Громов: Хозяин теней. 2 - Екатерина Насута
Страшная сказка.
Или… Еремей тёмен и хмур. Да и сам Алексей Михайлович рассказывает так, будто бы со снисходительною насмешкой, но при том чуется, что наигранная она.
Не так всё просто с этой сказкой.
— Однако те, кто способен оказывается принять искру, обретают дар великой силы. На три года, три месяца и три дня. Спускаются они с горы, дабы обратить свой дар против неверных. И нет большего счастья для них, нежели погибнуть в бою… на самом деле среди горцев на удивление много одарённых. Причём дар у многих открывается спонтанно… будто бы. В селениях, занятых войсками Его императорского Величества все дети проходят проверку. Ежегодную. А выявленные одарённые получают возможность учиться в государственных заведениях. Только выявляют единицы… а потом вдруг появляются дан-души. Или Воины Старца… сильные, необученные и оттого нестабильные. Огромная проблема.
— Значит, Старец… он по-настоящему есть? — Метелька даже вперёд подался.
— Полагаю, что да. Только вряд ли это тысячелетний мудрец. Скорее уж представитель древнего рода, который хранит и использует некую родовую методику, которая позволяет сделать из обычного человека одарённого. Но ненадолго… они быстро сгорают. Так что, если вдруг появилась подобная мысль, то не советую…
— Да не, — Метелька отчаянно замотал головой. — Я ж так просто… спрашиваю вот… ну… это… а так-то нет.
— Так-то да. Сергей Аполлонович, полагаю, вас давно ищут. И нехорошо с вашей стороны заставлять матушку и Матрёну волноваться. Что же касается вас, господа…
— Они не виноваты! — Серёга вскочил.
— И это просто чудесно… но я о другом. К вечеру прибудет состав с ремонтниками, а потому следует собрать вещи, если они есть, и приготовится к отъезду.
[1] На основе статьи в газете «Руль» от 8 апреля (26 марта) 1910 года
[2] Инвалидная команда — отряд бойцов, не годных к строевой службы по состоянию здоровья или возрасту. Однако многие оставались при армии в качестве кашеваров, подсобной силы, при охране и обслуживании казарм, обозов и т.д. Часто солдаты-инвалиды служили при городских заставах. Выпускалась даже газета Русский инвалид, средства от реализации которой направлялись на помощь солдатам-инвалидам.
Глава 25
Глава 25
«С каждым годом всё большую популярность приобретают зелья и бальзамы, изготовленные на основе крови тварей кромешных, а тако же иных частей тел или же растительного сырья. Людская молва приписывает существам оным многие удивительные свойства, чем спешат воспользоваться торговцы. Привлекая на помощь аптекарей, малосведущих в делах высокой алхимии, они еженедельно создают так называемые „особые“ или же „специальные“ бальзамы, зачастую буквально в банке смешивая порой совершенно несовместимые меж собой ингредиенты. И сей продукт творчества продают тут же, через объявления в газетах, обещая наивным горожанам рост волос, прибавление сил, избавление от хворей и напастей, но умалчивая об опасности, которую несут в себе сии…»
Из доклада Засольцева В. Е., доктора медицинских наук, к главному Аптекарскому управлению.
И всё-таки нас с Метелькой переселили.
Не знаю, то ли Матрёна, до крайности раздосадованная побегом Серёги, расстаралась, то ли Еремей решил, что так оно будет лучше, но теперь мы с Метелькою оказались вне вагона. Не скажу, что сильно переживал по этому поводу. Как по мне, снаружи и дышалось-то легче.
Еремей притащил мешки, набитые соломой, кинул поверх шинели.
Костерок разложил.
— Так поедем же, — сказал я, протягивая к огню руки. Меня кидало то в жар, когда хотелось стянуть с себя всё-то до последней нитки, то в лютый холод, от которого клацали зубы. — Поезд придёт.
— Если приедет, то поедем, — вполне миролюбиво произнёс Еремей, ополаскивая из фляги жестяную кружку. — А не приедет, то и заночуем. Дело ведь не быстрое… пока народец соберут, пока найдут поезда свободного… пока туда и сюда. Разгрузиться опять же ж надобно, чтоб чинить. Генерал или нет, но порожняком не погонят. Хорошо, если до утра управятся. А то и утром прибудут, чего в ночь переться…
И оказался прав.
Алексей Михайлович, кажется, донельзя раздосадованный задержкой, несколько раз выходил, уходил куда-то в сумерки, то один, то с Петром Васильевичем, а то и вовсе с генералом. Но, видать, были случаи, когда генеральские погоны ничего не решали.
В общем, у костра мы сумерки и встретили. Я в какой-то момент, согревшись от огня и шинели, уснул, а когда проснулся, то услышал:
— А не погонит?
— Не должен. Ладно бы если б сами пришли, могли б попросту не принять. А с Анчутковым — дело иное. Отказываться от своей крови да пред людями такими — это нехорошо… неправильно. Не поймут. Другое дело, что навряд ли рады будут.
— Почему?
Еремей отвечает не сразу. От костра тянет дымом, и он слегка развеивает звенящее полчище мошкары. Пахнет прелыми листьями, железом и жареным мясом. И последний запах заставляет меня высунуть голову из-под шинели.
— Так… сам подумай…
Костерок горел ярко. Языки его облизывали днище котелка, в котором что-то булькало.
— Проснулся? — осведомился Еремей. Я кивнул и зевнул во всю ширь. И сам спросил:
— Так почему не будут рады?
— Скажем так… дело даже не в том, что тебя отец на стороне пригулял, — щадить хрупкую детскую психику Еремей намерен не был. — Это случается. Дело житейское… но вот он тебя от рода спрятал.
Спрятал?
Пытаюсь растормошить Савку, но он отзывается нехотя и помогать не желает. Ему, кажется, всё равно, что там было, в давнем прошлом.
— Или же род его отторг. Иных объяснений не вижу. Если отторг, а такое тоже бывает, тогда ты вроде как и не Громов изначально. Так сирота. А стало быть, можно обратно в род принять… но как бы всё одно получается… нехорошо.
Еремей явно знал что-то ещё, о чём не захотел рассказывать.
— То есть, принять нас примут, но не за своих, а из чувства долга?
— Вроде того.
— А может, тогда ну его? — Метелька протянул Еремею длиннющую ложку. — Мы ж и так… вон, поедем к… Сергею Аполлоновичу… к деду его. Ты учить будешь, а мы в адъютанты…
И сощурился.
Видно было, что подобная перспектива его нисколько не смущает.
— Не возьмёт. Пока Громов сам от него не откажется. А он не откажется… дар-то крепкий. Вон, и тень примучил… живая хоть?
— Живая, —
