Невеста вождя драконов - Милена Вин
Оказавшись легко обманутой, сбитой с толку проделками Хель, Мика не желала сдаваться и стремилась попасть, если не в мир живых, то хотя бы в чертог асов, туда, где должна была оказаться после смерти. Но с каждым мгновением, проведенным в этом мире, надежда угасала, как последние лучи солнца в преддверии ночи.
Мика отчаялась. Попытки вернуться назад, вырваться отсюда, словно из навязчивого видения, она оставила у моста Гьялларбру, где пыталась докричаться до Модгуд. Но та, пребывая на другом берегу, даже не обернулась. Мост не пропустил ее — пробуя ступить на него, девушка каждый раз упиралась в невидимую стену, о которую до крови разбила все костяшки пальцев.
Постепенно мир мертвых делал мертвыми и ее чувства. Тоска, боль, царапающая легкие при каждом вздохе, гнев и страх — все это становилось слабым, едва задевавшим сердце. На смену всему приходило холодное, как и сам Хельхейм, равнодушие, безразличие, которым можно было ранить. Забывались яркие краски, свет и радость. Забывалось лицо Генри, голос Рея, уходило тепло, оставляя ее в одиночестве.
Микаэлла не знала, что случится дальше: станет ли она одной из тех чудищ, что стремились полакомиться ею, или, лишившись всего светлого, самовольно бросится в яму, пополнит ряды убийц, навечно заточенных в темницах. Она и не успела принять окончательное решение, сдаться на потеху Хель: темноту неожиданно разорвал луч света, но не поспешил исчезнуть, а напротив, начал стремительно расти.
Чувствуя, как что-то затрепетало внутри, что-то, отдаленно напоминающее сердце, Мика выбралась из пещеры, замерла у входа, касаясь пальцами мшистых камней. Призрачно-голубой свет расходился в разные стороны волнами, отгоняя притаившихся в темноте чудовищ, струился по земле, двигался прямо к ней.
Наконец, через туманную дымку стали проступать очертания женской фигуры, облаченной в длинное невесомое платье и накидку, шлейфом тянувшуюся за ее спиной. Призрачное лицо приобрело знакомые черты. Мика сощурилась, пытаясь понять, кто предстал перед ней.
Когда губы женщины дрогнули в мягкой улыбке, она шагнула к ней и шепнула осипшим от волнения голосом:
— Мама?..
Не веря своим глазам, Микаэлла заметила, как женщина кивнула, и выдохнула с невообразимым облегчением, испытать которое она уже и не мечтала. Боясь, что дух родной матери может исчезнуть, девушка продолжила стоять, неотрывно следя за ней. Та сама приблизилась, остановилась рядом, совсем близко, но не решилась протянуть руку, коснуться щеки дочери, почувствовать еще хранящееся внутри нее тепло, по которому она так сильно тосковала долгие двадцать лет.
— Что ты тут делаешь? — шепотом, словно страшась, что Хель услышит ее, спросила Мика. — После смерти ты тоже попала сюда?
Эидис отрицательно качнула головой.
— Нет, я лишь гостья. Пока Хель дремлет, Модгуд пропустила меня повидаться с тобой. Я же нашла свое место в Фолькванге, дворце Фрейи.
— Фрейи... Она сестра Фрейра, да?
— Да, верно. — Не в силах избавиться от улыбки, Эидис поджала губы, но уголки все равно дрожали, стремясь растянуться. Слезы, пусть и ненастоящие, застелили глаза. — Он все же нашел способ видеться с тобой... — произнесла она тихо. Хрустальные капли скатились по ее призрачно-голубому лицу, рассыпались на мириады мелких частиц, не успев достать до подбородка. — Не перечь ему, Мика. Никогда. Он этого не любит... И прислушивайся к его советам. Он никогда не пожелает тебе зла.
— Он предупреждал меня, — девушка потупила взор. — Говорил не доверять, быть всегда начеку. Я сглупила… Позволила Тире обмануть себя.
Эидис вздохнула, сокрушаясь про себя по той женщине, что была для нее опорой, верным другом и сестрой. Крепко сжала пальцы в замок, огляделась, ни на чем не задерживая взгляд, просто боясь взглянуть на дочь и признаться, что в безумстве Тиры отчасти виновата она сама.
— Фрейр, может, и поворчит, — с улыбкой проговорила Эидис, — но всегда поймет и простит. Не кори себя и не позволяй злости на Тиру завладеть твоей душой. Одинокая и опечаленная… Эта женщина постепенно утратила смысл своего существования, а вместе с ним и разум.
Мика подняла глаза на маму, желая спросить, откуда она знает бога плодородия и лета, почему отзывается о нем так, будто знает его уже давно и очень хорошо. Но Эидис резко посмотрела на нее, одним тревожным взглядом отбив все вопросы в сторону, и положила ей на плечи свои искрящиеся светом руки. Мику пробрала дрожь, легкая и приятная, и ей вдруг страшно захотелось сжать маму в объятиях.
— Послушай, милая... — зашептала Эидис, придвинув девушку к себе и приложив ладони к ее все еще теплым щекам. — Это не твой мир. Тебя заманили сюда обманом. Хель посмела провести самих асов. Если бы смерть настигла тебя, ты прошла бы через врата Одина, попала бы прямиком в Вальхаллу, но не сюда... не в это мрачное место.
— Значит, я могу уйти?
Горько улыбнувшись, Эидис опустила руки, забрав нежность, с которой Микаэлле жутко не хотелось расставаться.
— Не совсем. Ты не была отмечена ни Одином, ни Фрейей, а значит, пройти через мост, как это сделала я, у тебя не получится. Модгуд не пропустит, даже если очень сильно этого захочет. Ее обязывает клятва.
— В ловушке, как в Архане. — Мика обняла себя за плечи, услышав вдруг волчий вой, донесшийся откуда-то из глубины темного леса. — Во владениях Хель другие боги бессильны.
— Да, так и есть... Но Хель не учла, что в тебе живет вовсе не одна жизнь.
— Что?..
Искренний испуг слился с изумлением и застыл на девичьем лице. Сглотнув, она чуть сильнее впилась пальцами в кожу рук, царапнула ногтями, оставляя следы. Хотелось вдохнуть поглубже, хоть и воздух был пропитан ядом, но Мика не смогла — дышала тихо, почти беззвучно.
Тонких губ Эидис коснулась грустная улыбка.
— Моя девочка, — она снова решилась — протянула руку, погладила по щеке, затем, притянув дочь ближе, оставила невесомый поцелуй на ее лбу. — Один из твоих детей может спасти тебя и второго ребенка. Жизнь за жизнь.
— Нет... — Микаэлла отстранилась, сжала кулаки. — Нет, я не могу. Это неправильно...
Эидис кивнула, ничуть не удивленная таким ответом. Пригладив ее растрепавшиеся волосы, она произнесла:
— Понимаю. Чего таить... Я знала,
