Волков. Велесова ночь - Валерий Пылаев
— Как пожелаете, судари. — Я с улыбкой залез в карман и, отодвинув так и норовившую ткнуться в ладонь рукоять «браунинга» и вытащил десятирублевую фигуру. — Вот, возьмите. Сдачи не надо — выпейте за здоровье государя.
«Шляпа» едва не уронил челюсть на пол. И вряд ли из-за того, что на «красненькую» можно было если не выкупить кабак целиком, то уж точно накормить всех до единого посетителей и заодно залить каждого дешевым пивом буквально по самые брови. Вряд ли хоть кто-то из местных недобандитов вообще мог представить, что у оборванца в картузе окажется при себе такое богатство… или что он согласится отдать его вот так, за здорово живешь.
Несколько мгновений на лицах вокруг жадность, недоумение и осторожность сменяли по кругу сменяли друг друга, и я мог только догадываться, кто из них победит. «Шляпа» наверняка первым делом подумал, что это какой-то розыгрыш или подстава, которую затеяли хитроумные городовые, чтобы вывести его банду на чистую воду. Или уже успел пожалеть, что не попросил впятеро или даже вдесятеро больше, раз уж странный чужак готов так просто расстаться со своими капиталами.
Так или иначе, мне вполне могло и повезти — в том случае, если бы «Шляпа» решил прикарманить купюру, здраво рассудив, что такой богатый улов куда интереснее других возможных исходов. В его глазах даже успело мелькнуть радостное предвкушение шикарной пирушки, а рука дернулась, уже готовясь схватить протянутое подношение.
Но у ее величества Судьбы, похоже, другие планы на сегодняшний вечер.
Доселе казавшийся чуть ли не соломенным чучелом Дельвиг сделал свой ход: поднялся, совершенно отчетливо выругался и, подхватив со стола оставленную кем-то пивную кружку, с размаху запустил ее «Шляпе» точнехонько в лоб. Раздался звон, во все стороны брызнули осколки битого стекла, и бедняга с потухающим взглядом свалился на пол.
— Ну вот, — вздохнул я. — А все так хорошо начиналось…
Похоже, у кого-то из местных гоблинов в роду были Владеющие — иначе он вряд ли успел бы ударить так быстро. Левая скула взорвалась болью, а из глаз полетели искры. Такие яркие, что я на мгновение перестал видеть все вокруг. Впрочем, действовать это ничуть не мешало — руки работали сами: крепко ухватили обидчика за мокрый ворот и дернули. Поднимаясь, я наугад боднул лбом и, похоже, угодил как раз куда следует. Раздался лязг зубов и жалобный вой — молодчик прикусил язык и выбыл из драки. Зато его товарищей это только раззадорило. Двое или трое налетели на меня, а остальные ломанулись через стол к Дельвигу, посчитав его более опасным.
И, надо сказать, не без оснований: несмотря на плачевное состояние и отсутствие могучей мускулатуры, дрался его преподобие на удивление неплохо. Первого противника встретил ударом ботинка в живот, а второго приложил лицом об стол, да так ловко и проворно, что я даже успел заподозрить, что не так уж и много знаю об истинных пределах возможностей Георгиевских капелланов.
Впрочем, наслаждаться зрелищем пришлось недолго: молодчики дружно повисли у меня на плечах, а один смел с соседнего стола бутылку, перехватил за горлышко и явно целился в голову. Я кое-как закрылся от удара плечом, а потом воспользовался преимуществом в силе и без особых изысков столкнул бестолковую парочку лбами. Кажется, даже получилось не перестараться: стук бестолковых черепушек друг о друга наверняка услышали и снаружи, но кости как будто уцелели. Я стряхнул с себя обмякшие тела и направился на помощь его сиятельству.
И вовремя — бедняге определенно уже приходилось худо. Драться обступившие его молодчики умели на троечку и, в отличие от матерых каторжан, почему-то то ли стеснялись браться за ножи и цепи, то ли вовсе не носили с собой никакого оружия, предпочитая обходиться собственными кулаками или тем, что попадется под руку.
Зато процессу они отдавались, что называется, со всей душой. Лупили с размаху, не жалея костяшек и толком даже не целясь. И нападали дружно, не дожидаясь, пока я перещелкаю их по-одному прицельными «двойками» в подбородок: Стоило мне сдернуть на пол повисшего у его преподобия на спине щекастого коротышку, как добрая половина гоблинских сил тут же развернулась в мою сторону.
И кровь забурлила — во всех смыслах. Я расквашивал носы и выбивал зубы, а внутри все сильнее разгоралась веселая ярость. Не холодный как лед гнев солдата, которому предстоит смертельная схватка, а что-то другое — молодое, отчаянное и бестолковое. Я на мгновение будто сбросил с себя весь груз прошедших и грядущих испытаний и снова стал тем, кем пришел в этот мир — юнцом в синем кителе, чьей главной печалью были тяжелые кулаки старшеклассников.
Я дрался так же задорно, как в тот день, когда мы с Фурсовым устроили бедлам в столовой гимназии номер шесть. Вертелся юлой, хватал со столов подносы и недопитые кружки с пивом и обрушивал их на плечи и головы неуклюжих и слабосильных болванчиков, не способных угнаться за бурлящим сверхчеловеческой мощью телом. Противников было впятеро больше, зато Дельвиг проснулся окончательно, и когда мы встали спиной к спине, местной двуногой фауне пришлось туго.
Я не успел заметить, как к драке присоединились остальные посетили. Одних зацепили ненароком, другие наверняка решили под шумок свести старые счеты то ли с картежниками, то ли с кем-то еще. Парочку великовозрастных работяг просто снесли за компанию, а бедняга-кабатчик метался посреди побоища с посудой в руках, безуспешно пытаясь спасти хоть часть своего добра.
— Полагаю, следует все это заканчивать. Пока кто-нибудь не получил ножом промеж ребер. — Я протащил какого-то здоровяка лицом по столешнице и сбросил на пол. — Как считаете, ваше преподобие?
— Полностью… согласен! — выдавил Дельвиг, пинками отбиваясь от вцепившихся ему в брюки конечностей. — Хватит с меня драк!
Меня не пришлось просить дважды. Я рванул из кармана «браунинг» и пару раз выстрелил. Не в людей, конечно же — в потолок. Но и этого оказалось достаточно: все тут же присмирели, застыли на несколько мгновений и только потом принялись осторожно расползаться по углам, стараясь не терять из виду мою руку с оружием. Огнестрельный аргумент раз и навсегда изменил ход войны в отдельно взятом
