Назад в СССР: демон бокса - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
После заунывного торжественного собрания поймал Когана и рассказал ему о наезде Хакашева.
— На понт берёт, — уверенно заключил тренер. — Вряд ли тебя боится, но как боксёр опытный знает — на турнирах встречается всякое. В финал вышли победившие в четырёх боях подряд, то есть не слабаки. Хочешь, сниму тебя с финала?
— Владимир Львович, нет! Я набоксировал на второй разряд. Если урою Хакашева, а он перворазрядник, у меня будет достаточное количество побед на первый. Знаю, рискую. Но вы же знаете и сами учили — всегда нацелен на победу.
Я провожал тренера к стоянке, где он оставил свои «жигули», мне ещё на троллейбус бежать, за эти годы пустили ещё несколько маршрутов из центра на Одоевского, район из беспредельно отвратного превратился в умеренно неприятный, по-прежнему мной нелюбимый.
— Он — нокаутёр. По манере свормер, полезет в ближний бой, ты его не сдержишь. Вытащит на обмен ударами, и они будут не в твою пользу. Лупит сильно, я примерно знаю твою стойкость и способность быстро приходить в себя, против Хакашева они недостаточны. Сам держит удар, будто у него деревянная колода вместо головы. Считаю, шансов у тебя немного.
— Как говорил Портос в «Трёх мушкетёрах», дерусь потому что дерусь. Если башка у него непробиваемая и лезет в ближний бой, отработаю в корпус. Ливер у всех одинаковый — мягкий.
Признаюсь, спал плохо. Потом едва проснулся около девяти, нарвался на требование ма: непременно в два быть у бабушки, у неё день рождения, о чём противный внук конечно же забыл. Её супруг не встрял, из «Физкультурника Белоруссии» знавший, что у меня финал чемпионата города. Благоразумно промолчал, иначе разговор об участии тинэйджера во взрослом турнире вызвал бы такой жуткий скандал, что… В общем, я обещал. В крайнем случае — с небольшим опозданием.
— Никаких опозданий! — ультимативно отрезала ма, спасибо, что не препятствовала уходу из дома.
«Динамо» закрыто. Я поехал в институт физкультуры, чтоб как-то вне квартиры скоротать время и проверить одно соображение. Пусть не на боксёрской груше, а на макиваре.
Ким, почувствовав, что ко мне лучше сейчас не лезть, без расспросов пустил в зал. Только потом решился вставить пять копеек, отметив мою крайне необычную стойку.
— Да, папа Ким. Она неудобна и нерациональна. Но противник её не ждёт.
По команде «бокс» я первым кинулся на него, очень низко опустив голову, в худших традициях «головастиков», мы даже треснулись лбами. Хакашев, не ожидавший подобного, немедленно огрёб джолт, наполненный доброй половиной внутреннего запаса Ци, и рухнул как подстреленный. Рефери остановил бой на четвёртой секунде, не открывая счёт, зрители, скорее всего, ничего даже не успели понять. Пограничника унесли на носилках, к награждению «серебром» он не вышел, сообщили, что боксёра увезла «скорая».
Коган ничего не сказал. Я чувствовал, что разговор про взращиваемого монстра, вроде как шуточный, начинает обрастать для тренера материальным наполнением. А он даже Яшку не видел.
Конечно, к четырнадцати ноль-ноль я не успел, пришёл около пяти и торжественно вручил бабушке золочёный кубок, присев на колено как рыцарь перед дамой: эта победа в вашу честь! Все мои кубки хранились у бабушки на верхней крышке пианино, а не на Одоевского, ма требовала: убери мерзость, не то выброшу в мусорку. Бабушка, дедушка, оба дяди с семьями, большая такая семья, поздравляли, Евгений не отсвечивал, одна ма кривилась, а я молился только, что она в силу пренебрежения к моим спортивным успехам не сочтёт нужным прочесть надпись на железяке и не уловит, что сын дрался с взрослыми дядьками. Во время первой же паузы спросила о «более важном»: сделал ли я уроки и готов ли к школьным занятиям в понедельник?
Да, мама. Конечно, мама. Как скажешь, мама! Только отстань.
Два с лишним года до совершеннолетия, до какой-то минимальной самостоятельности. Терпеть. Терпеть!
В моей нынешней жизни нет противников, кого надо одолеть — как выполнить сверхзадачу. Предполагаю, что паскудный «Вышний» достаточно быстро найдёт применение моим миллионам, вложит в Apple, в биткоин, что там растёт быстро, посчитает, какие акции компаний, рухнувшие в бездну после терактов 11 сентября, стоит скупить, потому что чисто кулаками намолочу десятки миллионов в лучшем случае, ну — сотню. И то, две моих тайных сверхспособности никак не гарантируют восхождения на боксёрский Олимп. К тому же нет уверенности, что восточные знания об энергии Ци не используются никем из нынешних чемпионов либо не будут освоены в ближайшем будущем. Лучше бы подкинул мне идею какого-то стартапа, чтоб в восьмидесятые годы я ввёл в обращение технологию девяностых, а то и нулевых.
Его долгое молчание настораживает. Вдруг увлёкся окучиванием других кавказских туристов и засылает всё новых в прошлое, наполняя трупами ближайшее ущелье? Ведь для инопланетного засранца длится всё тот же день девятого августа две тысячи двадцать четвёртого как День сурка.
Я не ищу конфликтов, стараюсь быть хорошим по отношению к живущим вокруг меня в СССР и хотя бы лояльным (чисто внешне) к заказчику, но тот обычно шпыняет, да и окружающие не особо любят, кроме бабушки с дедушкой, не понимающих мою сущность. Как тайный агент на холоде с заданием на шестьдесят три года, никому не откроюсь, останусь вечно одиноким. Даже если кому-то рассказать, не поверят, материалисты.
Впрочем, я несправедлив, одно исключение есть — папа Ким. Кореец заранее готов принять меня таким, какой я есть, не вникая в детали, которые ему не могу сообщить. Готовый к восточным загадкам, а многие из них не имеют решения, он считает меня загадкой западной, что не мешает благоволить.
В понедельник, свободный от занятий по боксу в честь закончившегося чемпионата, я после школы поехал на Якуба Коласа. Помимо всего прочего, хотел проставиться. Общество «Динамо» выделило победителям премию по двести рублей каждому, полторы месячных зарплаты Аркадия, мужа Марии Васильевны, давшие возможность впервые почувствовать себя профессионалом. Вдобавок, прямо во Дворце спорта мне вручили значок и корочки перворазрядника, что не менее приятно. Конечно, в том во многом заслуга Когана. Но без поддержки Кима не справился бы.
Он удивлённо взял в руки бутылку «Рижского бальзама». Его в самой Риге вот так просто в магазине не купишь, а здесь специально выпросил у дедушки, в плане употребимого в пищу и в питьё тот достанет что угодно, существующее в СССР либо импортируемое как венгерский зелёный горошек или индийский растворимый кофе. Корейский тренер режим соблюдал, поэтому коньяк, к
