НеТемный 5 - Александр Изотов
Он ещё попытался хватит меня когтями, но я успел перехватить лапу. Раздался треск, меня осыпало инеем, и конечность осталась в моей ладони.
— Да смердящий свет! — я сразу же вывернулся, прикладывая упыря о ближайшую скалу, и тот со звоном рассыпался, будто глыба льда.
Сзади раздались ещё шаги, я успел обернуться, но бегущий силуэт снесла чёрная тень цербера.
Вот только нападающий был не один. Сразу же забыв о холоде, я шагнул в сторону… и вовремя, потому что совсем рядом просвистел клинок.
Это был уже не упырь, а дружинник, тоже насквозь проиндевевший. Причём он так сильно махнул вооружённой конечностью, что она сама отломилась, улетев куда-то в сторону.
Ледяной воин совершенно не растерялся и, с противным хрустом открыв рот, бросился меня загрызть. Только его встретил удар моей ноги в грудь… Меня снова обдало инеем, и на всякий случай я отбил в сторону голову с разинутой пастью. Ну как отбил — она просто разлетелась вдребезги.
Тут же из-за скал хлынули ещё… С пустыми взглядами, это были и упыри, и простые дружинники.
Отбивая атаки, не наполненные никаким смыслом, я понял, что это совершенно безмозглые куклы, выставленные подсознанием Агаты на защиту «ледяного кокона», в который она себя погружала. Они гнались за ней, но попали в поставленную ловушку, и теперь сами защищали чародейку.
Ну, хотя бы драка с такими противниками хорошо меня согрела…
Удар, и упырь разлетается вдребезги. Ещё удар, и клинок ломается, а топорище продолжает движение, снося дружиннику голову. Следующего просто хватаю за шкирку и со всего маху впечатываю в скалу… Такое чувство, как будто рыхлого снеговика об стенку разбил.
Неожиданное чувство опасности заставило меня резко уйти в сторону. Взвизгнул Кутень, и я едва успел увидеть силуэт моего цербера, как он поспешно исчезает в портале Тьмы. Там, где только что схлопнулся портал, по скалам прокатилась та самая волна ледяного пламени…
Эта же волна задела и скалу, возле которой я только что наказывал дерзкого отморозка. Его останки так и остались вмороженными в камень, да обросли ещё слоем льда.
Захрустели камни, между которыми передвигалось что-то огромное. Медленно переступая, я двигался в другую сторону, чтобы неизвестный монстр не напал внезапно.
Послышалось рычание, и потом из-за камней выступил… огненный цербер. Огромный, невероятно злой, только полыхающий сине-голубым пламенем.
— Твою ж мать, Агата! — выругался я, поняв, что магистру удалось невозможное.
Она не убила цербера, а обратила его внутреннюю стихию вспять. И теперь передо мной было вполне себе живое существо, чьи глаза совершенно не были безмозглыми, как у бегающих ледяных трупов.
Оскалившись, цербер приоткрыл пасть, из которого вырвались облачка инея, и рванул ко мне.
Глава 29
Я едва успел уйти от его атаки, отпрыгивая в сторону, как мне вслед хлынула струя морозного пламени. Та скала, за которую мне удалось нырнуть, разом заиндевела.
Прыгнув за другую скалу, я услышал, как сзади с треском падает первая. Стоять на месте этот противник совершенно не позволял, и я со всех ног понёсся, лавируя между каменными исполинами.
Сзади, словно петарды на карнавале, затрещали скалы — ледяной цербер нёсся, скашивая их, словно молодые деревца. И снова волна холода, целящая мне прямо в спину, и я едва успеваю окутать себя «огненным яйцом».
Хоть я и добавил в заклинание стихию воздуха, но всё равно почуял, как напряглись все магические контуры. И одновременно с этим почувствовал, что противник невероятно близко, буквально дышит мне в лопатки…
— Смердящ!.. — и я тут же получаю сильнейший удар в спину.
Рассыпалась моя огненная защита, мой лоб встретился со скалой впереди и, к счастью, оказался крепче. Каменный отрог рассыпался вдребезги, у меня же от удара всё потемнело перед глазами.
Кувыркнувшись, словно мешок с костями, я задел по пути ещё одну скалу, ну а третья меня остановила. Выносливое бросское сознание всё же оставило меня в реальном мире, и, со стоном сползая на землю, я вытаращился на скалящегося цербера.
Вот он, похрустывая морозными когтями, сделал шаг ближе… Приоткрыл пасть, выдыхая пары холода. Мне даже показалось, что вихри инея скручиваются в руну «смерть».
— Да чтоб тебя… кха… — я поперхнулся, чувствуя на зубах привкус крови. Крепко меня приложило.
Цербер вдохнул, и все мои чакры задрожали, чувствуя, как монстр набирает из эфира силу для смертельного дыхания.
— Вот же я… — прошептал я, прикрывая глаза, — … вестник тупости.
Даже сквозь закрытые веки прекрасно виднелась синева магии цербера, а лицо ощущало, как стекленеет от мороза кожа. Но одновременно с этим я во всё астральное горло призвал Тьму, не брезгуя воспользоваться и Червонным Кольцом… Так сильно я не звал её, даже будучи Всеволодом, и бросское тело мгновенно вспыхнуло, поджигая не только кровь, но и всё вокруг.
* * *
Тьма горела… Тьма ревела бушующим красным пламенем, и я видел себя, летящим в бесконечном пространстве. Кромешная чернота вокруг, как и в прошлый раз, сменилась на огонь, и я будто бы падал в недра самого Солнца.
В этот раз, к сожалению, кроме сжигающего пламени я чувствовал ещё и боль внутри. Перенапряжённые контуры рвались под напором магии… Для такого потока требовался ранг выше, но я ничего не мог с этим поделать, и просто калечил себя.
Я ухмыльнулся, представив, что бросский воин оказался той самой костью, которой подавится ледяной цербер. Ну что ж, вот я и сделал свой выбор… И теперь либо сгорю в этой магии, либо дождусь, когда меня поглотит Бездна, чтобы снова сделать своим рабом.
Последняя мысль мне очень не понравилась. Она мне крайне не понравилась, и злость, кажется, добавила ещё ярости в пламя вокруг меня. Что мне тот ледяной цербер? От победы над ним мне ни жарко, ни холодно. А вот черноволосая стерва — та, кого я хотел бы увидеть, подавившуюся моим кулаком.
В этот момент я понял, что слышу ещё какой-то гул, быстро приближающийся, и обернулся на источник звука.
— Чтоб ты подавилась, Безд… — начал было я, но осёкся, — Агата⁈ — прошептал я, рассматривая стену синего пламени, заполнившего за моей спиной всё пространство.
Бесконечное пространство было заполнено только двумя стихиями — огонь и холод. И я, никчёмная бросская пылинка, просто парил на самой границе этих двух противоположностей.
А
