User - ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Из конуса свирелемастерства
И льющегося искристой рекою.
Я чувствовало то повиновенье,
Которое рождалось в этот миг.
Я постигало свето-вдохновенье
И понимало Пушкинский язык.
Я плавало по лону той тетради,
Что знала синий взор и ясный лик.
Ему я помогало Бога ради.
Я – Пушкина покорный ученик.
РУКОПИСЬ ПУШКИНА
186
Я рукопись великого Поэта.
Я почерком его испещрена.
Во мне таятся переливы света,
Вобравшего хандру и Солнце лета,
И кубок дружеский распитого вина.
Таю я боль и грусть, надежду славы,
Воспоминанья юности, борьбу,
Беспечных дней наивные забавы
И всю нелёгкую и краткую судьбу.
Я – вечность истины и гордый росчерк росса, Воздвигнувшего памятник себе.
В нём – мощность поэтичного колосса,
Наследие толпе и голытьбе.
*ЖИЛЕТ АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВИЧА
О, как я весь пропитан этой болью
На будущие годы и века!
И эту боль несу теперь невольно.
И насыщается той болью та строка,
Что вдруг рождается негаданно нежданно,
Снимаема умелою рукой.
Дышу я болью вечно и пространно
Ушедшего Поэта на покой.
Запечатленная фотографом навечно,
Она жжёт память, руки и сердца.
Но путь Поэта явленный и Млечный
Не видит ни начала, ни конца!
РИСУНОК А. С.ПУШКИНА
187
1828
пейзаж
Здесь каждый куст, любая ветвь
и ствол Тебя напоминает.
Ты помнишь вешние черты
моей обители спокойной.
Сей уголок, тебя достойный.
Здесь каждым вздохом, ветром полным,
Любой травинкой дышишь Ты.
Да, всё вершит добро в нелёгкой нашей жизни.
Его энергия рождает мастерство.
Любовь слагает гимн страдающей Отчизне.
Добро структурой входит в естество.
Добро и синтез – вот две ипостаси
Процессов жизненных на Небе и Земле.
Добро извечно радугой раскрасит
Наш Мир и снова ищет Мир в золе.
А. С. ПУШКИН
188
ИНФОРМАЦИЯ С ПОРТРЕТОВ ПУШКИНА.
К портрету 2-х – 3-х летнего Сашеньки Пушкина:
Здесь облик мой вобрал арабский норов
С проснувшимся из древности Руси
Славянским гением, вне времени и спора.
Об остальном, коль хочешь, расспроси.
Я дерзок, как мальчишка-сиротинка,
Гляжусь я скептиком, не опуская взор.
Портрет мой – не забавная картинка, –
Гляжу я в сердце каждое в упор.
Я спрашиваю: На кого ты смотришь?
Кого ты видишь? Я тебе – зачем?
Кому из вас сегодня по два, по три?
Чем заняты? Скорей всего – ничем.
А я готов к великому дерзанью.
Во мне живут Россия и Памир.
Во мне клокочет древнее сказанье.
И мне покорен будет целый Мир.
Я долго жить в Руси не собираюсь.
Взойду через страданье к небесам.
Я жизни пыл вбирать в себя стараюсь.
Я ни над кем, учти, не издеваюсь.
Я к вам пришёл почти на полчаса.
С ПОРТРЕТА БРАТА ПОЭТА
ЛЬВА СЕРГЕЕВИЧА
Я весь как приложение к брату.
189
Во мне его судьба, его борьба.
Я всё, чем быть ему богату,
Вдобавок к дому и Арбату
И часто – вместо дома и раба.
Шучу – стихов хранитель строгий –
Я всё за братом примечал.
Я знал все тропки и дороги,
Я помню брички, санки, дроги,
Где провожал, кого встречал,
Кого любил он, чьей отрадой
Чьей жизнью полнилась Душа
Да, Александр – моя награда.
Мне б на него молиться надо.
А я – гуляю, не спеша.
Примечание: когда я стала снимать информацию с фотографии, запечатлевшей жилет
Пушкина, простреленный на дуэли Дантесом, моя ладонь почувствовала сильное жжение.
Вторично прикасаясь к этой фотографии и информации, уже внесённой мною в свою
тетрадь, чтобы ввести в компьютерный вариант текста, я вновь ощутила ту же жгучую
боль в ладони.
Факт этот подтверждает, что все вещи хранят память событий, происходивших с их
хозяином.
