User - o bdf4013bc3250c39

толстой проволокой, которая крепилась к четырем тонким металлическим

трубкам, вбитым по углам цветника. На одну из этих трубок и угодил Виктор.

Он лежал неподвижно, лицом вниз, а из его спины торчал тонкий ржавый

патрубок. Белая футболка наливалась, пропитывалась кровью, которая

густела на глазах - под стать буйно цветущим ярким бордовым георгинам.

Подбежавшая Зина, едва перегнувшись через подоконник, зашлась диким,

судорожным криком и лишилась чувств. Не подхвати ее Добряков вовремя,

так, наверное, и устремилась бы вниз, к своей самой большой в жизни

потере…

381

19.

За бешеные деньги Зине удалось похоронить Виктора на одном из

престижных кладбищ города. Перед погребением погибшего отпели в

кладбищенском храме. Взахлеб рыдая над гробом, она первой бросила в

могилу горсть влажной земли.

Вечером после похорон она выпила почти литр водки и уже к полуночи

отключилась, но сумела самостоятельно добраться до постели и даже

раздеться.

Помочь похоронить сына она попросила своего дружка Петю, чему поначалу

Добряков горячо воспротивился.

- Что, я один не справлюсь, по-твоему? – кипятился он в утро похорон. –

Зачем человека отвлекать? Может, у него смена как раз сегодня?

- Перестань! – мрачно оборвала Зина. – Тебя меньше всего интересует его

смена. Из тебя опять какая-то совершенно безосновательная ревность

выпирает. В такой момент хоть бы сдержался!

Она позвонила Пете, и тот охотно согласился помочь. Явился тут же,

пособолезновал осунувшейся за два дня и спавшей с лица Зине, сухо

поприветствовал Добрякова и тут же деловито засуетился, замельтешил перед

глазами.

Его помощь действительно пришлась весьма кстати. Сама Зина пребывала в

каком-то другом измерении, и вся суета с транспортировкой гроба из морга

на кладбище легла на него. Зина вполне положилась на расторопного Петю и

замкнулась на общении с сыном – пригорюнившись и вся уйдя в себя, молча

сидела перед гробом, шептала что-то понятное только ей самой, осторожно

382

поправляла волосы на голове покойного. Петя не беспокоил ее, сам съездил

на кладбище, заплатил деньги за место, заказал катафалк. Вообще же был

невероятно предусмотрителен и оперативен.

Гроб до могилы несли вчетвером – Добряков, Петя и двое кладбищенских

рабочих. Им Петя, как и землекопам, заплатил дополнительно и щедро,

причем все выплаты совершал собственными средствами, невзирая на

возражения Зины. Добряков только неприятно морщился, стараясь, впрочем, чтобы его недовольства никто не видел.

На поминки решили никого не приглашать, и за грустным застольем

собрались вечером втроем. Зина пила много, почти не закусывая. Все время

молчала и только утирала покрасневшие, измученные глаза. Поэтому и

отключилась невероятно быстро, а Добряков с Петей сидели почти до

полуночи, когда выпив три литра, разошлись спать. Пете Добряков постелил

в комнате Виктора, а сам улегся рядом со свернувшейся калачиком Зиной.

Наутро первым пробудился Петя, выпил крепкого кофе, приготовил яичницу, порезал салат. Потом осторожно постучал в дверь спальни.

- Заходи, мы не спим, - отозвался Добряков.

- Кушать подано, милости прошу, - едва просунув голову, сообщил Петя и

вернулся на кухню.

- Похмеляться будешь? – осторожно спросил Добряков, поднимаясь с

кровати.

- Еще спрашиваешь, - глухо отозвалась Зина.

Петя держался молодцом. Пить категорически отказался, немного перекусил

и распрощался. Ему завтра надо было заступать в смену, и он хотел прийти в

себя, отлежаться.

383

- Девять дней будешь делать – зови, - сказал он Зине и ушел.

Оставшись вдвоем, они сидели молча. Будто целая пропасть пролегла между

ними. Зина налила себе стопку, кивнула Добрякову на бутылку и выпила, не

дожидаясь. Он наполнил стакан доверху и, поморщившись, отправил внутрь

все его содержимое.

- Особенно пьянствовать нечего, - произнесла, наконец, Зина. – Пора

успокаиваться… Да и надоело… Мне Витя не простит такой слабости. К

тому же надо съездить на могилу.

- Да, видимо, так, - вяло согласился Добряков. – Я тоже устал… А еще девять

дней отмечать. Надо бы просушиться до этого времени.

- Вот и я о том же. Предлагаю выпить еще по одной и пойти спать.

Она выпила еще стопку (Добряков следом за ней опрокинул полстакана),

поднялась из-за стола, выпила таблетку снотворного и направилась в

спальню.

