Бер Саша - Степь. Кровь первая Арья. Трилогия
И тут она разревелась. Прямо перед ней зашуршало сено на полу. Она с опаской зыркнула туда и сквозь слёзы рассмотрела валявшуюся на полу тяжёлую плеть. Атаман выронил её из рук, но она поднять голову и посмотреть на него всё же побоялась. Сильные руки схватили её за плечи, подняли с пола и поставили на ноги. Зорька увидела прямо перед собой абсолютно спокойный взгляд атамана, который оценивающе впился в залитые слезами глаза. Наконец он улыбнулся, в очередной раз обозвал её дурой, только на этот раз ласково и крепко обнял, тем самым напомнив о рассечённой спине. Она ойкнула. Ардни тут же раздел её, снял с молодухи все побрякушки, уложил к верху попой на свой лежак. Напоил ягодным отваром, затем ласково лечил мазью рассечённую кожу. Гроза пронеслась. Они уже весело щебетали, как две птахи. Съел её лепёшки, совсем повеселел, а когда узнал, что за горе, с которого напилась Хабарка даже до слёз расхохотался. Горе её заключалось в том, что она очень хотела замуж, притом не сам мужик ей был нужен, как она выражалась "он ей и под титьку не упёрся", а нужна была свадьба, сам процесс. После того как Ардни просмеялся они у него стали обе дурами, на что Зорька лишь похрюкивала и вспрыскивала короткими смешками, повернув голову на бок и смотря на то, как он заливается. Только после каждого вздрагивания её смешок отдавал жгучей болью вдоль позвоночника, но и это ей казалось уже пустяком, вызывающем дополнительный приток весёлости. "Какая же я счастливая дура", подумала тогда Зорька, растягивая губы от уха до уха.
А потом был круг, на который ушёл её атаман. Он был какой-то необычный. Долгий и шумный. Она сидя в кибитке не могла разобрать о чём спорили ближники, круг проходил от неё довольно далеко, но то что они ругались и спорили, она определила абсолютно точно. Зорька почему-то очень переживала за мужа и даже в какой-то момент в голову закралась мысль, что эти мужики ругают атамана из-за неё и почему-то сразу подумалось о плохом. Но он пришёл с круга вполне довольный и её плохие мысли как-то сразу улетучились, она даже не стала расспрашивать, что там было. Порадоваться только вместе с ним не получилось, так как он объявил, что ему надо уехать на несколько дней по делам ватаги и она не на шутку встревожилась. Как он её не успокаивал, что всё будет хорошо, её это нисколько не успокоило, а даже наоборот.
Она не сомкнула глаз всю ночь, лёжа с ним рядом и поглаживая по его рыжей шевелюре. Всё за ночь передумала. Сначала о нём. Потом о себе. Вспомнилась мама, всплакнула. Затем размечталась о будущем, да так размечталась, что до утра так и не сомкнула глаз. А утром он уехал и почти на десять дней она осталась одна. Одна впервые в этой новой своей жизни.
Несмотря на то, что отъезд Ардни сделал её относительно свободной, это свобода превратилась в сущее наказание. Поначалу, она отсыпалась, а потом наступило безделье. Она просто не хотела себя чем-либо занимать, после чего наступила вторая часть безделья - она уже даже и не знала, чем себя можно занять. Зорька шаталась по логову, в лес, что был вокруг её не пускали, за пределы леса, тем более. Хабарка с Онежкой в отличии от неё наоборот были все в делах и заботах и им даже поболтать с Зорькой некогда было. Они были заняты заготовками на зиму из того, что малышня таскала из лесов и лугов. В помощь Зорьку не звали, она не напрашивалась, но в конце концов она всё же к ним пристроилась и с отрешённым от всего видом начала помогать. Затем втянулась. Настроение ей это не подняло, разговоры с бабами не поддерживала, но за делом хоть время полетело быстрее. И то хорошо.
Ардни вернулся какой-то странный. Зорька не могла эту странность объяснить. От расспросов уклонялся, всё отправляя на потом. Поначалу она думала, что он просто устал с дороги. В первую ночь муж был с ней мил, как и прежде бывало и у неё от души как-то отлегло, но на утро он стал совсем замкнутым, хмурым и даже грубым каким-то, как в первый день пребывания её в логове. Она старалась не лезть под руку и не докучать расспросами, хотя чувствовала, что что-то гложет его изнутри, какие-то мысли, ни то не хорошие, ни то не разрешимые. Со временем она совсем перестала его интересовать и это сильно обижало. Она тут извелась без него, а он...