Мало того, информация, исходящая от вещей, принадлежавших Поэту, каким-то
образом вмещается в поэтический канал и передаётся как законченный стихотворный
вариант.,(тетр.№30, 1994 г.)
Да, говорят не только вещи, но и явления Природы. И я решаюсь говорить с Невой.
РАЗГОВОР С НЕВОЙ
Свирель:
Скажи, Нева, как дышишь, чем живёшь?
Что помнишь и о чём ты мне расскажешь?
Твой город горд, велик, многоэтажен.
Ему подобный вряд ли где найдёшь.
Как ты живёшь? Чем дышишь? Вспоминаешь
Те годы, что лежат на дне твоём
В обнимку с вечностью, которую вдвоём
С тобой тревожим: я спрошу, ты отвечаешь?
НЕВА:
Отвечу я. Сигнал ловлю своим
Текучим, расплескавшимся по устью
Холодным ухом. Нежности и грусти
Хватило бы не только нам двоим.
Живая боль стихия, кровь России
На северных гранито-рубежах,
Служу стране за совесть, не за страх,
Сложив свой труд и век к ногам Мессии.
Мессия – Пётр. Он Родине был дан
Как Цезарь – и воинственный и мудрый.
О, мальчик , господин золотокудрый,
Любовью к делу покоривший Амстердам!
190
Мне люб ты тем, что ты пристрастен к водным
Российским чудо-свето-рубежам,
К стихии тяготением природным,
Своим умом и чувством благородным.
Твой путь к Петрозаводску и Кижам –
Не только символ мощи и Природы,
Проникший в действие российских мастеров.
То – символ вечности – тернистый путь Петров –
Знамение и странам и народам!
Опять восстал. Он набирает силу.
Он зиждется и в сердце и в умах.
Названье городу святое возвратила
Волна доверия, повергшая во прах
На час калифа, избранного злобой.
Повергнут деспот. Именем Петра
Святого держится колосс высоколобый –
Мой город ласковый, меняя кивера.
Да, кивер важен. Но важнее, что под ним –
Расчёт и подлость? Честь и откровенье?
Нам веком кажется порой одно мгновенье,
Иль век покажется мгновением одним.
Я ж вечно у Его в чугун одетых ног.
Без кивера Он мне ещё дороже.
Он дни и ночи Родины итожит
И оторвать свой взгляд уже не может
От моего гранит-забрало-ложа,
Соединяя Запад и Восток.
Свирель:
Вот это слог! Вот это стих! Нева,
Скажи ещё, родная, о Поэте,
Который помогает строчки эти
Писать, чтоб просветлела голова!
НЕВА:
Скажу: Он жив. Живёт из века в век,
Повсюду ходит, ездит и летает.
Он и меня, мой друг, не забывает,
Великий вездесущий Человек!
Мой Пушкин – лёгкий звук, волшебник слога,
Вобравшего и завтра и вчера,
Прославившего действия Петра,
Вознесшего Его почти до Бога.
Недаром Он посланцем Бога был,
Наш Пётр, преобразивший край и Душу.
И я зарок молчания нарушу,
Сказав, что Он алмаз тот раздобыл,
Что засверкал в стихах потомка негров
Божественная сущность бытия
191
Была Ему доступна, как своя
*Коронопартия, подобная аллегро.
Но я теперь о Пушкине. О Нём,
Прекрасном, солнцеликом, осиянном
Чудесным жребием. Его стихи, как манна
Небесная. Мы вместе с Ним поём
Столетний гимн могучему Царьграду,
Царю Петру воздав за отчий дом,
Отринувший Гоморру и Содом,
За верность, Честь и Мужество в награду.
Ребёнок мой, взлелеянный Москвой,
На пашне царской возмужавший воин,
Мой Пушкин поклонения достоин.
И я к Нему склоняюсь головой.
Моих волос касался Он не раз,
Волною вод играя безмятежно.
Мой добрый Пушкин, ласково и нежно
Своей волной коснусь сегодня Вас.
Как Вас назвать – на Вы или на Ты?
Игрою слов не называй влеченье.
В словах сокрыто множество значений.
Вы – вечно «Вы», а я, наверно, «Ты»?
Я не боюсь назваться по-простому
На «Ты». Мне ближе, знайте, этот слог.
И «Ты», мой Пушкин, для родных сберёг,
Приникнув сердцем к таинству святому
Родства умов и Душ. Сегодня мне
