Оленья кавалерия. Очерки о русских первопроходцах - Волынец Алексей Николаевич
Русские меха активно экспортировались и в страны Западной Европы, вызывая возмущение католических аскетов. Так, германский летописец XI века Адам Бременский всячески осуждает моду на меха с Востока: «Они в изобилии имеют неизвестные нам меха, которые разливают в нашем мире смертельный яд гордости. При этом ценят они эти меха не выше всякой дряни, и при этом, думаю, приносят нам приговор, ибо мы всеми путями стремимся к обладанию меховыми одеждами, как к величайшему счастью…»
Тысячу лет назад русские князья, объединившие земли от Новгорода до Киева, стали фактическими монополистами в международной меховой торговле от Средней Азии до Западной Европы. Богатейшие экономические центры того мира – Багдад, Константинополь, Венеция, Кёльн – просто не имели значительных альтернативных источников меха, кроме Руси.
Фактически мех, точнее меховой экспорт в обмен на драгметаллы, стал экономической основой создания на территории Руси первого централизованного государства. Современный российский историк С. В. Цветков в своей работе «Экономическая основа образования древнерусского государства» так резюмирует значение пушного экспорта в нашей истории: «Обладая практически неограниченными меховыми ресурсами и не имея конкурентов в меховых поставках в арабские страны, Византию, в государства Европы, в обмен на которые шли в основном драгоценные металлы, Русь неуклонно создавала экономическую базу для развития мощного государства».
Новгородская белка
После монгольского нашествия и до появления централизованного Московского государства главным центром экспорта русских мехов на Запад был город Новгород. При этом начиная с XIV века западноевропейские архивы хотя бы частично сохранили документы Ганзы (торгово-политического союза немецких городов) о взаимоотношениях с Новгородской республикой – благодаря им впервые в русской истории можно хотя бы приблизительно узнать статистику и условия меховой торговли.
Историки XX столетия подсчитали, что шесть веков назад через Новгород в Европу экспортировалось не менее полумиллиона меховых шкур ежегодно. Свыше 90 % этого объема составляла всё та же белка – самый дешевый и массовый мех Средневековья.
Массовый, исчисляемый сотнями тысяч шкурок вывоз новгородской белки в Европу начинается уже в XIII веке и непрерывно растет два столетия подряд. Минимальные ежегодные закупки отдельных немецких купцов к началу XIV века достигали 5–10 тысяч шкурок. Ганзейские купцы Виттенборги из Любека в течение трех лет продали в Северной Европе 65 тысяч новгородских шкурок.
Крупным покупателем и продавцом русского меха тогда был Тевтонский орден. В 1398 году рыцари-крестоносцы купили в Новгороде 136 тысяч шкурок, в следующем году – 38 тысяч, в 1400 году – 43 тысячи, в 1403 году – 51 тысячу. Товарищество немецких купцов в Венеции за 1409–1412 годы продало в Средиземноморье свыше 200 тысяч меховых шкурок, закупленных в Новгороде.
Известна даже технология таких дальних поставок меха. В пункты заготовки, разбросанные по всей территории Новгородской республики, меха привозили связанными в особые кольцеобразные «бунты» при помощи ивовых прутьев. В Новгород эти меха поступали уже упакованными в особые мешки («козки» или «козицы»), сделанные из цельной, снятой чулком шкуры и открывавшиеся сверху и снизу. В таких мешках уложенные очень тесно шкурки почти не терлись друг о друга и не теряли товарный вид.
Уже в Новгороде ганзейские купцы укладывали меха в бочки, наиболее удобную тару для морской транспортировки этого товара, и переправляли их дальше, в Германию и Фландрию. В одну бочку входило от 5 до 7 тысяч шкурок (мелких беличьих – до 12 тысяч).
В зависимости от цены и сорта пушнина продавалась различными партиями: соболь, горностай, куница, хорек – «сороками» (по сорок штук), белка – сороками и тысячами шкурок. Этот порядок установился еще в ранний период русско-немецкой торговли и был подтвержден в 1343 году особым договором Новгорода с Ганзой.
