Путь в никуда - Илья Городчиков

— Не знаю.

Трясущиеся руки с большой тяжестью оторвались от головы и потянулись к поясу, где у меня висела литровая алюминиевая фляга, наполненная самой чистой водой, которую только можно было отыскать в Иномирье. Отвинтить крышку было адски сложно, руки не слушались, тряслись как в самом страшном треморе, но мне удалось справиться с задачей, пусть далеко не с первого раза. Несколько глотков воды показались мне настоящей амброзией, за которую можно было отдать все деньги этого мира. Даже морок смог отойти на второй лад и перед мной смогла предстать всё столь же прекрасная ведьма, которую я увидел многие месяцы назад.

— Что-то здесь не так. — заявил один из магов.

Это был «кузнец» Потап. Мужчина был магом, школа которого обучала людей работать с любыми металлами буквально силой мысли. Они были весьма немногочисленным, но вообще, что человечество могло связать с металлами, было легко подвластна «кузнецам». Самую толстую арматуру они легчайшим образом гнули мизинцами. Мне было совсем непонятно зачем их взяли в нашу команду, поскольку легко можно было взять на их место куда более боевитых «мечей», но Потап отлично справлялся с любого вида оружием, словно направляя своим умом пули в нужную точку.

— Согласен. — кивнул я, проверяя наличие набитых магазинов в подсумках и возвращая флягу обратно на место, — Что-то на голову давит. Будто прессом мозги сжимает.

Из всего отряда в норме ощущал себя только сам полковник. Похоже, что дело было исключительно в отсутствии у него хоть каких-то магических способностей. Он не мог сотворять заклинаний, но и это место не имело на него никакого давления. «Чекист» был настолько же мощным и свежим, как во время начала нашего спуска, будто не шёл вместе с нами вниз несколько часов. Хотя, а часов ли вообще?

Я ещё раз посмотрел на часы на своём запястье. Тонкие стрелки остановились ровно на двух часах. Пальцами, переставшими мелко трястись, я попытался завести внутренний механизм прибора, но он оставался безжизненным. Через несколько секунд стало понятно, что часы остановились на нужном времени вообще у всех.

— Валить надо. — констатировал я, стараясь высмотреть свет входа в наш бесконечно длинный туннель, — Руки в ноги и уходим. Нехорошо будет помереть прямо в начале операции.

— Поддерживаю. — кивнул Виктория, перебирая пальцами по обмотанной кожей рукояти висящего у него на поясе кинжала, — Не нравится мне это место. Ощущение, будто мы вниз уже сутки спускаемся по меньшей мере.

Мнения разделились и в итоге пришли к идее, что нужно считать вслух и по очереди, чтобы заметить вышедшего из строя человека. Когда же счёт дойдёт до двух сотен и если мы не обнаружим наконец подземелья, то должны будем развернуться и отправиться обратно на поверхность на свежий воздух, где на мозги наконец перестанет давить страшная древняя сила.

Пока мы шли дальше вниз, спускаясь ступень за ступенью, я старался занять мозг хоть чем-то. Нужно было думать, размышлять, раздумывать, сочинять и думать — в общем делать всё, чтобы в мозг не лезли странные мысли. Я не мог сказать этого точно, но сложилось ощущение, что в мозг начали проникать чужие мысли. Они шептали мне, что выбираться отсюда не нужно, что это подземелье чуть ли не лучше, чем самая дорогая квартира, лестница мягче перьевой подушки, а спёртый воздух подземелья чище альпийских ветров. С каждой секундой эти голоса становились только громче, только яростнее и явственнее. Они уже не просто шептали, а требовали и приказывали мне. Голоса этого места на чистом русском вынуждали меня сесть на ступени, закрыть уши руками, а затем закрыть глаза, погружаясь в вечную беспросветную темноту. Противостоять этому можно было только максимально нагружая мозг. Мне приходилось выдумывать самые сложные задачи, а затем мысленно решать их, слушая отсчёты членов команды.

Числа тянулись настолько медленно, словно каждая цифра старалась прорваться через плотный и тягучий кисель. Я был готов поклясться, что каждое число доходит до ушей часами. Даже ступни уже совсем потеряли чувствительность, а я лишь продолжал шагать, словно заведённый. На ноги будто повесили по пудовой чугунной гире и ещё по парочке маленьких гантель на каждое веко, а вместо мозга внутри черепушки варился кисель.

— Поворачиваем!

Я прокричал, но и звука не вырвалось из моего рта. Со стороны я наверняка напоминал безмолвную рыбу. Несколько попыток прокричать, выбросить из рта хотя бы одни звук, не смогли увенчаться успехом. Звуки застревали посреди глотки и даже всеми силами мира протолкнуть их дальше бы не получилось. Это место держало слова внутри меня. Моя рука рефлекторно выбросилась вперёд, стараясь дотянуться до плеча идущей впереди Виктории, но силы покинули меня в миллиметре до тела ведь силы покинули меня и наступила тьма.

Глава 4

Глава 4

Я был готов поклясться в том, что мою душу пронесли по всему безгранично громадному космосу. Я видел многочисленные звёзды, самые громадные галактики, чёрные дыры, размерами в десятки планет, ещё больше планет и миллиарды двигающихся мелких небесных тел. Я летел меж них сотни часов, а затем меня потянуло к громадной небесной звезде. Её свет выжигал глаза, испепелял воздух в лёгких, сжигал кожу, но спастись было нельзя. Мне показалось, что меня просто уничтожат, превратят в кучку мелкой космической пыли, но затем удалось вынырнуть из забвения и очнуться.

Моё тело было прижато к стене, но поднялся я с такой безумной скоростью, что в глазах вновь потемнело. Затёкшие мышцы не смогли удержать меня в положении стоя, а потому с ещё большей скоростью я приземлился лицом на холодные каменные плиты, лишь едва успев подставить руку, чтобы не потерять все зубы.

От контузии меня спасла лишь только надетая мягкая меховая шапка, а потому, придя в себя через несколько минут, я всё же смог подняться на ноги и поднять над головой магический световой шар, осветивший всё в радиусе шести метров вокруг. Карбидный фонарь был потерян неизвестно где и когда. Однако, с большим для себя удивлением, я обнаружил, что остальное снаряжение потеряно не было. Меня всё также отягощало оружие, вещи и даже небольшой сухпаёк, принося чуть больше для меня уверенности, что получится выбраться из сложившейся ситуации.

Горло будто растёрли наждаком и сильно хотелось пить.