Хроники особого отдела — 2 - Александр Игнатьев

Глава 1

Хроники особого отдела — 2.

Глава 1. Зачем мы здесь?

1.

Весна 1493 года пришла в мир обиженной. Одетая в серые плотные туманные покровы, она долго не позволяла тёплым солнечным лучам проникнуть сквозь толстый старый ковёр прошлогодней листвы. В лесу почти до дня Великой Вальпурги царила непроходимая грязь, а потому вполне себе прилично одетый (правда, в самом начале своего пути) всадник превратился в грязное чучело, громко выражающее своё недовольство и распугивающее любопытных белок.

Определить в данный момент его принадлежность к какому-либо сословию было трудновато, но намётанный глаз смог бы рассмотреть ноги, стиснутые тяжёлыми сапогами для верховой езды, и меч, который почему-то торчал из-за спины, возвышаясь над головой путешественника наподобие карающего грешников креста.

Грязь заглушала цокот копыт, заставляя напрягать усталую спину.

Выехав из Эксетера, путешественник всю дорогу поминал нечистого и семь его печатей, но на подъезде к Лондону даже на проклятия уже не оставалось сил.

Его длинноногий гордый жеребец также не выглядел счастливым. По всей видимости,он за это время тоже неоднократно помянул недобрым словом (точнее, ржанием) и хозяина, которому приспичило в распутицу переть неведомо куда, и сам бесконечный путь.

Наконец, по сторонам исчез лес, сменившийся сухим колючим кустарником. Вдали появились первые дома, которые обшарпанными чёрными бусинами-чётками вросли в землю вокруг древней зубчатой, местами разрушающейся стены, чем-то неуловимым напоминающей карающую длань старого епископа.

На фоне быстро темнеющего неба силуэты башен выглядели удручающе. Флаги, висящие грязными красными пятнами, головы насаженных на шесты врагов короны, скалящие свои гнилые зубы… малоприятное зрелище. Стража, облачённая в стальные кирасы и шлемы, напротив, радостно размахивала копьями — ждала свою дань.

Почти сразу за крепостной стеной, окружённой для верности рвом, наполненным тухлой водой, убегали под ногами коня узкие мощеные, такие же грязные и вонючие, как и все пространство вокруг, улочки. Окружающий мир не радовал глаз своим великолепием. Нос, впрочем, не радовал тоже. Да и осязание… усталое тело ненавидело каждый встреченный на пути булыжник мостовой.

Наконец, спотыкающееся от усталости животное довезло своего седока до трехэтажных каменных построек. Первые этажи зданий с выступающими вперёд надстроенными деревянными карнизами состояли из множества лавок, а чуть дальше к центру выстроились в ряд постоялые дворы и харчевни для среднего класса.

— Мы слишком устали, дорогой друг, — внезапно пробормотал всадник. — Перед встречей с гнилой капустой нам с тобой требуется выспаться и слегка почистить перья…

Человек резко дернул поводья, и послушное животное остановилось у прочного дубового забора.

Уже через полчаса деловитая хозяйка, подметавшая полы своей широченной засаленной юбкой, кланяясь явно кому-то не из «простых» подавала на стол.

В конюшне вычищали уставшую лошадь…

***

Хозяйка оказалась на редкость словоохотлива.

В результате любезного общения с ней путешественник получил вполне сносную комнату, постель, ужин и полноценную информацию практически из первых уст, ибо известно: «знания людские, являющиеся гласом народным, пополняют умы вопрошающих поболее книжных знаний…».

— Вот вы, милорд, ведь столичный житель, — простодушно напрашивалась на пару дополнительных гроутов …говорунья.

— Угу, — уплетая недавно снятого с решетки каплуна, соглашался посетитель.

— И жили вы всегда в Лондоне, просто давненько не показывались дома, — надеялась на поживу хозяйка.

— А то… — чавкая, оценивал ее речь ужинающий.

— И то верно, что не бывали-то. В последнее время, как Бог прибрал нашего веселого короля, нам приходится нелегко, — понизив голос, наконец дошла до городских сказок трактирщица.

— А что так? — удивлялся проезжий.

— Господь испытывает нас, грешников. Он и решил прибрать Эдуарда, оставив нам молодого короля и свою венценосную супружницу с «тяжелыми веками на глазах, как у дракона». От грудницы, сказывают, преставился … А у нас летом-то прошлым страшная засуха стояла, а сейчас вон распутица и потоп. Король-то новый не венчан на царство. Сказывают, незаконный он. В Тауэре закрылся к людям не выходит, брата малого к себе призвал…

— А лорд-протектор — дядя, стало быть, — хмыкнул постоялец и, вытерев губы поданной старой тряпицей, важно именуемой салфеткой, подарил хозяйке пенни и надежду на завтрашний (не менее щедрый) день.

***

Утром незнакомец плотно позавтракал и, откланиваясь, весьма щедро вознаградил довольную трактирщицу, пообещав всегда останавливаться только у неё.

Конь отдохнул не менее хозяина, но встретил последнего тяжелым вздохом. Впрочем, из толчеи улиц в центр столицы — к Тауэру вывез его достаточно быстро.

Здесь зрелище было уже чуть получше. С улицы, несмотря на висящий в воздухе водяной промозглый туман, можно было легко разглядеть освещённые свечами окна в самом верху Белого замка. Двадцать лет назад королевские покои, осажденные войсками йоркистов, сильно пострадали от артиллерийского огня, поэтому въезжающий удовлетворенно хихикнул, отметив проделанные совсем недавно бойницы для пушек и аркебуз.

Хмыкнув: «Укрепили…», — он въехал в крепость, лишь слегка кивнув головой и громко сообщая страже:

— Граф Арундел Джон, немедленно доложить! Меня ждут!

Чёрный как смоль скакун показал замешкавшимся стражникам белые зубы и ехидно заржал. Хозяин наклонился к его острому нервно дрожащему уху и шепнул:

«Мрак, заткнись, хва ржать, приехали…»

***

Одетый в повседневный темно-синий (и слегка засаленный) камзол, страж-йомен, наследственный «поедатель говядины», в силу своего рождения ставший начальником королевских гвардейцев, суетливо приветствовал прибывшего графа.

Стоя в одиночестве на просторной площади перед капеллой Святого Петра в оковах, страж казался маленьким и жалким, несмотря на внушительное брюшко и подозрительно блестящие жирные губы.

— Почти как Святой Павел, ваша милость, красота-то какая…, - непонятно почему показав рукой на дом Бога, вступил он в диалог.

Попытка общения была не сказать чтобы совсем бесплодной… Вместо всадника, не удостоившего его вниманием, на желающего пообщаться стража среагировал злобный боевой конь, уронивший на мощеную камнем площадь небольшую кучу остро пахнущих яблок и проворно цапнувший толстяка за плечо.

— Святой Павел - самый большой собор на островах, не богохульствуй, — наставительно пояснил в ответ на громкий «ох» пострадавшего прибывший без свиты граф.

Вскоре оба гостя (и двуногий, и четвероногий) оказались у огромных окованных медью дверей. Вход был увенчан аркой, украшенной каменным плющом и львиными мордами. На крыльце стояло несколько человек — свита лорда-протектора.

Всадник спешился и, небрежно бросив поводья в чьи-то руки, не сняв шляпу и не поприветствовав никого, проследовал внутрь.

Нагловатого милорда через бесконечные коридоры проводили в