Зимние налёты на баймаки речников Ардни совершал регулярно, только теперь колесницы его ближников были без колёс, их заменили толстые шкуры туров, лосей, кабанов. Весь ближний круг обзавёлся жёнами, к тому же при Хабарке с Онежкой, которых атаман всё же об женил с братьями, появились два коровника, общих. Так решил круг, два для всего логова. Среди новеньких жён было несколько беременных, что было с одной стороны странно, зная стремление пацанов к слиянию с арийским обществом, в котором рождение чужих детей было не приемлемо. С другой стороны, "молодость-голодность". По началу хватали первую попавшуюся. Главное, чтоб не очень страшная была, а о том, что лоно её засеяно кем-то, даже не думали. В коровник же Ардни сознательно набирал с пузами практически всех. Лишь несколько баб пустых. Зачем он так делал, атаман никому и ничего объяснять не стал. К концу зимы ситуация в самом логове кардинально изменилась. Резкое увеличение численности его жителей вынудило Ардни принять решение об увеличении прожиточных площадей. Размеры логова увеличились за счёт окружающего леса, но при этом оставив существующий внутренний завал, в виде естественной стены и вырубив за ней лес до глубины второго внутреннего заслона. Какой-то спиленный лес пошёл на строительство новых землянок, из остального сделали ещё один завал - внешний.
Зоркину с Ардни кибитку, как и все в логове сняли с колёс и тоже уложили на шкуры в несколько слоёв. В самой кибитке появился очаг для обогрева. Зорька по началу обрадовалась такому количеству новеньких молодух. Она уже успела соскучиться по девичьему обществу, кроме которого, до логова, она других практически не знала, но атаман резко и однозначно пресёк её поползновения в этом направлении.
- Жена, - как-то заявил он ей в один из вечеров у очага, - о своих бабских закидонах, а тем более о девичьих, забудь. Ты не одна из них и там, - он указал рукой за спину на стенку кибитки, - тебе ровни нет. Ты - жена атамана. Ты, за счёт меня, обладаешь властью над ними по больше богов. Те, кто не глуп, будет сами на перегонки искать дружбы с тобой. Это касается не только новоиспечённых жён логова, но и их мужей. Помни. За тобой стоит атаман и я буду не я, если не найдутся такие, кто захочет получить незаслуженную милость от меня, водя тебя за нос.
Он, двумя пальцами схватил Зорькин носик и покачал её голову из стороны в сторону.
- Так что ж мне совсем нельзя иметь подруг?
- Нет.
- А Хабарка, Онежка, Тихая Вода?
Ардни хмыкнул, подумал о чём-то и сделал отступление:
- Ну с Хабаркой и Онежкой можно. Разрешаю. С Тихой Водой - нет. Да не очень-то ты с ней и дружишь, на сколько я вижу и правильно делаешь.
- Ну с Онежкой я тоже не очень-то дружу. Она сама по себе. А вот с Хабаркой - да, - и с этими словами она обняла его, залезая ему под руку и укладываясь на широкой атаманской груди, - хоть с ней о нашем бабьем можно пощебетать. Ты не представляешь, как я боюсь.
- Чего боишься? Ты за мной. Тебе бояться нечего. Это тебя пусть боятся.
- Глупый ты. Я не об этом. Я рожать боюсь. В первый раз ведь. Ничего не знаю, ничего не умею. Не подсказать, не научить некому. Я с детства в бабняке столько наслышалась и навиделась, тебе и не рассказать всего.
- Ну так у тебя же есть Хабарка. Она баба опытная. Я скажу ей, чтоб помогла да научила.
- Не надо, Ардни. Мы и без атаманского ора с ней как подружки договоримся. Хабарка помогает мне. Учит, что знает, а всё равно страшно. Ты же знаешь, что останусь я жива и наш ребёнок при родах, зависит не от знаний и умений, а от воли Дедов наших.
- А, - отмахнулся атаман, - не верю я во все эти бабьи "пугалки".
- Правильно. Чего тебе верить? Тебе не рожать.
- Что ты от меня-то хочешь?
- Да от тебя я и так получаю, что хочу. Понимаешь, у нас тут какое-то полное беззаконье творится.
- Да у нас законы в логове по лучше чем у городских, - вспылил атаман обиженно.
- Да я не о том. Законы воинские у тебя может и хороши, а вот людские? Вы войны. Все мужики, от самого маленького пацана до тебя живут по законам, но мы-то бабы. Мы по вашим законам жить не можем. Мы же в походы не ходим. Мы все с речных бабняков, у нас свои законы должны быть. Нам нужны большухи, родовые колдуны, только они знают, когда и что делать надо, чтоб нашу бабью учесть решить. Как надо беременность относить, не помереть при родах, детей вскормить да вырастить. Ведь все мы подвластны природе, Святой Троице, а кто кроме них с ними говорить сможет? Никто.
Ардни поглаживая выпирающий живот Зорьки рукой, под которой она пристроилась, резко остановился и отстранил её от себя, заглядывая в её лицо.
