Голос зверя. Дикая история хеви-метала - Эндрю О'Нил
Гранж полностью разрушил глэм-метал, и возникло недолгое окно, которое снова сделало мейнстрим-метал тяжелым. И вот, дорогой читатель, я и влились.
Оглядываясь назад, можно сказать, что закономерности были. Все пути ведут в хеви-метал. Я выросли под влиянием The Beatles и BBC Radio 2. А иногда – The Beatles НА Radio 2. Мой отец – большой поклонник The Beatles. Я слышали «Sgt. Pepper’s» тысячу раз. Одним из первых воспоминаний о музыкальной крайности было то, что мой отец позаимствовал пластинку The Beatles из публичной библиотеки Уоллингтона и включил ее так громко, что слетела куча украшений с полки, на которой стояли колонки.
Radio 2 всегда играло у нас на заднем фоне, поэтому я получили всестороннее образование в области рок-н-ролла пятидесятых, рок-музыки шестидесятых, глэма семидесятых, Motown, Stax… Назовите имя – я их слушали.
Затем мой старший брат Дэвид привез из лагеря скаутов кассету с альбомом «Queen’s Greatest Hits», и моя жизнь изменилась к лучшему. Я отчетливо помню, как мы пели «Bohemian Rhapsody» на кухне поздно ночью – моя роль была в словах «Let him go!» Я записали «Queen Live» на Уэмбли, когда это показывали по телевизору, и смотрели снова и снова, копируя движения Фредди, играя на воздушной гитаре Брайана Мэя и мечтая собрать свою группу. Более тяжелые детали вызывали у меня трепет. Рок-музыка на гитаре запечатлелась в моей душе.
Затем другой мой старший брат Стивен зафанател от Public Enemy, и я последовали его примеру. В возрасте девяти лет я ходили в одежде, которую моя мама покупала в Marks & Spencer, и в непременной бейсболке Public Enemy, сдвинутой козырьком набок. Я выглядели как придурок. Ничего не изменилось. Мне больше всего понравилось видео на «Bring the Noise» с Anthrax.
Потом вышел фильм «Мир Уэйна», и я открыли для себя Джими Хендрикса, – там были его саундтреки. И он по-прежнему мой самый любимый исполнитель. Никто не говорит со мной так, как Джими. Другой эффект «Мира Уэйна» был еще более прямым: я захотели стать металистом. Я хотели иметь длинные волосы, пойти работать на завод, играть на электрогитаре и трясти головой.
Затем начался спуск – Nirvana на месяц или около того, затем Metallica. Затем Slayer, затем Deicide и Cannibal Corpse, Sepultura, Machine Head, Pantera. Затем Fear Factory – мой первый концерт, декабрь 1995 года. Теперь я были несгибаемым металистом.
Начало девяностых было хорошим временем, чтобы погрузиться в экстремальный метал.
Было множество пандусов. В андеграунде метал переходил в эпоху посттрэша. Дэт-метал подходил к концу своего господства, а движение блэк-метала находилось на подъеме. В этот период группы взяли на себя влияние экстремального метала и соединили их вместе, чтобы создать то, что стало удивительно рыночным посттрэшевым звуком. В то время мы называли это просто экстремальным металом. И это был момент, когда я присоединились к веселью. И с тех пор я никогда не были прежним. Отчасти из-за всех травм.
Мошпиты – это чертовски глупо. И это чертовски великолепно. Местами их пытались искоренить. Корпоративные фестивали заставляют группы подписывать контракты, в которых говорится, что они не будут провоцировать что-то, что может нанести травму… Но несмотря на синяки, сломанные зубы и сломанные телефоны, моши остаются ключевой частью культуры хеви-метала – наиболее прямым способом ответить взаимностью на энергию, которую группа излучает на сцене.
Я отчетливо помню время, когда мой друг Чарли терпеливо объяснил мне, что такое мошпит. Это было в четвертом классе моей художественной школы. Он побывал на нескольких металических концертах, а я оставались девственником[214]. Я были очарованы историями о том, что происходило на концертах, и его лекция сопровождалась иллюстративной схемой.
«Это сцена с группой на ней, – сказал он мне, нарисовав прямоугольник, – вот и публика, а здесь и здесь мош-питы», – Чарли нарисовал большие круги. «Мошпиты? Что такое мошпиты?» – «В принципе… – Он задумался. – В основном своего рода драка».
Мошинг, конечно, не драка, хотя неподготовленному глазу это может показаться так. Мошинг – это контролируемый выход агрессии и энергии. Вся рок-музыка – это, по сути, танцевальная музыка. Ранний рок-н-ролл подходил для настоящих танцев – типа свинговых танцев, снова популярных среди хипстеров и женщин, занимающихся бурлеском.
Кричащая реакция женщин, смотрящих на «битлов», – хороший пример выхода чистой энергии. Они не знали, как реагировать на музыку, поэтому просто кричали[215].
К концу 1960-х годов, когда крики в адрес The Beatles прекратились, реакция на живую рок-музыку казалась более интровертной. Возможно, из-за наркотиков. Публика танцевала в своем собственном пространстве, в своего рода замкнутой задумчивости.
С приходом экстремального метала в начале восьмидесятых стало необходимо открыть физический отклик на музыку для чего-то нового. Повышенная скорость и жестокость трэша и дэт-метала означали, что ничего другого, кроме полноконтактного слэм-дэнса, было бы недостаточно.
Как и в случае с металической культурой восьмидесятых, мы украли мош из панка. Хардкор-панк-сцена изобрела слэм-дэнс: Пит Ди из кроссоверной трэш-группы Kremated сказал мне:
«Хардкор-фольклор говорит, что слово „мош“ было случайно сказано эйчаром из Bad Brains и возникло в результате того, что кто-то не расслышал, что он говорит: либо о „толпе, размешивающей самих себя“, либо, альтернативно, „они выглядят так, как будто давят виноград“, и слово „мош“ застряло».
Стили мошинга различаются: от массового кругового движения, немного похожего на слив воды, когда вытаскивают пробку (кажется, всегда по часовой стрелке, хотя я слышали, что в Австралии – в другую сторону), до панк-рок-слэм-данса, когда тела врезаются друг в друга и люди, пуская в ход кулаки и теряя зубы, не знают, к черту, что делают.
Мошпиты могут быть одновременно и устрашающим, и веселым проявлением тупого мачизма. Существует этикет, согласно которому падающим помогают подняться, никто на самом деле не пытается никого обидеть, и всегда должен присутствовать один массивный топлес-качок. По какой-то причине. Конечно, иногда эти правила игнорируются. Иногда не удается помочь другим подняться, иногда люди слишком агрессивны, но всегда есть массивный топлес-качок в зале.
А еще есть питы в стиле кунг-фу, которые случаются на хардкорных выступлениях, и это самая нелепая вещь во всей тяжелой музыке.
«Стена смерти» – это вариант мошпита. Многие группы утверждают, что это
