Дополненная реальность. Сетевая игра - Алевтина Ивановна Варава
Толяна стоило бы почистить. Это до херища очков.
Сколько Пашка играет? Уже два месяца? Больше? Огромная куча событий связана с приложухой, да почти все. Даже Пионова…
Сердце болезненно сжалось.
Всё равно! Сносить к херам память. Не нужно ему ни денег, ни умений, ни колдовства. Вообще ничего не нужно.
— Помогите, — прошептал Пашка одними губами и обхватил себя за плечи. — Помогите, пожалуйста…
В проклятое приложение он полез, чтобы начать высчитывать стоимость корректировки. Хотя бы глянуть, какие воспоминания считаются смысловым куском. Вдруг одна адаптация удаления инфы о скачивании игры сможет всё подтянуть? Тогда останутся Другая мама и бабуля, брат, Толик… С Люсей надо что-то…
Да как он мог покончить с собой⁈ Он что, больной на голову⁈ Неврастеник, мать его! Ебанутый псих!
Как, как, как…
А если он не проснулся⁈ Если это Островская не рассчитала с колёсами⁈ Или вообще специально дала не снотворное, а отраву⁈ С неё так-то станется!
И теперь эта тварь начнёт убивать всех. Физически.
Новый уровень после попыток отнимать телефоны…
Но ведь тогда бы в новостях не говорили, что основная версия — суицид. И Галина Евгеньевна уже была бы в СИЗО, потому что это она принесла тот поганый кофе на стол историка. Кажется, ей даже чашку вымыть не говорили, только унести… Или она там? Уже за решёткой? А по телеку сказали версию для пипла?
О Господи…
Дали перевёрнутый «игрек», хотя депрессивный медведь был бы куда как логичнее.
Исправить, что можно, и сносить память к херам…
Пашка глянул «Квестовые задания», просто чтобы быть в курсе. И обомлел:
«62. Поговори с Андреем Лосевым. Награда — 100 000 баллов».
Пашка выпучил глаза. «Постоянная миссия один» внизу нового задания тоже пропала.
Пообщаться с Лосевым… вдруг показалось настоящим спасением! Но ведь сегодня даже не пятница, где же его искать?
В чате с заговором против историка стали прибывать сообщения.
Они, все они — настоящие убийцы. Даже статья такая есть. Доведение до…
Могла Островская или нет сделать такое нарочно? А потом сидеть в рестике⁈ Это даже для неё слишком!
И что, историк в натуре так огорчился, потеряв свою «волшебную палочку»⁈
А тогда разве они виноваты, что кто-то — неуравновешенный псих⁈ Не сиганул же Пашка с балкона, когда его телефон оказался у Островской!
…потому что знал, что его можно вернуть…
Если это вообще суицид.
Су-у-у-ука!
Поговорить. С. Лосевым.
Не слушая перерастающие в ругань причитания бабки, Пашка выскочил из комнаты, впрыгнул в кроссы и распахнул дверь.
— Ты куда бежишь, охламон⁈ Ты когда матери начнёшь помогать? Ты когда будешь объявления клеить?..
Подъехав к скверу со «Светофорным деревом», Пашка выскочил из такси и навернул по окрестностям три круга, прежде чем устало и безнадёжно опустился на лавку. Ну и как искать бомжа в целом городе? Он ведь может быть абсолютно где угодно…
До пятницы три дня.
Да и что, если по-честному, может изменить разговор с кем бы то ни было?
Это такая же соломинка, как мысли о сотом уровне. Просто отсрочка.
На кой ляд Пашка установил эту чёртову игру⁈
Да как можно было быть таким придурком⁈
Что же он наделал?..
Что наделали и ещё наделают все они? Сколько таких бомб замедленного действия на самом деле бродит всюду?
Он в ужасе окинул взглядом прохожих.
«Да через сто лет такая игра будет на первом телефоне у каждого ребёнка стоять! Даже в Африке!»
Что, мать его, происходит⁈ Армагеддон? Пришельцы? Никакое это не правительство, никакие учёные такого не могут!
А может, Пашка рехнулся? Сходят же люди с ума. Начинают думать, что они — Наполеон. И всё им кажется этот неоспоримый факт подтверждающим. Может, всё глюк? И исчезновение отца, и дружба с Васиным и Марципаном, и злой демон — Островская, и даже Люську, может быть, он просто выдумал?
Может, он вообще в психушке? И нет никакого сквера, никакого «Светофорного дерева», а руки Пашки связаны за спиной рукавами, и стены вокруг — мягкие, как матрас?
Если ты сошёл с ума и начнёшь гуглить, как сходят с ума, можно ли считать информацию достоверной и опираться на неё?
Телефон завибрировал, в пуше показался медведь.
Захотелось разбить мобилу о плитки сквера. Но она была единственным шансом забыть про этот кошмар. Выпилиться из игры. Только не как историк. А просто протерев свои мозги колдовским ластиком.
Пашка полуавтоматическим движением разблокировал телефон. Задел пуш, и открылась «Дополненная реальность».
Соколов-младший безнадёжно нажал на «Квестовые задания», собираясь гипнотизировать непроходимую строку, и вздрогнул — текста стало больше:
'62. Поговори с Андреем Лосевым. Награда — 100 000 баллов.
Взять подсказку: пересчёт награды 95 000 баллов'.
Пашка вскочил на ноги так стремительно и с таким безумным видом, что на него заоглядовались прохожие.
К херам ту награду вообще!
Младший Соколов с силой ударил по экрану, надавил на подсказку и получил адрес в пяти кварталах от себя. Перекрёсток двух улиц.
Такси подъезжало бесконечно долго. За это время чат с заговором против историка оброс тремя сотнями непрочитанных сообщений, но Пашка их не открывал. Он искал заветные цифры: «белая „кио рио“, 377».
Ну где же, блин⁈ Почему придурок застрял там на перекрёстке⁈ Что он не двигается? Чёрт побери!
Наконец-то вскочив в машину, Пашка едва сдержался, чтобы не обматерить водителя. В игрухе дали дракона.
Ведь это всё равно ничего не сможет изменить. Куда он так спешит? Ну что сделает Лосев?
Да там вообще может быть очередная подстава… Что, если в итоге получится ещё одна отзеркаленная перевёрнутая нота?.. Пашка похолодел. Только бы с Лосевым всё было в порядке!
— Можно быстрее⁈ — взмолился он.
Водитель глянул саркастично в зеркало заднего вида и скорости не изменил.
Из тачки Пашка выскочил за светофор до нужного перекрёстка, так невмоготу стало ждать. Домчался до места. Стал лихорадочно оглядываться, чуть втянув голову в плечи, словно боялся поймать ухом сигналы «неотложки» или полиции. Но кругом всё было спокойно.
И вдруг он увидел Лосева: в том самом пиджаке, с небольшим рюкзаком на плечах, к которому была пристёгнута шейная подушка с зашитой внутрь землёй с могилы Агнии Айвазовской, он сидел на скамейке и кормил голубей, мелко кроша кусочек хлеба.
Волна облегчения окатила Пашку так, словно здравие старого бездомного могло как-то вернуть жизни отцу и историку. А потом заспешил к лавке и как-то робко, с необъяснимой надеждой не пойми на что поздоровался.
Лосев просветлел лицом и
