Оборона дурацкого замка. Том 7 - Макар Ютин
Черные краски из-под толстой кисти строгим запретом били по нарушительнице спокойствия, светлый посох в ответ разгонял плотную структуру начертанных линий, брызгал искренними в своей неопытности техниками. Яркими, неуклюжими, полусырыми, словно тесто в непрогретой печи.
Мелкая пигалица на стадии смертного ранга имела куда менее плотную Ци, не понимала простейших элементов там, где и Цзе без труда читал движения старого мастера, допускала невероятное количество ошибок или совершеннейших глупостей, вроде попытки повторить первый раз увиденный чужой массив.
Она сражалась неровно, топорно, с несерьезным — детским или девичьим куражом.
Но она побеждала.
В аду все решает не сила, если только это не сила случая. Невовремя брошенный взгляд, недосып после ночного обхода и вот уже когти очередной твари вместо безобидной царапины вскрывают твое горло.
Неважно, насколько твоя культивация лучше даньтяня товарища рядом, его кое-как слепленного из постоянного страха и гнилого мяса духовного ядра, почти бесполезного в среде фатального недостатка знаний и опыта.
Ты умрешь, если он не выдержит удара, погибнешь в окружении — если сбежит, промахнешься, дрогнешь рукой, если увидишь впереди его смерть.
В аду все решает не сила, но сила важна. Сила — дрова, поленья из настоящего дерева, как в их селении далеко на Юге, а не вонючие щепки чертодрев или ишачий навоз, который надо еще постараться получить у снабженцев поперед Храма и Кухонь.
Эта мо шен рен не уступала в качестве своему неправильному посоху.
Чонги позади раздраженного Цзе хрюкал испуганной свиньей, постоянные возгласы напарника рядом звенели в ушах, задницу холодило даже через набитый соломой тюфяк под каменной лавкой, мутнело зрение от максимальной концентрации внутренней энергии на технике восприятия.
Девчонка побеждала.
Пролог
(2)
Девчонка побеждала.
Скоростные, специально созданные для боя массивы (Цзе узнал только Касание Разгневанной Длани), манипуляция через насыщение Ци песка под ногами или воздуха между ними, неожиданность, опыт — все привычные комбинации старого Шуншу странница преодолела без особых сложностей.
Не на опыте, упаси Митра от таких молодых ветеранов. Не на вбитых чужой наукой связках, малополезных без нормальной практики. На интуиции, на чутье, на гениальности, сказал бы любой культиватор. На интеллекте, на способности быстро, чудовищно быстро его применять, на уникальных знаниях и долгом, вдумчивом обучении точно под них — уточнил бы Сяхоу.
Но окончательно пованивать манипуляциями, предвкушением, а также инфернальной ухмылкой Ксина аренная схватка стала после Проклятия Тысячи Нечестивых Игл.
Запретный массив из разряда площадных с невероятно болезненным эффектом не смог преодолеть сопротивление тела мо шен рен. Самое очевидное объяснение подобных чудес — мощная техника внутреннего усиления или обычная, но с сопротивлением конкретно этому типу Ци или техник.
Самое очевидное, но и самое глупое — на практике и то, и другое встречается реже приступов доброты у гвардейца императора. Впрочем, третий вариант выглядел еще дурнее первых двух: качественно более высокая Ци, с помощью которой действительно можно остановить достаточно слабые сами по себе иглы, а потом обернуть атаку вспять.
Вряд ли подобное возможно.
Не каждый практик ранга Закалки Тела сумеет преодолеть боль до такой степени, чтобы без срывов, без угрозы Искажения Ци, начать распределение внутренней энергии равномерно по всему организму, оставить Ци в хрупком равновесии, а потом высвободить одним слитным потоком. А до этого — держать собственную линьши плотной пленкой на коже и продолжать так до самого конца.
Ещё меньше культиваторов обладают нужной плотностью Ци, умением, контролем, да хотя бы находчивостью, интуицией или талантом применить нужные действия сходу. Впрочем, любой другой вариант, помимо предложенных Цзе, выглядел бы столь же фантастично.
Вывод отсюда следовал не самый приятный. Кем бы ни являлось существо в плаще и полумаске, смертным земного ранга оно быть не могло по определению. Разве что с открытыми второстепенными меридианами перед пробуждением главного — даньтяня. Но даже так их требовалось не менее двух… Нет, не меньше трех и один из них точно должен быть меридианом трех обогревателей.
Полный бред для понимающего человека. В конце-концов, у них тут не благородная академия для отпрысков великих кланов, чтобы обладать подобными тайнами.
"Мо шен рен на арене — явный, почти демонстративный, ставленник Чжэнь Ксина. Значит предателей отбрасываем, гвардеец императора никогда не перейдет на сторону спятивших культистов, особенно после смерти последнего… не друга, разумеется, но равного. Других гвардейцев-ветеранов у нас в Форте больше нет.
Однако зачем тогда нашему воплощению немотивированных наказаний настолько потрясать местное общество? Зачем переворачивать расклады Форта вверх дном, что случится, когда «водяной дракон достигнет воды»? И как он собирается потом защищать…"
— Безумный демон! — Этот ветеран Сяхоу чуть не выкрикнул свои слова в чистосердечном порыве, но вовремя взял их обратно, подавился неуместным возгласом. После чего продолжил куда более сдержанно бубнить себе под нос:
— Неужели он решил устроить бойню прямо здесь, невзирая на любые последствия⁈ Выжечь скверну прежде, чем миазмы Темных Богов окончательно отравят Форт. Или…
«Хм, а ведь другого выхода-то и нет. Чистка сейчас, когда все предатели пребывают в растерянности, или тихая смена власти чуть позже…» — Цзе аж передернуло, когда он из уютной, теплой от покорности привычной безнадеги перешел к тяжелому, болезненному осознанию ситуации.
Настолько же очевидной, насколько никто не хотел ее замечать.
«Этим человеческим выродкам даже не придется брать Форт силой! Главное — во время самой напряженной волны устранить большую часть верхушки, а затем править от имени коменданта, благо изобразить его несложно, а нечестивые техники обеспечат сохранность трупа, даже возможность без опаски выдавать на публике мертвеца за живого человека».
Поэтому гвардеец, как всегда, оказался прав. Человек-война, практик с намалеванной карикатурой человеческих эмоций на пустой наледи идеального лица, самый безжалостный, надменный и бескомпромиссный из благородных мужей, искренне вызывающий море уважения и ни капли доверия.
Он всегда двигался, думал, действовал, словно правил неудержимой конной тройкой: нерасторопные будут задавлены, лошади — загнаны, враги — устранены. Так пусть весь остальной мир горит огнем, пока слева и справа раздается скрип колесниц соратников.
У него не было, не могло быть достаточно времени, людей, влияния на коменданта Ба, наконец, чтобы действительно переиграть заговорщиков на их поле. Да и желания тоже. Зато он умел разрушать планы манипуляторов. Рвать с треском, с презрительной ухмылочкой, когда вокруг все пылает, трескается, стонет.
Даже будучи «тихим как труп», Ксин «подвижен как дракон», породу не спрячешь. Заговорщикам стоило
