Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть Вторая - Алексей Хренов
Самый конец апреля 1937 года. Вечерний Сантандер.
Минут через двадцать Лёха поймал старенький грузовичок, с дружелюбным водителем, который подбросил его до центра города. Он спрыгнул на мощёную улицу у порта и ленивым шагом двинулся к набережной. Город в этот час жил своей неспешной, но насыщенной жизнью: рыбаки разгружали уловы, в тавернах звенела посуда, а в порту величественно грузились корабли.
Прогулявшись вдоль воды и вдыхая солоноватый бриз, Лёха заглянул в маленький ресторанчик. Простой ужин — бокал вина, рыба на гриле и немного оливок — оказался на удивление вкусным, а атмосфера заведения напомнила ему домашний уют. Но вечер только начинался.
Мысль о танцах пришла неожиданно. Сальса, которую он некогда освоил с молодцеватым упорством, казалась чем-то из другой жизни, но память тела осталась. Узнав у официанта о ближайшем клубе, Лёха направился туда, предвкушая хороший вечер.
Клуб оказался уютным, с приглушённым светом и энергичной, жизнерадостной атмосферой. На небольшом танцполе пары кружились в ритме сальсы. Кавалеры, распрямив спины, с лёгкостью и уверенностью вели своих партнёрш, которые, словно магнит, притягивали взгляды своими плавными, но провокационными движениями.
Лёха взял бокал красного вина у бара, огляделся и, особо не раздумывая, подошёл к сидящей неподалёку девушке. Её карие глаза блеснули в свете ламп, когда он протянул руку.
— Байламос? — Потанцуем? — спросил он, приглашающе улыбаясь.
Она кивнула и, поднявшись, вложила ладонь в его руку. Их тела быстро слились в танце, подчиняясь ритму музыки. Лёха двигался уверенно, почти инстинктивно, крутя партнёршу и провожая её плавные движения лёгкими толчками рук.
Через десять минут он почувствовал лёгкую усталость и вернулся к барной стойке со своим бокалом. Девушка чмокнула его в щёку, тепло улыбнулась и извинившись, что на остаток вечера она занята, упорхнула к своим подругам.
Лёха устроился на табурете, решив немного передохнуть, и тут его взгляд неожиданно наткнулся на знакомое лицо.
Утреннюю автомобилистку было сложно не узнать. Исабель сидела через пару столиков, в компании подружек. Они кокетливо смеялись, явно стараясь привлечь внимание каких-то хлыщей, которые неуклюже пытались поддерживать их интерес.
Лёха пригубил вино, хмыкнул и с лёгкой усмешкой подумал:
— Ну что, судьба, ты явно не унимаешься…
Лёха сделал большой глоток вина, чувствуя, как тепло разливается по телу, и решительно поднялся. Наблюдая за тем, как Исабель смеётся с подружками, он поймал себя на мысли, что эта встреча не может закончиться просто так. Подойдя к столику, он грациозно склонился.
— Сеньорита! Разрешите вас пригласить на танец! — его голос звучал с лёгким вызовом, а протянутая рука ясно говорила, отступать тебе зайчик некуда.
Исабель, увидев его, замерла, и в её глазах промелькнули шок и растерянность. Она прикусила губу, словно решая, как поступить, но в итоге всё же подала ему руку.
Танец начался неловко. Она двигалась, словно механическая кукла, избегая взгляда Лёхи. Но он чувствовал её напряжение и терпеливо подстраивался, постепенно выводя её из этого панциря. Когда музыка изменила ритм, в конце песни, он решился на рискованный ход.
Лёха сделал шаг назад, удерживая её за руку, затем резко закрутил, заставив партнёршу опуститься на его согнутую ногу. Исабель, не ожидавшая такого финта, прогнулась назад, её голова откинулась, а руки вытянулись, подчёркивая каждую линию тела и в довершении она вытянула ножку в туфле на каблуке.
Их лица оказались так близко, что Лёха не стал думать дважды. Он наклонился и влепил ей смачный поцелуй. Зал разразился аплодисментами, но Исабель резко дёрнулась, словно собираясь вырваться.
На мгновение Лёха подумал, что перестарался, но её внезапная ответная реакция ошеломила его. Исабель вернула ему поцелуй, впервые попав в ритм и приняв игру.
Следующие двадцать минут танца превратились в настоящий марафон соблазнения. Они кружились по танцполу, обманывая и провоцируя друг друга, их движения становились всё более страстными. Исабель то прижималась к нему всем телом, то резко отстранялась, одаривая его дерзкой улыбкой, в которой читался вызов.
Её огромные чёрные глаза блестели, словно гипнотизируя, а на губах играла лукавая улыбка. Лёха, не привыкший сдаваться, отвечал ей взглядом охотника, ощущая, как каждый следующий такт музыки приближает их к чему-то неизбежному.
— Может, Наденька и правда ведьма? — пробормотал Лёха, разглядывая перед собой мелькающий молодой симпатичный задик, обтянутый юбкой. Юбка оказалась настолько короткой, что скорее подчёркивала и провоцировала, чем что то скрывала.
Лёха с интересом прислушался к своему организму. Организм почему-то реагировал на происходящее с удивительной индифферентностью, что только усиливало его подозрения.
«Вдруг это всё та звезда? Ну тогда в Мадриде… Упала и желание её сбылось, что бы на других баб не стоял», — мысленно продолжал он, пытаясь как-то объяснить своё странное состояние.
В какой то момент они устали, очередная песня кончилась и он отвёл испанку за её столик. Она попросила несколько минут перерыва. Лёха вышел на воздух подышать и решив нарушить обет воздержания, полез за сигаретами.
«Заодно и с мыслями соберусь» — решил он.
Душа требовала уединения и он сделал пару поворотов сквозь маленькие улочки в районе порта ища удобное место. Устроившись на старом, заросшем плющом парапете, Лёха разминал в пальцах сигариллу, наслаждаясь запахом табака, и уже приготовился чиркнуть спичкой, как его взгляд зацепился за странное свечение, прорезающее ночное небо где-то в паре кварталов.
— Зенитчики, что ли, развлекаются? — лениво проскрипели его мысли, пока глаза следили за светом.
Свечение появлялось и исчезало, словно играя с темнотой. В других частях города его заметить было практически невозможно. И вдруг, как гром среди ясного неба, мысль врезалась в голову.
— Сука! Да это ж наводчик! Ориентиры порта немцам подсвечивает!
С этими словами Лёха вскочил, сунул так и не закуренную сигариллу обратно в карман, выдернул из потайной кобуры верный Браунинг и рванул в сторону света. Узкие улочки порта путали его, заставляя крутиться, искать выход, но он упрямо двигался вперёд, как охотничья собака, взявшая след.
Наконец, задыхаясь, он заметил пожарную лестницу, ведущую наверх, и, ухватившись за холодный металл, полез на крышу. Крыша встретила его покосившейся черепицей и порывом ветра, но он едва успел перевести дух, как заметил цель. На соседнем здании, прижавшись к трубе, сидел человек с фонарём, направленным в небо.
— Вот ты где, тварь, — выдохнул Лёха и, разбежавшись, прыгнул через просвет между крышами.
Приземление вышло шумным: черепица под ногами затрещала, и человек с фонарём тут же вскочил, бросив фонарь на крышу. В его руках мелькнул