Когда она вышла, Добряков быстро налил себе еще стопочку, поспешно

выпил и едва не поперхнулся: водка как-то не пошла.

В спальне Зина задернула тяжелые шторы (новое стекло в окно Добряков

заказал в вечер смерти Виктора – позвонил в ДЕЗ и заплатил рабочим из

Зининого кошелька). Скинув халат, она нагишом юркнула под одеяло.

Добряков медленно разделся и улегся рядом, с другой стороны кровати.

- Ты помнишь о своем обещании? – глядя в потолок, спросила Зина.

- Ну да, конечно.

- Тогда, может, завтра подадим?

384

- Давай как следует придем в норму? – выторговывал Добряков.

- Как скажешь, - она пожала плечами, потом вдруг резко повернулась к нему

и жарко зашептала в самое лицо:

- У меня теперь никого не осталось!.. Совсем никого!.. Кроме тебя,

понимаешь?..

- Да, Зина, понимаю, - ответил он и громко отрыгнул: выпитая впопыхах

водка никак не хотела улечься в желудке.

- Значит, никогда не подводи меня, слышишь? – она обняла его за шею и,

привстав, посмотрела ему в глаза – долго, горячо.

- Возьми меня, - прошептала, откинувшись на подушку.

* * *

С загсом пришлось повременить. На третий день их просушки (на могилу к

Виктору они так и не съездили) Зине позвонили из клиники и предложили

срочно лечь на операцию. «Пока есть свободное место», - объяснила

администратор.

Зина согласилась и стала собираться.

- Вот видишь, как я была права, когда решила остановиться, - говорила она, упаковывая сумку.

- Да ты всегда будто в воду глядишь, - соглашался Добряков. – Такси

заказать?

- Неужто в метро поедем? Позвони.

385

Добряков заказал такси, приехать обещали через полчаса, и они присели на

дорожку.

- Жить можешь у меня, можешь у себя, - говорила Зина. – Как решишь.

Приезжать ко мне часто не надо…

- Да я буду, буду…

- Не суетись, - настаивала Зина. – Денег я тебе, конечно, оставлю, но…

постарайся не злоупотреблять.

- Да вовсе не буду, - выпучил глаза Добряков.

- Не зарекайся, - отмахнулась Зина. – Просто не злоупотребляй. Мне в любой

момент может понадобиться помощь.

Пришло такси, они поехали, и через час Зину разместили в просторной

палате известнейшей в столице клиники. После разговора с врачом она

попрощалась с Добряковым:

- Ну все, иди. Операция будет послезавтра. С утра. А вечером можешь

позвонить. Завтра приезжать не стоит: меня весь день будут готовить.

Чмокнув Зину в щеку, Добряков вышел из палаты, миновал пункт охраны и

не спеша направился к метро. Его душу приятно согревали пятнадцать тысяч, переданных ему Зиной.

На первом же перекрестке он остановился, задумался и решил обмыть. Что

обмыть – он и сам, пожалуй, не смог бы сказать. Ну… хотя бы то, что Зину

положили на операцию, что все у нее будет хорошо. Купил в киоске две

бутылки пива и не спеша распил их в небольшом скверике возле метро.

Потом купил еще, потом еще. Когда вышел из метро, купил еще литр и выпил

его тут же, возле киоска. А когда под вечер добрался к себе домой (у Зины

386

решил не жить, а только заходить время от времени), почти не стоял на ногах.

Скинул в прихожей ветровку, рухнул, как был, поверх одеяла и моментально

отключился.

Проснулся среди ночи. Старая история. Голова врасхлест. Хорошо еще, что

догадался прикупить по пути пару бутылок пива. Жадно выпил обе, покурил

и понял, что этим не спастись. Посмотрел на часы – четверть третьего.

Придется идти в ночной, иначе с такой головой как с Зиной разговаривать?

«Стоп! – задумался он. – С Зиной сегодня говорить не надо. Ее будут

готовить к операции. Когда она просила позвонить? Завтра. Точно, завтра

вечером, когда она отойдет от наркоза. А значит, приходить в себя можно

почти целых два дня!»

Эта мысль так понравилась ему, что он даже замурлыкал под нос какой-то

мотивчик. Прошел в ванную, пустил прохладную воду, сунул голову под

струю, подержал минуту-другую. Вытер полотенцем. Полегче. По крайней

мере, голова уже не трещит. Но все равно без добавки не обойтись.

Расчесал волосы, надел ветровку и вышел из дома. Предрассветная мгла

редела на глазах, вот-вот должен был замаячить рассвет. В магазине было

безлюдно. Кассирша дремала перед кассовым аппаратом, когда Добряков у