Наташа Бойд - Эверси

И он не хочет затыкаться, чёрт бы его побрал.

— Головастые черепахи чаще всего приплывают с побережья Джорджии и Каролины, ты знал об этом?

Я не удостаиваю его ответом, пока он вырисовывает панцирь на моей ноге.

— И знаешь, что после того как они родились, неважно как далеко и насколько лет они уплыли, они возвращаются на тот же самый пляж?

— Тебе-то какая разница, Ник? — спрашиваю я, сосредотачиваясь на плазме на стене, чтобы не представлять в голове песчаный пляж.

— Никакой, приятель. Просто интересно. Ты попросил сделать тебе тату маленькой морской черепашки на ноге. Не здоровую и старую тихоокеанскую кожистую черепаху. — Он меняет угол наклона машинки, и я морщусь, потому что игла двигается по особо чувствительному сухожилию.

Я выдыхаю и сжимаю руки в кулаки. Мне ещё предстоит разгрести тонну дерьма сегодня, включая семьдесят человек гостей, которые придут ко мне домой, чтобы я мог окончательно поблагодарить всех по случаю окончания тура в поддержку нового фильма об Эрате. Я, должно быть, сошёл с ума, раз решил, что приду к Нику, сделаю то, что хочу и спокойно уйду, не попав под атаку его раздражающих вопросов. У меня болит голова, и всё, что мне хочется сделать, это тупо нажраться.

Ник сосредоточенно морщит лоб, что не сочетается с его назойливыми расспросами.

— После того, как вылупляются из яиц, они могут отвлекаться на яркое искусственное освещение, и вместо того, чтобы встретить свою судьбу, ползут к смерти.

— Господи, Ник. В чём, чёрт побери, твоя проблема? — злюсь я. — Ты уже закончил?

Он усмехается.

— Даже близко нет. Тебе нужны её инициалы на татуировке, или как?

Я сжимаю зубы.

— Нет, Ник, не нужны, — спокойно говорю я. Хотя, вообще-то, я хочу их сделать. Только не знаю зачем. Мне не нужно напоминание в виде татуировки. Или вообще в каком бы то ни было виде. Я быстро возвращаюсь к первоначальному плану.

— Вообще-то, да. Сделай их. Поторопись с этим, и давай уже пойдём в соседнюю комнату и выпьем.

— Ладно. Я просто не могу понять, тебе нужна черепашка или её инициалы. И это меня раздражает.

— Говорю в последний раз: заткнись, мать твою.

В кармане звонит телефон. Игнорируя правило Ника «никаких сотовых», я осторожно достаю телефон, стараясь не двигаться.

Девон Браун.

— Привет, Ди. Ты всё ещё собираешься ко мне вечером, ведь так? — сразу задаю ему вопрос, хотя прекрасно знаю, что он там будет. В конце концов, «Эрат» — это его детище. Мне просто нужно быть уверенным. Терпеть не могу эти показушные мероприятия. Тот факт, что Одри предложила провести вечеринку дома, вместо какого-нибудь ресторана, только подтверждает, как мы далеки друг от друга последнее время. Мне нужен кто-то на моей стороне.

— Конечно. Ты где? Я хочу поговорить с тобой о новом проекте и не собираюсь заниматься этим вечером.

— Ник делает мне очередную татушку. Мы хотим пойти выпить. Присоединяйся к нам.

— Никогда не пойму твою одержимость нательными рисунками. Это кошмар для гримёров. Приеду в двенадцать. — Он вешает трубку.

Я понимаю, что позже обязательно напьюсь, но не могу собраться с силами, чтобы думать ещё и об этом. Свою раздражительность стараюсь списать на разницу часовых поясов, Одри знает, каково это. За последние тридцать дней мы посетили семнадцать стран. Временами я чувствую, что мы возвращаемся к дружбе, которая у нас была прежде, но теперь всё сильно осложнилось. Я знаю, она хочет, чтобы между нами было что-то большее, в том числе и ради ребёнка. Я пытаюсь наладить наши отношения.

— Закончил. Инициалы вписаны в узоры на панцире так, что ты не увидишь их, если не знаешь, куда смотреть, — говорит Ник, отодвигая свой стул назад. Я смотрю на изображение на моей ноге. Оно крошечное и красивое, Ник настоящий художник. Но от этого я не чувствую себя лучше. Но опять же, это изображение будет каждый день напоминать мне, как легко можно кем-то воспользоваться, и призывать к тому, чтобы никогда больше так не поступать. Возможно, я смогу привить моему сыну или дочери чувство чести, которого у меня нет.

* * *

Я стою у ограждения в моём доме и смотрю на раскинувшуюся передо мной гладь Тихого океана на закате. Стакан шампанского болтается между моими пальцами. Я напряжен, хотя пытаюсь выглядеть расслабленным. Голоса и смех подхалимов у меня за спиной смешиваются в единый гул. Каждый звук — ещё один стержень в этой клетке, в которую я заперт. Я опустошаю стакан и позволяю ему выпасть из моих рук. То, как он разлетелся на осколки о каменистый склон холма, приносит мне некоторое удовлетворение, пока я погружаюсь в пучину мыслей.

