Хроники особого отдела — 2 - Александр Игнатьев
Больше на этой земле не было никого и ничего. Человека словно породила сама пустыня, и он давно стал ее безмолвным обитателем, соседом мерцающего звездным серебром ночного неба.
Где-то через час бег затормозился и Сиф начал медленный спуск по склону в темнеющую долину. Охотник петлял, чтобы песок не осыпался под ногами и не создавал шума. Со стороны могло показаться, что юноша следует невидимой глазу в темноте тропой, которая ведёт вниз, в самое царство ночи и одиночества, да и сам он был плотью от плоти этого песка, ветра, теней, холодной и голодной пустыни.
Среди серой мари намечающегося рассвета можно было различить только блеск глаз, шедший словно из самой глубины Бездны.
Но охотник точно знал, что там, в чахлой траве оазиса, живет стадо серых коз, и песок, налипший на их грязную шерсть, уже звучал таким близким и будоражащим слух шорохом.
В этом мире не было имён и слов. Бескрайняя пустыня давно стёрла саму память. Утро затопляло ее светом солнца, ночь обдувала ветрами. В этом месте никогда не было времени и дыхания. А песок все скользил и скользил под ногами ищущего добычу; песок оранжевый, лимонный, цвета охры, белый, искристый, легкий и неподвижный, безучастный и безвременный. Песок, не имеющий памяти. Песок нового витка жизни…
***
Охота оказалась удачной.
Очень скоро Сиф сел на вершину небольшой дюны и вознёс в небо благодарность тому, кто, по словам его отца, оказал тысячу милостей этому миру и всем живущим на практически испепелённой праотцами планете.
Затем охотник опустил глаза на добычу и с чувством произнёс
— Отец учит меня довольствоваться малым. Мне не нужно более одной козы. Я не хочу повторить судьбу братьев, и пусть я не потомок нефелимов, зато мой род даст начало новой жизни на этой земле. А падшие должны уйти. Их эпоха умерла, а моя началась…
День Сиф встретил на горе Касьюн, в пещере близ того места, где не поделили любовь и жизнь два его несчастных брата…
***
— Нам тоже бутерброд, — громко потребовали близнецы у проходившей мимо с тележкой стюардессы. И, конечно, разбудив своими криками отца.
— Сэндвич, господа, — важно поправил мальчишек Ян. Темные глаза вдруг демонски сверкнули:
— Абрам Абрамович! Мои вам соболезнования! Говорят, померла у Вас теща? Какая была женщина… эх! Сердце? Нет! А шо? Подавилась бутербродом с чёрной икрой? Ах! Какая красивая смерть! — начальник особого отдела громко засмеялся своей собственной шутке, распугав недовольно сидящих сзади шейхов…
Глотнув чаю и немного успокоившись, полковник продолжил:
— Наверное, даже сегодня можно увидеть «Пещеру крови» («Магарат ад-Дам»), как раз недалеко от Дамаска…
Авеля и прикопали там же, недалеко в Сук Вали Барада. Первым мучеником объявили… красавцы! А на самом деле парни, «… в то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим…»! Книга Еноха гласит! Это вам «не фунт изюма»!
— Какие исполины, Ян? — любопытный Павел даже отвлёкся от бутерброда…
— Так из прежних людей; нефелимы Семиаз с Азазелем! Старая четвёртая эпоха закончилась, как водится, войной, пятая только начиналась, вот кто остался — тот и выживал, как мог… Двести здоровых мужиков, да на жаре … хехе. Вот вам и сказки, про ветхозаветных патриархов!
Ян замолчал на минуту…
Близнецы озадаченно жевали, пытаясь осмыслить свалившиеся на них откровения. Или «осваивая» бутерброды?
— А ищееее? — чавкая, вставил просьбу Павел.
— А что ещё? Могил много, уж точно больше, чем трупов. На реке Авали среди ливанских кедров ещё одна «альтернативная» могила Авеля. В Йемене и Афганистане по могиле Каина; в Хевроне совместная могила Адама и Евы; там же якобы прикопали Авраама, Исаака и Иакова… Люди любят придумывать достопримечательности! Да и Сиф, говорят, упокоился в израильском Ашерете!
— А на самом деле?
— А на самом деле, кто там знает, куда делись старые кости! Ты прожуй, мыслитель, подавишься!
— А зачем нам в Аравию?
— Так интересно же, на настоящие древности глянуть… Могила Евы… Эх, какая девка была, — Ян тяжело вздохнул и прикрыл хитрющие глаза.
***
До недавнего времени про Саудовскую Аравию знали мало, да и теперь она остаётся достаточно закрытой обладательницей неисчислимых полезных ископаемых. Эта страна владеет не только газом и нефтью, но и невероятными по своей исторической значимости артефактами.
Именно в Мекке Бог повелел Адаму построить Каабу. В Медине стоит мечеть пророка Мухаммада, заложенная ещё при его жизни и там же смотрит на правоверных зелёный купол его гробницы.
Теперь турист может увидеть набатейскую Хегру, чьи камни помнят пророка Мафусаила и мистический Аль-Наслаа, разрубленный пополам мечом нефелимов….
Но мало кто знает, что и «бабушка Хава», мистическая мать всех ныне живущих — Ева, похоронена в Джидде. Да и само слово «джидда» переводится, как «бабушка».
Ежегодно паломники приходят поклониться праматери на старое кладбище. Теперь - плоской дыре, залитой бетоном в 1928 году. Юный король Фейсал повелел уничтожить место ее покоя. Ведь по преданию, именно там началась пятая эпоха и там она закончится….
——————
1. Наш самолет летит над пустыней Руб-эль-Хали, которая занимает площадь на 1000 километров в длину и 500 километров в ширину на территориях сразу четырех государств – Саудовской Аравии, Омана, Йемена и Объединенных Арабских Эмиратов. (Англ)
Глава 24
Хроники Особого отдела — 2.
Глава 4.1. Кто на что способен.
Желтые дома бывают разные. В СССР так именовали психиатрические больницы. В 1780 году дом, окрашенный в грязно-желтый цвет, появился рядом с Обуховским мостом в открытой «для всех» Первой городской больнице Санкт-Петербурга. Этот цвет (цвет охры, распространенного тогда красителя) был традиционным для тогдашнего Петербурга, и неудивительно, что больницу окрасили подобным образом. К тому же всем известно, что желто-серый цвет ввергает человека в уныние, а общаться с депрессивными пациентами всегда легче, чем с буйными. Вот и приклеилось к психиатрическим заведениям разных типов такое странноватое обозначение «желтый дом»
Хотя, справедливости ради, стоит отметить: самое первое психиатрическое отделение в составе Городского дома призрения инвалидов появилось в Нижнем Новгороде в 1776 году. И цвет его потомкам не
