Громов: Хозяин теней. 2 - Екатерина Насута
Но…
Это вечное «но». Постучать бы пальцем по дереву, так оно думается легче… но дерева нет, кругом один пластик. Ладно. Обойдёмся. И пальцы не шевелятся.
Главное, деньги были… а с ними и связи. Мнится мне, сдавал добычу Громов-старший не по государственным ценам. И у Савкиной матушки, что-то подсказывает, далеко не самый большой кусок хранился. Вот не чувствовал я там большой любви. Содержать содержал, но чтоб ребенком заниматься, учить, как надо бы… этого не было.
Ладно.
Громов сгинул, но перед этим проболтался кому-то о книжечке. Не родне, поскольку та не появилась, а она явилась бы, если не за Савкой, то за наследством Савкиным. Нет… это кто-то близкий был, свой.
Или Громова устранили? Могли? Ещё как. Те же господа-революционеры или кто книжицу подал… хотя нет, эти бы сперва добро изъяли, а потом уж полезли бы разборки чинить. Не все там идиоты, если верить добрейшему профессору. А те, чужие, чай, не тупее наших будут.
Нет, всё же склоняюсь, что книжица попала в руки Громова случайно. А что криво распорядился, так… не все идиоты, но и гениев немного. Главное, что язык за зубами удержать не сумел. За что и поплатился. Сам или не сам… надо будет узнавать.
Потом.
Главное, что был кто-то, кто знал про книгу.
И этот «кто-то» решил её получить.
А заодно убрать Савку с матушкой. И грамотно же… действительно, если б так спрашивать начал, то могла бы и не ответить. Пытки? Оно, конечно, можно, но возникли бы вопросы. А так… муж помер, ребенок заболел, баба съехала куда-то да и сгинула. И никакого видимого насилия.
Точно сука.
А хуже того, умная.
Как всё провернул… небось, и напали на Савку не случайно, но пробитая черепушка при местных целителей — а двадцать тысяч хватит, чтобы позволить приличного — не такая и проблема. Другое дело проклятье. Савка заболевает и тяжко, мозговая горячка или как оно там. Главное, что целители помочь не в силах.
Вот матушка и бежит к старому другу семьи…
Или кто он там?
Не сразу решается потревожить, нет. Небось, Громов-старший не велел трогать товарища без нужды. Но страх пересилил. Она приходит и… и надеется на помощь. Ей ведь даже обещают помощь. Книгу, конечно, отдать приходится, но, думаю, она не слишком хорошо понимала, что это за книга.
Да и выбор… ребенок или непонятная хрень?
Даже мне понятно, что она выберет.
Только… что сделала та падла? Проклятье не снимаемое, но как-то ж вывернулась… как-то так, что… вспоминай, Громов. Ты же слышал объяснения целителя, пусть не тебе… душа ушла и её вернули?
Пришили к телу?
А тело живо?
И вроде бы всё, что надо… с точки зрения физиологии даже мёртвых откачать получается, сердце там запустить, дыхание. И ничего, живут.
Савка же…
Чего-то я всё-таки не понимаю. Важного. Едва ли не основополагающего в механике мира.
Дальше.
Дальше-дальше… матушку этот чудодей рукожопый как-то привязал… как он сказал? Савка будет тянуть силы из неё. А жизненные силы, как я понимаю, там не эвфемизм, а вполне натуральная себе величина. То есть связь эта, что душу с телом крепила, требовала внешней подпитки? И тянула силы из матушки… и матушка померла.
Ну да…
Дом… да, продала. Доверенность подписала и продали за неё. Она же сочинила историю и спряталась. Думала, что прячется… ждала, небось, пока обещанные документы изготовят, чтобы бежать. Пусть сама не понимала, куда и от кого.
Твари…
Ничего, Савка, мы выживем. Наперекор всем выживем. И найдём их. За всё ответят, не будь я Гром.
Я лежал.
Ничего не происходило. Точнее происходило, но вовне. Заходили медсёстры. И доктор был. Кажется, он понял, что я вернулся в сознание, но то ли по своим соображениям не стал никому говорить, то ли разницы особой не было, в сознании я или ещё как, в общем… пришёл и ушёл.
Была Ленка.
Заплаканная и какая-то разом постаревшая.
Тимоха, который держал её за руку и что-то болтал, а я не мог понять, что именно.
Его матушка… братец мой премрачный с Виолетткою. Эти хотя бы не ревели. Рядом с Виолетткой девица стояла, на неё в молодости похожая. Племянница, стало быть. Та самая, зубастая… ну, удачи ей, если так-то…
В какой-то момент я осознал, что приходят они не просто так, но чтобы попрощаться.
Логично.
Тут, понимаю, счёт уже на дни пошёл. Но пускай, я как-то вот не переживаю. А вот там… вернуться не получалось. Нет, связь была, я её чувствовал, но и только.
Пытался дёрнуть, а оно намертво словно.
Дерьмо.
Я по-всякому пробовал. И резко, изо всех сил, и вот потихонькую, медленно, подтягивая мысленно эту веревку-связь к себе. Приговаривая, уговаривая…
Почему так?
Савка против?
Или дело в амулете? В том, который на него навесили. Он ведь блокирует и тело, и возможность обратиться к дару? А если так, то… то, вероятно, и нашу связь? И тогда что? Ждать… чего?
Момента, когда амулет снимут?
Ненавижу ждать.
Но приходится. И часы так громко тикают. День. Другой и третий. И снова вереница лиц да людей. Правда, больше местных, больничных. Из остальных разве что Ленка ежедневно появляется, а порой и не по разу. Заняться ей больше нечем, что ли? Я притворяюсь спящим. Или бессознательным? Один хрен, лежу смирно с глазами закрытыми, потому что если увидит, что открыты, снова надежд преисполнится.
А не надо.
Хватит.
Пора ей уже отпустить, что меня, что себя. И подохнуть, но… сил не осталось даже на то, чтоб пальцем пошевелить. И всё это тело — бурдюк с требухой. А она ему рассказывает.
Про то, как день прошёл… никогда прежде этот бубнёж её не слушал. Сплетни какие-то. Слухи… и про фирму мою, точнее уже давно не мою. Про знакомых… надо же, иногда даже интересно.
Про больничку вот.
Врачей…
Фонд и его перспективы. Про дом, что намерена продать, слишком он большой и пустой, и этим раздражает безмерно. Под Ленкину болтовню я и отключался, напрочь выпадал из реальности, чтобы снова возвращаться в неё же, пустую и бессмысленную.
Сколько так дней прошло?
Я их пытался считать, а потом бросил. Дурное занятие… пять? Десять? Главное, что видно, что с каждым врачи всё больше напрягались. Ну да, надо бы помирать, а я всё никак.
Упёртый.
Она пришла на рассвете. Запах. Вот что выдало… запах лилий. Такой душный, такой сладкий, оплетающий всё тело. Он пробрался и