Я морально готовлюсь к тому, чтобы развернуться и в очередной раз стать беззаботным, успешным и красивым хозяином. Это был утомительный вечер, и последние пять минут стали единственными, когда я оказался предоставленным самому себе. Надеюсь, это одна из последних вечеринок в честь «Эрата», которые я должен провести, поскольку промо-тур подходит к концу. Бесконечные фотосессии, интервью и выходы в свет с Одри… всё наконец-то подходит к концу.

Это была идея Одри устроить вечеринку для Энди и некоторых продюсеров студии, которые первыми взялись за сценарий «Эрата». Не то чтобы я не испытываю благодарность к этим людям, просто я знаю, что они нуждаются во мне не меньше, если даже не больше, чем я в них. Особенно теперь. И пригласить их всех в мой дом — это уже чересчур, тем более при моём теперешнем состоянии.

Одри не тратила время зря и переехала ко мне сразу, как только я снял дом с продажи. Я знаю, ей нужно показать всем, что между нами всё прекрасно.

Я стараюсь оставаться увлечённым ею, когда мы на публике, но это очень выматывает. И я знаю, мне нужно лучше стараться, ведь теперь это касается не только нас двоих.

Помогает то, что я ещё могу притвориться, будто из-за её бестактного поступка я временами срываюсь с катушек, особенно после того, как таблоиды выставили мой дебош в Саванне в таком виде, будто я страдаю из-за разбитого сердца. Как близки они были к истине… только в отношении не той девушки.

Только Одри знает настоящую причину того инцидента, и она, не теряя времени даром, стала идеальной угодливой подружкой. Как противно, но мне её жаль.

Я думаю о маме, о том, как она пыталась вырастить меня одна, и я знаю, Одри изо всех сил постарается всё исправить, прежде чем малыш появится на свет. Я не виню её за это. Я восхищаюсь ею, ведь дело касается ребёнка. Да и кто бы ни приложил максимум усилий, чтобы создать для своего малыша идеальную семью?

Я жду, что в любой момент Одри начнёт говорить о том, что пора сделать публичное заявление, и боюсь этого момента. Я знаю, это необходимо, но — я не хочу даже думать — подобная новость будет во всех национальных и международных таблоидах, которые вряд ли обойдут стороной Бухту Батлера.

— Эй, приятель. — Голос моего агента в сочетании с сильным хлопком по спине заставляет меня подпрыгнуть.

— Привет, Энди. — Я изображаю дружелюбную улыбку, это у меня лучше всего получается.

— Отличная вечеринка, парень. Узнали последние цифры, сейчас сделают объявление, пошли.

Энди, одетый в светло-серый костюм и белую рубашку с распахнутым воротом, что только подчёркивает его раскрасневшееся лицо, умудряется идеально сочетать в своём внешнем виде упорный труд и достаток, будто он работал как проклятый, чтобы обеспечить мне мой последний успех. Слегка полысев, он прилизывает свои волосы, и с такой причёской выглядит почти на тридцать сантиметров ниже моих метр девяносто.

— Джееек! — раздается голос Одри позади нас. Мы оборачиваемся. Она прекрасна в белоснежном платье с умеренно коротенькой двухслойной юбкой. Её волосы тёмными волнами струятся по плечам. На мгновенье я вспоминаю белое бикини и накидку, которая по сути ничего и не прикрывает. Я вздрагиваю от воспоминаний и нервно сглатываю, после чего наклоняюсь для поцелуя.

— Ты прекрасна, идём, — говорю я, беру её за руку и мы идём в дом, чтобы узнать о последних кассовых сборах фильма после премьеры в трёх восточноевропейских странах. Подобную информацию объявляют после каждых премьерных выходных. Ещё будет много премьер, хотя присутствие актёрского состава уже не обязательно, слава богу.

Пока оглашают цифры, меня хлопают по плечу, поздравляя, и без перерыва поднимают бокалы. Это должно в большей степени делать меня счастливым, учитывая, что я согласился на процент с проката, вместо того, чтобы получить гонорар единовременной выплатой, когда ещё никто не мог предугадать успех проекта. Девон посоветовал мне выбрать такую систему оплаты, и это оказалось самое лучшее финансовое решение в моей карьере.

Девон подходит ко мне, когда все объявления и тосты заканчиваются.

— Джек, рад видеть тебя, приятель. Как твоя нога? — Он быстро обнимает меня, будто мы не виделись четыре часа назад. Девон единственный человек, если не считать то немногое, что знает Ник, кому я доверился. Ни одному из них я не рассказал многое, но кое-что всё-таки поведал. В первую очередь благодаря дружбе с Девоном и его щедрости я смог оказаться в его пляжном доме. Хотя Девон вместе с «Пик Интертеймент» в большей степени заинтересован в том, чтобы наши с Одри отношения наладились.