностью Муаттит мог просто посылать Кида в очень интересные и познавательные места. Визги ракатанца приобрели совсем уж неразличимый характер. Правда, пищал и визжал он довольно таки забавно, прям как поросенок перед убоем. Деловито дойдя до протектора, Кид готов был поспорить, что на долю секунды увидел трясущееся лицо пришельца, сквозь завесу помех. Философски пожав плечами, клон, используя всю силу и массу, еще раз замахнулся. Древний проектор на околозвуковой скорости, придаваемой пинком злого расхитителя гробниц, пронесся мимо крио-камеры и сочно впечатался в противоположную стену. На грани слышимости, едва уловимо, в воздухе прозвучал болезненный вой, а Кид ощутил, что кто-то получил и так задержавшуюся путевку в один конец.
- Доразвлекался, старый пень? - поучительно протянул 47-й брезгливо пнув вконец раздолбанный проектор.
Бедная железка, издав последний писк, безвольно развалилась на запчасти. Внимательно оглядев их, ветеран достал из кучи рухляди какой-то шарообразный толи подшипник, толи еще какую хрень размером с голову.
- Бедный Йорик, - зловеще хмыкнул Кид. - Это был человек бесконечного остроумия и неистощимый на выдумки.
47-й брезгливо отбросил уже бесполезную шарообразную хрень. Оставалось еще кое-что доделать. Но это не принесет того удовлетворения, как думалось сначала. Немного порыскав в груде металлолома, клон нашел то, что должно подойти для последнего аккорда в этой пьесе. Он обернулся в сторону крио-камеры. Бледно-голубая жидкость мелко бурлила, словно кто-то закинул туда пачку карбида. Человеческий силуэт медленно зашевелился. Словно бабочка, пытающаяся вырваться из своего кокона. Кид медленно доковылял до камеры. Силуэт резко дернулся. С той стороны толстого стекла появилась отчетливая тень человеческой ладони, которая бессильно скребла по стенкам колбы.
Ветеран приложил руку к стеклу. Ей было страшно - он чувствовал. Невольница безумной идеи-фикс, которая томилась здесь почти пять тысяч лет. Слишком долгий срок, даже для такой, как она.
- Прости, - едва слышно прошептал мужчина.
Он подошел к пульту с несколькими светящимися клавишами. 47-й знал, что нужно делать. Когда он быстро пробежался пальца по панели, рядом с тихим скрипом выдвинулась небольшая темная емкость, расписанная такими же символами, как и сама крио-капсула.
- Сейчас все закончится.
С этими словами, клон резко вогнал небольшую тонкую спицу, бывшую когда-то частью механизма раката, себе в плечо. Ветеран мелко дернулся от боли, но тут же не медля вытащил спицу, обильно смоченную багровой кровью. Все закончится сейчас. Кид несколько раз постучал пальцем по инструменту - и три маленькие капли крови одна за одной упали в выдвижную емкость. Он еще раз посмотрел на существо внутри. Ее неясный силуэт силился вырваться, пытаясь пробить брешь в своей темницы. Устало закрыв глаза, 47-й с силой вжал одну из клавиш. Не произошло ничего экстраординарного. Лишь силуэт как-то подозрительно резко дернулся, а через секунду застыл, медленно оседая на дно камеры. Он ощутил еще одну смерть. Как же хотелось надеяться, что последнюю. Черт, как же он устал. Прислонившись спиной к проклятой капсуле, Кид медленно осел на пол. Как же он устал...
***
Ранна практически засыпала в своем кресле, сидя перед койкой своей дочери. Девочка тихо посапывала во сне, обвешанная датчиками, трубками и хатт пойми чего, словно праздничное дерево. Им выделили небольшую, но чистую и светлую палату, где кроме той самой койки не было ничего, кроме небольшой тумбочки и маленького холодильника с едой. Изнутри их маленькой комнаты открывался вид на приемный зал больницы, где доктора, облаченные в белые халаты деловито сновали туда-сюда. Небольшой прибор возле кровати тихо пикал каждые две секунды, отменяя ритм сердцебиения ее маленькой девочки. Тау'Лика закрыла лицо ладонями, закутавшись в старый теплый плед, предоставленный медсестрой госпиталя. Черт бы их побрал. Почему именно они? Почему все так? Сердце матери болезненно сжималось каждый раз, когда она смотрела на свою девочку. Свою малышку. Тви'лека вслушивалась в каждый вдох и выдох дочери, словно отмеряя моменты до того, как она неуклюже потрёт глаза и быстро захлопает своими тоненькими ресничками, пытаясь отыскать маму. Черт подери. Ее состояние ухудшалось - и врачи не знали почему. Они перепробовали все, что смогли, сделали целую гору анализов, даже какой-то псих с недельной щетиной из мед. персонала пристально разглядывал ее дочь, а потом резво удалился стуча по полу чудаковатой тростью. Медсестра сказала, что это был лучший доктор в их больнице. Но если это называлось "лучший", Ранна даже боялась представить, какие были остальные. Жизненные показатели ее дочери ухудшались с каждой минутой - и она ничего не могла сделать. Все ее былые похождения, весь ее опыт были ничем по сравнению с неизвестной болезнью. Лучше бы она так и осталась в участке. Лучше бы она не знала, что с ней. Лучше бы... Нет! Все это - лишь минутное помутнение. Она должна быть с дочерью! Всегда должна быть с ней!
