Бер Саша - Степь. Кровь первая Арья. Трилогия
- Ты что хочешь из нас здесь речников сделать? Мы ары. Запомни это. Ты тоже отныне арья, а не речная баба. А у арья есть боги, которые выше вашей Святой Троицы.
- Не злись, Ардни, - мягко утихомирила Зорька мужа, начавшего уже не на шутку заводиться, - ары мы, ары, только у нас жрецов нет. У нас некому с этими богами говорить и договариваться. И нас некому учить этим премудростям. Понимаешь?
- Да всё я понимаю, - с горечью в голосе сказал резко обмякший атаман, вновь прибирая её к себе, - не думал я как-то над этим. Жрецов у нас действительно нет и в скором времени не предвидится, но и колдунов с большухами не допущу до логова. Вы уж с Хабаркой как-нибудь постарайтесь выкрутиться, а я подумаю над этим.
Потом они замолчали и долго так сидели, глядя на язычки пламени очага, думая каждый о своём. Она так и уснула у него на груди, а он, уложив её под меховое одеяло, просидел у очага почти до самого утра.
На следующее утро, Зорька вылезла из-под мехового одеяла и нежно накрыв им спящего мужа, одевшись по теплее, пошагала краем раскисшей от оттепели дороги прямиком в жилище Хабарки.
Семейство мастерового уже встало, и хозяйка как раз кормила муженька, перед тем, как ему отправиться в свою мастерскую. Зорька нахрапом вломилась в дом, мельком поздоровалась с хозяином, как с пустым местом, плюхнулась на лавку, не раздеваясь на против Хабарки, с тревогой и полным драматизма голосом выпалила:
- Выручай подруга. От тебя зависит моя жизнь.
Рибху аж подавился. Закашлялся и Хабарка со всего маха врезала ему по спине. Тот хрюкнул, утёрся рукавом и испугано тихо спросил:
- Что случилось, Утренняя Заря?
Зорька, не меняя полной драмы выражение своего лица лишь зыркнула на него, давая понять, что тот лезет не в своё дело.
- Ешь давай, - рявкнула не него жёнушка, тоже давая понять, что не его это дело и что чем быстрее он свалит, тем лучше для него же.
Хабарка ещё до свадьбы об Рибху ноги вытирала, а уж после того как воплотила свои планы по замужеству, он вообще пропал. Нет, Хабарка была баба умная и на людях вела себя с ним тише воды, ниже травы. Но дома... На его беду он, как мужик в постели, был "не понять чё", как она не без презрения жаловалась Зорьке, тяжело и наигранно вздыхая. На что Зорька вечно вспрыскивала, закрывая рот ладонями и так же наигранно шутливо жалела бедную Хабарку. Поэтому на бытовом уровне, один на один, а Зорька, как своя в доску, за чужую в доме не воспринималась, Хабарка просто его гнобила, загоняя чуть ли не подпольную солому. Но самое странное, Зорька была уверена, что подобное отношение к себе ему правилось и порой молодуха замечала, что он сознательно добивается того, чтоб его всячески унижали! Этого в поведении мужика она понять никак не могла. К тому же со временем привыкла и стала относиться к нему точно также, как и Хабарка и от этого Рибху стал только ещё больше уважать Зорьку и так же беспрекословно слушаться и стелиться с вечно идиотской блаженной улыбочкой перед ней, как и перед женой. Зорька была уверена, что Рибху больной на голову, но подобные мысли всегда держала при себе, не позволяя вообще высказываться о нём при Хабарке, да в принципе и вне её. Он стал для неё просто пустым местом, временным атрибутом Хабаркиного дома. Видела она его редко, так как днями он трудился у себя в мастерской, а иногда она его даже не замечала, затевая с Хабаркой приватные бабьи разговоры, что похоже сильно возбуждала этого идиота. Глазки его начинали блестеть, он краснел, противно сопел и начинал суетиться, как будто, не находя себе места.
На этот раз Хабарка лишила мужа удовольствия подслушать бабьи секреты, спросив Зорьку, и тем самым давая понять, что с разговором следует повременить:
- Есть будешь?
Зорька опять зыркнула в противоположный угол на Рибху и развязала пояс тулупа, слегка обмякнув в выражении не лице:
- Давай. От горячего да жидкого не откажусь.
- Раздевайся, подруга, я тебе навара мясного плесну.
И с этими словами она направилась к очагу. Зорька, распахнула тулуп, высвобождая на всеобщее обозрение выпирающий живот, но снимать его так и не стала. Лишь стянула с головы лисью шапку, сшитую высоким, стоячим остроконечным конусом, такие все бабы поголовно носили, и уложив её на скамью рядом, о чём-то задумалась, уставившись в пустоту.
