Оборона дурацкого замка. Том 7 - Макар Ютин
— Эн. Господин Мо Янь — новый мудрец нашего времени, — старшая девушка каким-то образом сумела транслировать самодовольство одновременно с его полным отсутствием в словах, жестах или выражении лица.
Очередной талант, не иначе. Вместе со всезнайством их отрядного историка, способностью его сына доводить всех до белого каления или железным желудком Камея, который перерабатывал растущую у лагеря черемшу на смертельный газ и протяжный звук в масштабах огромной средневековой мануфактуры.
— Он нездорово повернут на ослах. Или вы нездорово повернуты на его нездоровых цитатах про ослов, между прочим, абсолютно здоровых…
— А теперь послушай, как он описывает Желтые Источники… — Дун Цзе совершенно не обратила внимания на сарказм и скрытую просьбу своей подруги.
— Это куда попал его герой перед тем, как переродиться ослом…?
Искренний вздох несчастной девочки Ян заглушился тяжелым пыхтением Юншэна.
Фармацевт начал задыхаться уже после первого часа марша. Не будь постоянных боев против волн и минимальной нагрузки на тренировках, он мог сдохнуть гораздо раньше. А так еще держался.
Особенно, когда его товарищ прямо на бегу возложил ладонь на печень и поправил ток энергии на нужный. После организованного духовного исцеления вторгнуться таким образом в систему циркуляции Юншэна казалось не намного сложнее, чем в собственную. Особенно, когда Ци донора качественно превосходила Ци реципиента.
"Жаль, остальных так поправлять или прокачивать не выйдет. Чувствую, в скором времени здесь на счету будет каждый боец, хоть слабый, хоть некомпетентный. Следует уделить больше внимания групповым тренировкам. Один я в локальном апокалипсисе многого не навоюю.
Вопрос здесь в том, хватит ли мне времени? Чувствую, Ксин придумал эпичнейшую подляну, раз даже Алтаджин знает, что нас «изгнали» из казармы. Или изгнали без кавычек? Дерьмо!"
К некоторому удивлению Саргона, троица культиваторов оказалась куда компетентнее, чем он предполагал. Сразу после краткого оглашения целей миссии (совершенно непонятных без контекста), их сбили в колонну по двое с Акургалем во главе, затем Алтаджин взял на себя роль разведчика, обогнал отряд метров на пятьдесят, тогда как девушки замыкали строй.
Из трех культиваторов Старого Города нервничала болезнью новичка только Ян, остальные напряглись только после трех-четырех кэ угрюмого марша, разбавленного бессмысленным журчанием неуместно-говорливой Дун Цзе.
Сам Саргон трудностей от взятого темпа не испытывал. Наоборот, вынужденное молчание вкупе с монотонной работой дали ему возможность для небольших экспериментов. И если мерзостью темной Ци откровенно светить не стоило, то…
«Копье отражений восходящей Луны»
Странная техника средоточия Ци в руках с приданием некоторых концептуальных свойств копья: остроты, прочности, пробивания, скорости и некоторых других. Можно усилить некоторые через вливание дополнительной Ци, можно убрать, например, «остроту» и «пробивание», чтобы использовать в спарринге, однако разобрать технику на составляющие у Саргона не вышло никак.
Нельзя взять из нее «прочность» и применить на свою защитную технику. Потому что копье может быть учебным или затупленным, но никак не щитом или доспехом. А разложить на мелкие составляющие настоящее духовное заклинание он сможет только при радикально большей чувствительности.
Уровня микроскопа, тогда как он сейчас скорее несмышленый ребенок, который наблюдает микропроцессы сквозь кружок из двух пальцев.
В целом, нежданным подарком Саргон остался доволен. Не самый высокий ранг, но на халяву уксус сладкий, а уж техника, идеальная для его специфического пути развития, вообще может считаться подарком небес. Впрочем, «озарение» некоторыми культиваторами так и воспринимается.
Он слышал о подобных примерах от Юлвея. Аристократ редко проявлял инициативу, но, когда подходила его очередь травить байки у костра во время ужина, послушно рассказывал некоторые интересные (по крайней мере Саргону) моменты связанные с культивацией и практикой Ци.
Никаких семейных тайн, важных знаний и прочей хоть немного ценной информации. Тем не менее, именно от него юный паладин узнал о массовом, относительно редком, но отнюдь не уникальном явлении «озарения», когда некая техника, иногда вовсе запретная или тайная, просто возникает в мозгу (даньтяне, по рассказу Юлвея) удачливого практика.
Эффект много раз пытались повторить, но без публичных успехов.
Между тем, при совпадении некоторых событий — готовности самого культиватора принять эту технику, подходящем телосложении, избыточной Ци и многих других факторах (Юлвей напирал на натальную карту и расположение планет перед судьбоносным моментом) нужный конструкт с помощью «озарения» намертво впечатывается в сознание.
«А ведь техника идеально мне подходит. Хорошо сочетается с особенностью светлой Ци: той, где духовная защита вокруг кожи и органов переходит на оружие. Надо будет еще поэкспериментировать, но для ближнего боя подгон поистине царский. Да и для кнута, особенно проводящего Ци, подарка Ксина. Надеюсь, он его отдаст».
Серая хмарь безлюдных земель проносилась перед глазами одной монотонной, черно-белой иллюстрацией. Тонкая, словно упаковочная, снежная пленка на редких хвойных деревьях напоминала плесень на хлебе, кристаллические заросли чертодрев издалека походили на остовы сожженных домов под слоем пепла, мелкие зверьки казались избыточными, неуместными деталями таежного пейзажа.
Чем сильнее отряд отдалялся от Форта, тем гуще, концентрированнее становилась природа вокруг. Чахлые огрызки деревьев превращались в перелески, затем в маленькие леса, чертодрева чернели оскверненными рощами, в балках и оврагах по обеим сторонам широкой утоптанной, проселочной дороги сквозь белый налет проглядывала блеклая, пластмассовая на вид трава.
Дорога мало-помалу становилась все уже, теснее. Деревья нависали над трактом зелеными разбойниками, их кроны сомкнулись тесным строем, не давали проникнуть ни единой капли солнечного света, проплешины снежной пелены обнажали толстый слой веток и хвои, будто оттаявший к апрелю прошлогодний труп.
Всем новобранцам начало становиться не по себе.
Внешний мир за пределами укрытой горами провинции, чужой им и чуждый, остановил на пришельцах свой недобрый взгляд. Деревья потрескивали от холода, кричали внутри перелеска невидимые глазу птицы, шорохи били по нервам, угрожающе-темные стволы вызывали жуть сродни клаустрофобии…
А затем вдруг все резко закончилось. Они выбежали из тесной, обступившей отряд чересполосицы и вышли на оперативный простор.
Узкая, неизвестно кем протоптанная тропинка расширилась в твердую грунтовую дорогу, специально насыпанную выше уровня земли, лес раздался в стороны, мерно чернел полумесяцем вдалеке, редкие деревья на обочинах торчали свечными огарками.
Постепенно навеянная жуть тихого места начала отпускать людей, стали раздаваться редкие голоса.
— Если здесь так много деревьев, то почему Форт построен из одного камня? — раздраженно спросил Камей Уру, с которым его поставили в один ряд.
— Вряд ли их можно просто взять и притащить, —
