Владимир Белобров - Шампанского брызги на белых штанах
Борис Аркадьевич покраснел:
- Но, господа... Должны же быть какие-нибудь границы?- Возмущенно
выдавил он.- Я тоже люблю пошутить... Но не так же! Как я теперь,
извольте объяснить, эту кашу есть буду?
- Да, ладно, чего там, Борис Аркадьевич! Не обижайся!- Успокоил его
генерал.- Давай сюда свою тарелку. Я доем.- Генерал взял тарелку
князя и доел его кашу со свининой. Анна Ильинична, опустив голову,
ковыряла ногтем скатерть.
Термитову стало плохо и он принялся обмахиваться салфеткой.
Глава 7.
Пищевое отравление.
По дороге домой генерал Полосатов беседовал со своим новым
кучером об жизни.
- А что, любезный, нравится тебе жить?- Спрашивал генерал у
кучера.
-Знамо, барин, ндравится.- Отвечал кучер, поправляя шапку.
- Тогда ехай, холера, ровнее! А то убью! Меня от твоего галопа
мутить начинает! Того и гляди в мундир сблюю.
Генерал мучился и ругался всю дорогу. Подъехав к дому, он вылез
из кареты и хотел уже было съездить кучеру по морде, но зашатался
и упал на руки к подскочившему вовремя денщику Ваське.
- Что-то, братец, плохо мне.- Слабым голосом пожаловался генерал.
Кажись, помираю. Новый кучер, сука, все внутренности растряс.
Тащи меня быстрее в дом, а потом гони, что есть мочи, за доктором
Пришвиным. Скажи ему- генерал Полосатов помирает.
Денщик поволок генерала по ступенькам. Голова у генерала
моталась из стороны в сторону, глаза вылезали из орбит. Уложив
генерала на оттоманку, Васька помчался за доктором.
- У, бля!- Стонал Полосатов, лежа кверху пузом.- У, бля-я! Помру
щас. А ведь мог бы стать фельдмаршалом... А помру генералом... У,
бля-я! Как живот болит... Где этот чертов лекарь! ..Ой, бля! Так и
крутит!- Генералу Полосатову стало себя жалко.- "Вот помру сейчас,
думал он,- положат меня в гроб, поставят на лафет, спереди
подушечки с медалями понесут, сзади графы пойдут с опущенными
головами. На кладбище речь скажут. Умер, дескать, главное дело,
славный русский генерал Александр Петрович Полосатов. Он, не
щадя своего живота, бил врагов направо и налево. Он бил
французов, немцев, англичан, американцев... Стоп!- нахмурился
Полосатов.- Американцев я, вроде, не трогал...Определенно, не
трогал... Ну да ладно... Значит, кого там еще... Турок, поляков,
официантов...кучеров...денщиков...И в прошлом году дал барону
Фуйбергу в морду. А еще бы с удовольствием графу Плеткину пизды
дал! Не люблю штатских! Ходит везде этот Плеткин, болтает много.
Нешто, баба! Фокусник блядский!.. Князю Борису Аркадьевичу тоже
не мешало бы пиздюлей навешать! На всякий, блядь, случай... А у
Анны Ильиничны-то, ножки какие... Пухлые и розовые... Не худо было
бы к ней пристроиться... подкрасться бы к ней с тылу, юбку задрать и
- в дамки!-мечтал он... - Кажись, отпустило маленько... Авось
пронесет...- Генерал заметил на стене таракана. -Тараканы бегают...
Подумал он. - Ручная тварь. Ползает, пока его не раздавишь"
Полосатов задавил таракана большим пальцем.
Послышались шаги и в комнату вошел доктор Матвей Григорьевич
Пришвин.
- Мое почтение, Александр Петрович.- Сказал доктор.
- Здравствуйте, профессор.- Слабым голосом отозвался с оттоманки
умирающий.
- Ну-с, что у нас болит?- Спросил доктор, открывая саквояж с
инструментами.
- Брюхо крутит, доктор. Не иначе, помираю.
- Так.- Сказал доктор.- Помираете, значит? Сейчас посмотрим, что
там у вас с брюхом.- Доктор подошел к генералу.- Откройте-ка,
батюшка, ротик. Скажите "А".- Генерал разинул рот и замычал.
Доктор надел пенсне и внимательно туда посмотрел. Потом он
зачем-то поскреб во рту у Полосатова ложкой.- Закройте рот.- Сказал
он. Доктор вынул из нагрудного кармана слуховую трубку и приставил
ее к генеральской груди.- Дышите. Не дышите. Дышите. Не дышите.
Командовал доктор. Генерал послушно сопел. Затем Пришвин
осмотрел коленки генерала и застучал по ним молоточком.
Реактивность суставов в норме.- Заключил он.- Приступим к осмотру
желудочно-кишечного тракта .- Пришвин надавил пальцем генералу
на живот.
- Уй!- Вскрикнул генерал.- Полегче, профессор! Больно ведь! Вы же
не лошадь лечите, а генерала!