При этом документы Новгорода и Ганзы содержат множество специальных разновидностей беличьего меха, производных от древнерусской «виверицы»: «верк», «грауверк», «шененверк», «люшверк». Множество немецких торговых терминов той поры являются прямой транслитерацией русских слов: onnyghen означал онежскую белку, clesemes – кляземскую, добывавшуюся в земляк Московского княжества. Термины Troynissen и schevenissen происходят от русского обозначения сортов и разновидностей беличьего меха «троцницы» и «шевницы» (сшитые кусочки меха и меховые обрезки). Вся эта сложная дифференциация русской белки, хорошо известная европейским купцам, отражена даже в торговых документах далёкой Фландрии и Англии.
Среди дорогих мехов на первом месте в Новгородском экспорте стояла куница. Объем продаж бобров, соболей и других ценных мехов через Новгород был невелик. Так по ганзейской статистике немецкие купцы в 1391 году только через город Ревель (современный Таллин) вывезли из Новгорода почти 25 тысяч беличьих шкур и только 780 горностаев и 41 соболя.
Русские меха в Новгороде продавали в обмен на серебро и особо востребованные на Руси европейские товары – прежде всего железо, соль и различное сукно немецких и фландрских мануфактур.
Хотя в XIV–XV веках из Новгорода экспортировалось огромное количество белки, число скорняков, специалистов по обработке мехов, в самом городе было очень невелико, не превышая нескольких сотен мастеров и подмастерьев при численности населения Новгорода в 40–50 тысяч человек. Дело в том, что Ганза прямо требовала поставок на рынок только необработанной пушнины, отказываясь покупать у русских обработанные меха или готовые товары.
В 1374 году ганзейские купцы устроили Новгороду самые настоящие «экономические санкции», отказавшись закупать меха под предлогом, что русские продают слишком много «поддельного», то есть уже обработанного меха. Новгородские власти вынуждены были пойти на уступки, так как не имели других удобных путей сбыта своего основного товара – меховой экспорт на Запад и Восток по рекам и суше контролировался либо Москвой либо Великим княжеством Литовским.
Новый торговый договор Новгорода с Ганзой от 1376 года (всего с XIII по XV век Новгород заключил с Ганзой 17 торговых договоров) фактически закрепил функцию Новгородской республики как компрадора немецких купцов – отныне новгородцы имели право торговать с Европой только необработанным меховым сырьём.
При этом не только горожане, обитатели Великого Новгорода, но и практически все крестьяне, жившие на землях Новгородской республики, так или иначе были вовлечены в меховой экспорт. По описаниям европейских путешественников новгородские крестьяне самостоятельно торговали мелкими партиями мехов, в основном белкой, прямо в Новгороде у немецкого подворья.
Но главными продавцами русского меха на Запад, естественно, были новгородские бояре-«олигархи» и «Ивановское сто», объединение богатейших купцов города.
Заметную часть налогов, собираемых верхушкой Новгорода с местного крестьянства, составляла именно меховая дань «белами», белкой. Не случайно самая первая из берестяных грамот, обнаруженных современным археологами при раскопках в центре Новгорода (найдена еще в 1951 году), содержит запись о том, как некий Фома с десяти сёл получал ежегодно 312 белок дани и 33 белки за «позём», то есть аренду земли. Эта «береста» датируется историками самым концом XIV века.
Новгородские «окладные книги» содержат немало сведений о сборе меховой дани. Так жившая во второй половине XV века Марфа Борецкая, знаменитая Марфа-посадница, лидер антимосковской боярской партии Новгорода, только с одного Никольского погоста получала в качестве оброка 3094 беличьих шкурки и два рубля денег серебром.
«Софийская казана», то есть казна архиепископа Новгородского и Псковского, получала с Сердовольского погоста дань в 880 белок и 11 с половиной гривен серебра, с волости Мегриярва – 5 гривен серебра и 910 белок. Даже пошлины за рыбную ловлю в Новгородской республике зачастую взимались белками.