Рибху налёг на еду с удвоенной скоростью и быстро покончив, соскочил со скамьи и чуть ли не бегом, как будто опаздывая, кинулся одеваться в тёплые шкуры. Когда Хабарка принесла парящую миску с наваром и поставила её перед Зорькой, он уже стоял на пороге одетый в ожидании команды от жены на убытие. Та не спешно подошла к нему, заботливо оправила ворот, оглядела муженька с ног до головы, как дитя малое, выпускаемое на двор гулять и позволительно отпустила, что-то тихо проговорив. Что она ему говорила Зорька не слышала, да и не прислушивалась. Была нужда. Проводив своего мужика, Хабарка вернулась за стол, уселась на против гостьи и уперев локти на стол и уложив на руки голову, молча уставилась на хлебающую варево Зорьку.
После нескольких глотков атаманша поставила чашку на стол и начала уверенным, но грустным тоном:
- Помру я подруга. Чует моё сердце не родить мне. Деды на меня обозлились, - она понурила голову и тут же продолжила уже плаксиво, - помру, чую помру. Ни мне не ребёночку этого не пережить.
Закончила она свою короткую тираду уже вся в слезах и соплях, размазывая и то и другое по лицу рукавом тулупа. На что хозяйка отреагировала неожиданно. Она спокойно и даже где-то равнодушно заявила:
- Ну пореви, пореви. Глядишь легче станет.
Тут вдруг Зорька резко встрепенулась, вытаращила округлившиеся глаза и перестав реветь, схватилась обоими руками за живот.
- Что? - резко встревожилась Хабарка.
- Пинается, - ответила Зорька, опять вытирая заплаканное лица рукавом, но реветь перестала.
- Правильно, - громко усмехнулась баба, - даже зародыш понимает, что у него мать дура, а такую дуру и попинать не грех.
- Да ладно тебе, заладила дура, да дура, - быстро успокоившись и скидывая с себя наконец тулуп огрызнулась молодуха, - я к тебе со всей серьёзностью, а ты?
- С какой серьёзностью? Я что первый раз от тебя эти сопли слышу, что ли? Через день, да каждый день.
- Да не, подруга, нынче всё по-другому.
- Да ну? - с деланным удивлением выпалила та.
- Мне помощь от тебя нужна.
- В чём? За ноги тебя подержать, так я не повитуха.
И тут Хабарка резко осеклась. Она и сама была в положении, только срок у неё был ещё маленький совсем, но только сейчас ей как обухом по голове прилетела мысль о собственных родах в первую очередь, конечно. Повитух то у них нет, а как без них рожать то? Это ж вещь не бывалая. Нет ходили конечно слухи, что мол то та, то эта где-то сама родила чуть ли не в чистом поле или лесу дремучем, но сама Хабарка в эти бабьи сказки не очень-то верила. А Зорька меж тем продолжала:
- Как не крути, а ты большуха в коровьем бабняке, а на носу Сороки. Ну сейчас, то понимаешь к чему я клоню? Кто если не большуха с Дедами договариваться будет?
- Да какая я к х...ям большуха? - с горечью обрубила её Хабарка, - так надсмотрщик, да распорядитель. В аровых коровниках везде так.
- Ты ведь меня не бросишь? - чуть ли опять не собираясь зареветь спросила Зорька.
Но Хабарка и без неё глубоко призадумалась.
- С Дедами как-нибудь договоримся, а вот повитуха..., - она притихла в задумчивости, нервно стряхивая ладонью что-то со стола, несмотря на то, что он перед ней был чистым, - повитуху надо искать притом срочно.
- Может с бабами своими поговоришь? - предложила гостья.
- Да что с них взять, - тут же отмахнулась хозяйка, - молодняк один. Я у них чуть ли не за вековуху прохожу и то ничего не знаю.
Наступило напряжённое молчание. Наконец, Хабарка встрепенулась и уже с полной уверенностью в голосе заявила:
- Вот, что. К атаману твоему надо идти, - с этими словами она соскочила, чуть не уронив лавку и кинулась одеваться, как будто пожар случился, набегу продолжая свою мысль, - надо атаману срочный заказ делать на повитуху. При том не одну. Баб беременных натаскал полное логово, а кому роды принимать не одну не приволок.
- А с Дедами? - всё ещё ничего не понимая из сказанного Хабарки, проскулила Зорька.
- И с Дедами повитухи помогут. Ты что ж думаешь с ними большуха договаривается? Матёрая и договаривается только потому, что сама и есть первая повитуха. Пошли, - кинула она Зорьке, накидывая на себя тулуп и одевая такую же остроконечную шапку, как у Зорьки.
Ардни они в прямом смысле вытащили из постели. Хабарка в семье атамана была такая же своя, как и Зорька в семье Рибху. Поэтому ничего сверх естественного в том, что его будила не одна жена, а с Хабаркой на пару, он не удивился, но знал и то, коли эти две "оторвы" посмели его будить самым бесцеремонным образом, ничего хорошего ждать не приходится. И он сразу насторожился, ощетинился. Зорька что-то начала лепетать, быстро, сбивчиво, не понятно и начала она от куда-то из далека. Хабарка её перебила и выдала всё это коротко и понятно:
