Короткие истории - Леонид Хлямин
– У меня вот уже в 21 год ребенок был, жена, все как полагается…, – говорил зампол. – А сейчас, что-то непонятное у вас…
У «Вас», – это очевидно и понятно – он меня имеет в виду.
Я ж у них как типа подчиненный был, и вот они меня решили поучить и пожурить слегка. Заодно самоутвердиться. Типа – они пожилые и умные, а я молодой и глупый.
Сидят, а глазки у всех по-поросячьи поблескивают.
Бухло припрятали. Сидят так боязливенько, умничают. Это у них привычка такая – свое честное лицо прикрыть.
А знали бы вы, как им покоя не давала моя диссертация! Никак не могли смириться с тем, что я кандидат наук! Все время из них желчь так и текла…
В МАЕ МЕСЯЦЕ
Раньше лесопосадка подступала чуть ли не к дому. Сейчас от нее все меньше и меньше остается; тает «зеленка». Зато растут новостройки. Как когда-то наши дома были новостройками, так и эти перестанут ими быть лет через 10-ть – 15-ть.
Была точно такая же весна. Фуражка лежала на столе. Он бросил ее небрежным движением, и как бы попрощался со всем прошлым своим.
Ветка сирени, военная фуражка со звездой, – все это смотрелось, помню так, как если бы человеку довелось многое пройти. Он прошел, – это чувствовалось. И до него тоже многие прошли. Но это было еще раньше. Я тогда мало что помнил.
Большое значение уделялось предметам: кассеты, папиросы, зажигалки, брелки – сейчас все это уже забыто. И нет такого смысла в этом. Однако по-прежнему доносит те самые моменты, когда эти предметы вдруг находятся.
Некоторые моменты кажутся неизменными, вечными.
Сережка привез тельняшку; майку такую без рукавов, там шея открытая… Молодой, довольный, повзрослевший, как тогда полагалось, – рано. Лет в двадцать. Он улыбался, рассказывал про службу. Конечно, многого не договаривал, – я это сейчас понимаю. Взрослые понимали, но считалось, все нормальным, если что-то замалчивалось. Зато постоянно слышались фразы: «как мужчина», «правильно», и всякие такие фразы…
Нам больше двадцати. А мы совсем не взрослые. И плохо и хорошо. Плохо потому, что чего-то нам не хватает в таком положении, чего-то нет, как в тех людях. Хорошо то, что я все-таки не хотел бы быть как они. Очень уж предсказуемо их жизнь сложилась: детство – ПТУ – армия. Потом непонятная работа, невнятная семейная жизнь… Для чего? Что все это значит? Уж лучше б погибли, что ли, – думаешь, где-нибудь. Я бы стихотворение тогда о них написал. Глупость, конечно. Не так надо бы было говорить и писать. Совсем не так. Просто прожили они жизнь свою по чужой указке. И многие из них сейчас об этом догадываются, и видно – как им неудобно от этого и непонятно.
Детям их сейчас меньше лет, чем мне. Однако, с их дочерьми у меня вполне строятся отношения. А вот они – не нужны никому. Даже себе, наверное. Вы скажите: их бросило государство, их предали. Но все это общие слова, демагогия. Государство – это все мы, как ни странно, следуя вашему стилю рассуждения. А правители всегда будут исповедовать одну религию – религию самих себя. Да и не плохие они и не хорошие, в конечном итоге. У них есть функция, функция управления. Окажись она у вас, неизвестно еще что бы учудили.
Очень часто в мае месяце, особенно в первых его числах, так лежали ветки сирени и фуражки на столах.
СОДЕРЖАНИЕ
КОРОТКИЕ ИСТОРИИ. ТЕКСТЫ
Вместо предисловия
Короткие истории
Летом 2011го…
Крыши
Джульетты моей эпохи
Микрорайон
Поэт на вписке
Изнутри и снаружи
Свиные носы и другие
Текст
Блокноты, записные книжки
Волею мысли
Остальная «терминология»
Из самого начала нулевых
Великий Велимир
Топор «тридцатка»
Есть такие штуки…
Как в одном моем стихотворении
Вот что писали
Я тоже с пустынником Серапионом
Норманн Александр
Аралкум
Время прошло
Это было давно – это было недавно
Разговор. Рабочая тетрадь
В мае месяце
Литературно-художественное издание
Леонид Хлямин
Короткие истории. Тексты