- Не шумите, Александр Петрович,- ответил Матвей Григорьевич,- в
этом деле- я генерал.
- Ну как, вивисектор, жить буду?- Спросил Полосатов.- Сколько мне
осталось?
- Клянусь Гиппократом, налицо все признаки пищевого отравления!
Вы что сегодня кушали?
- Да, вроде, ничего особенного не кушал... У Пироговых обедал. Супу
брюссельского поел... Две тарелки. Потом свинину с кашей кушали...
- Так-так.- Фиксировал доктор.- А больше ничего не ели?
- Да как будто, нет... Правда, я за Борисом Аркадьевичем порцию
докушал... Может, он заразный?
- Не исключено.- Сказал доктор.- Мы вам, дорогой, сейчас клизмочку
диффузную поставим и промоем желудок. В медицине главное- во
время начать лечить болезнь.-Добавил он.- Думаю, все обойдется.
- Спасибо, врач. Если вылечишь меня- подарю тебе лошадь.
Глава 8.
Штаны в кармане.
Граф Пардонов сидел за столом и точил ножиком карандаш.
"Сейчас напишу статью в журнал "Мир Парнасов"- думал он,- Они
меня давно просили. А на гонорар, как раз, куплю себе запасные
штаны." Пардонов отложил обструганный карандаш в сторону и
достал чистый лист бумаги. "Напишу им про новости культуры
столичной жизни.- Решил он.- Про новомодную галерею художеств
купца Третьякова." Пардонов обмакнул в чернильницу перо и
застрочил:
В ГОСТЯХ У АППОЛОНА.
Недавно в столице открылась новомодная
галерея художеств купца Третьякова.
Напрашивается естественный вопрос, что же
такого висит на стенках вышеупомянутой
галереи? А висит там- вот что. Висят там
холсты прославленных жрецов Апполона.
Войдя с улицы в вестибюль и раздевшись
в гардеробе, мы попадаем в первую залу.
В левом углу залы на высоте
человеческого роста висит картина
художника с протяжной фамилией Г.Х.Гроот.
На картине, как свидетельствует надпись,
нарисован конный портрет императрицы
Елизаветы Петровны, которая, откровенно
говоря, более похожа на кавалера мужского
полу без юбки. Кавалер наезжает лошадью
на разодетого в лампасы негритоса с палкой.
Переходим в следующую залу. Висящая
здесь на стене картина- это полотно
М.Шибанова, которое он приобрел, судя по
аннотации, законным образом в прошлом
году у Н.С.Гаврилова. Картина называется
"Крестьянский обед 1774 года". На ней
видно- кто обедает, но не видно- что
обедают. Неплохо бы было под эту картину
подвесить другую картину И.Ф.Хруцкого
"Цветы и плоды", на которой, по крайней
мере, навалом всяких фруктов и стаканов с
напитками. Ее нужно подвесить сюда, чтобы
не оставлять зрителя разочарованным.
Здесь же справа располагается созвучная
первой картине Г.Х.Гроота картина
Н.П.Ломтева "Грот нимфы Эгерии близ
Рима".
Картина известного моряниста
К.Д.Флавицкого "Княжна Тараканова"
поражает масштабностью (245х187,5 см.) Мы
думали, что таких больших картин
морянисты не писали.
На картине В.В.Пукирева "Неравный брак"
грустная молодая невеста протягивает
батюшке скрюченный палец. Батюшка на
скрюченный палец кольцо надеть никак не
может. Из-за плеча невесты высовывается
Гоголь без усов. Рядом пририсован сам
В.В.Пукирев. Художник Пукирев- это вам не
М.Шибанов! Все нарисовал, ничего не забыл.
На картине И.И.Шишкина "В лесу у графини
Мордвиновой" стоит мужик. Навряд ли , это
сама графиня Мордвинова. Хотя
неизвестно. На картине Г.Х.Гроота тоже
изображен мужик, а из названия видно, что
это никакой не мужик, а обман зрения.
Может, и на картине И.И.Шишкина
нарисована графиня Мордвинова с бородой.
Художник имеет право на воображение.
К И.И.Шишкину мы еще вернемся, а пока
перейдем в следующую залу.
На крупной картине ( 212х106 см)
Н.А.Ярошенко "Всюду жизнь" Лев Толстой,
Максим Горький, Гоголь (опять же) и жена
одного из них с ребенком сидят за решеткой,
ловят голубей.
Неправильна по композиции картина
С.В.Иванова "Приезд иностранцев ХVII века",
потому что гвоздь программы- иностранцы
задвинуты на задний план, и оттуда едва
различимы. На переднем же плане явно
никакие не иностранцы, потому что у них
бороды, нет иностранной формы, и они
держат баранки.
Переходим дальше.
Перед нами картина А.Е.Архипова
"Прачки". Одна прачка стирает, другая
думает. Еще две сзади. Всего- четыре.
З.Е.Серебрякова нарисовала свой
автопортрет "За туалетом". Не могла
выбрать место получше.
