Оракул - Яков Барр
— Багажник! — рявкнул я на Элен.
Она не заставила себя долго ждать и распахнула его, а я как можно быстрее упаковал туда незадачливых патрульных.
— Ты знаешь дорогу? — спросил я девушку.
— Конечно. Я каждую улицу метр за метром на камерах отсмотрела.
— Садись за руль.
Нам повезло, что около комбината люди не гуляли вообще. Возможно, их отпугивала аура этого места. И хотя раньше я бы с иронией отнесся к такому предположению, но сейчас я остро чувствовал ощущение и мерзости и опасности, исходящее из этой бетонной коробки.
С полицейских при транспортировке в багажник свалились фуражки, я надел одну из них, а другую водрузил на голову Ирине. Она что-то пробурчала про сальные волосы и вшей хозяина головного убора, но спорить не стала.
Включив сирену, мы без осложнений добрались до моста через реку. Череповец — город маленький, так что дорога заняла несколько минут. Рация что-то вякала, но мы не обращали на нее внимания. В городе сгустились сумерки, Череповец будто вымер. Нас это только радовало. Мерзкое чувство, пропитавшее город, не покидало нас всю дорогу. В Гречине я тоже чувствовал эту атмосферу угрозы и порока, но здесь она казалась в разы более густой.
За мостом нас пыталась остановить группа из людей в штатском, но Элен включила сирену, и мы просто объехали этих нахалов. Странные люди, им что не сообщили о погроме на мясокомбинате? Надо было либо сразу стрелять, либо забиться под асфальт и не отсвечивать.
Усадьба Вержицкого представляла собой красивый дощатый дом, покрашенный в синюю краску. С разных сторон его украшали белые колонны, подпирающие балкон. Для такого амбициозного сукина сына, как барон, он выглядел скромно, хотя был по-своему очень красив. Впрочем, стоял он почти на самом берегу реки, отделявшей его от столицы сталеваров с ее смогом. И да, хотя Советского Союза в этом мире не было, но многие вещи скопировались очень точно, например, дым от труб над Череповцом. Это наводило на мысль об отражениях, придуманных Желязны.
— Штурмуем или аккуратно проникаем? — поинтересовалась Элен.
— Халк, круши, — решил я.
— Как скажешь, — улыбнулась шпионка. Кажется ей самой надоело красться.
Усадьба была окружена хиленьким забором из чугунных пик. Мы, недолго думая врезались в ворота, снесли их к чертовой бабушке. Объехали фонтан, притормозив с визгом и копотью у крыльца.
К нам бежали гвардейцы, палили, к счастью, не слишком метко. Мы реагировали быстрее, к тому же нас прикрывал колонны. Я снял всю первую волну из Библиотекаря, истратив магазин, но тут же перезарядив. Патронов не хватило на двоих нападавших, с ними справилась Элен, стрелявшая очень хорошо.
Вторая волна встретила нас на лестнице. Успехов и она не достигла. Я вдруг очень четко почувствовал присутствие оракула, а также еще одну тварь. Наверху нас ждал кто-то опасный, напомнивший мне Влада Пижонова. Мы с Элен перемолотили волну, сильно подпортив интерьер. Схема действий была отработана многократно. Я заставлял мир замереть, расставлял метки на лбах гвардейцев, смотрел, чтобы траектории пуль пролегали подальше от меня с напарницей. Пару раз приходилось сдвигать девушку в сторону, а один раз я и вовсе уронил ее на ступеньки. Она, вероятно, ушиблась, зато осталась жива.
Мы вбежали наверх. Элен поскользнулась на окровавленной ступеньке, но я ее удержал за локоть. Дверей на этаже было много, американка немного растерялась, но я точно знал, какая нам нужна. Я протянул руку к дверной ручке, но замер, едва коснувшись бронзы. На меня обрушились картины будущего. Каждое движение, что мне предстояло сделать, было чревато последствиями. За каждым поворотом судьбы ждала засада. Не знаю, как Красному Гостю удалось заманить меня в ловушку. Наверное, он умел как-то редактировать это слайд-шоу. Я не видел варианта, который не заставил бы меня кем-то или чем-то жертвовать. Несколько картинок скрывались в тумане, но за ними как айсберг из ледяной воды вырастала смутная беда, которую я не мог ни рассмотреть, ни оценить.
Оставив дверную ручку в покое, я вежливо постучался.
— Входи, Петров, не стесняйся, — раздался знакомый покровительственный баритон.
Я послушался, и мы оказались в библиотеке, очень похожей на ту, что досталась от барона мне в наследство. Такие же прекрасные кресла, что мне так понравились, были расставлены вокруг камина. В одном из них, развернутом к двери, сидел Гарри Торфл, которого я узнал по фотографии в досье. За спинкой кресла стоял Вержицкий. Он прижал лезвие тонкого кинжала к горлу парня. на белую рубашку оракула стекала тоненькая струйка крови.
— Ты почти меня обманул, Петров, — продолжил барон, явно любивший звук своего голоса. — Но мне объяснили умные люди, что ты и есть чертов Васнецов. Глупо же я выглядел! Ты посмеялся от души, Андрюшенька? Уважь старика, верни свой облик.
Барон обратил взгляд на Элен.
— Душечка, ты знала, что твой хахаль меняет лица как перчатки? Тебе понравится его настоящий облик. Смазливый мальчик. Скажи честно, Васнецов, за кем ты пришел? За мной или за ним?
Барон чуть сильнее придавил лезвием шею оракула.
Слайды, слайды, слайды. И чертов туман на главном слайде.
— Как ты справляешься, дружище? — спросил я Гарри, имея в виду вовсе не лезвие на его горле.
— Я тебя научу, — парень попытался улыбнуться, но кинжал не позволил, — если выберемся.
К следующему слайду я был готов. Пуля выбила барону глаз. Стрелял не я.
— Заткнись, надоел! — послышался из-за спины еще один знакомый голос.
— Здравствуй, Херес! — сказал я не оборачиваясь.
— Я просидел два часа в гребаной Белуге! Я не люблю ждать! Испанская кровь во мне кипит. Это было чертовски не вежливо, Петров. Или же тебя стоит звать Васнецовым? Ты как предпочитаешь?
— Мне до чертиков надоел Череповец, — вздохнул я, медленно, чтобы не спровоцировать перебежчика, повернулся. — При Вержицком он превратился в поганую дыру. Я предпочитаю забрать мистера Торфла и вернуться домой.
— У таких как мы нет дома, Андрюшенька, — Херес ухмыльнулся. — Мне нравится, как это звучит «Андрюшенька», — посмаковал он мое имя, — будто передо мной стоит не страшный маньяк-убийца, а милый мальчик-студент. Так вот, на чем я остановился? Ах да, я не люблю ждать и тем более не терплю,
