Эйми Картер - Испытание для Богини
— Итак, решение принято, — сказал Генри мрачным и довольным голосом. — Я буду отстаивать приговор Кейт, независимо от решения совета.
— Как и я, — слабо вставил Джеймс. Я почувствовала укол жалости по отношению к нему, но никак не могла улучшить ситуацию, учитывая, что она была за гранью моего понимания.
Генри вернулся на трон, и несколько секунд никто не говорил. Я опустила взгляд на колени, боясь увидеть выражения их лиц. Была ли я справедлива к Каллиопе? Или они тоже считали меня слишком жестокой?
— Кетрин Винтерс, — обратился ко мне Уолтер. Когда он встал, я подняла голову. — Тебе было отведено семь испытаний, которые нужно было пройти в течение всего времени, что ты прибывала в поместье Эдем. Если ты не прошла хоть одно из них, то вернешься домой и будешь жить дальше без воспоминаний об этих шести месяцах. Если же прошла, то выйдешь замуж за нашего брата и будешь править с ним его царством столько, сколько пожелаешь. Ты согласна?
Больше отступать некуда.
— Да.
Ирен встала, ее волосы вспыхнули в ярком свете.
— Кейт прошла испытание на лень. — Она лукаво улыбнулась. — Твои методы самообучения оказались очень вдохновляющими.
Это ли имел в виду Генри, когда сказал, что я не смогу провалить этот дурацкий тест после того, как чуть не померла, пока к нему готовилась? Наверное, да. Но не может же быть все так просто!
Следующей была София. Она смотрела на меня с теплотой и материнской любовью. Трудно представить, что она могла быть частью чего-то столь пугающего и важного.
— Кейт прошла испытание на алчность. — Должно быть, она заметила мое недоумение, и, улыбнувшись, добавила: — Твоя одежда, дорогая. Когда тебе предоставили новый гардероб, ты без колебаний разрешила друзьям брать твои наряды.
Я облегченно выдохнула. Видимо, не любить платья было достоинством.
— Чревоугодие, — сказала Элла, вставая. Я нахмурилась… из всех них на это испытание больше всего подходила Каллиопа. — Хоть Кейт и узнала, что это испытание, и большую часть времени провалялась без сознания, она все же приняла добровольное решение перестать есть. — Девушка подняла бровь. — Но я бы рекомендовала три приема пищи в день за пределами этих стен.
Следующей встала Ава, по-детски улыбаясь во весь рот.
— Что насчет зависти, то Кейт прошла это испытание с честью.
— Зависть? — переспросила я ломающимся голосом, пытаясь понять, что же это был за тест.
— День, когда умер Ксандер. — Она кинула на него виноватый взгляд, и он подмигнул. — Ты не позволила ревности помешать своему решению. В смысле, не то чтобы ты завидовала… в этом и заключается весь смысл. Ты была справедлива и терпелива ко мне, хоть я этого и не заслуживала.
Значит, Ксандер — или кто он там — действительно был убит. Что бы с ним ни сделали, я уверена, что боги не могут умереть. Меня немного успокоило, что не все за эти полгода было прописано заранее.
Следующей встала Каллиопа, бледная и потрясенная, но ее голос прозвучал на удивление четко:
— Гнев, — ее взгляд встретился с моим. На секунду мне показалось, что я увидела намек на улыбку на ее губах, но он тут же исчез. — Кейт прошла испытание, вынеся сегодняшний приговор относительно моих действий.
Я была уверена, что поступок Каллиопы тоже не был запланированным, а это значит, что не все испытания были продуманны заранее. Каким бы оно было, не попытайся она меня убить? В любом случае, пять есть, два осталось.
Дальше встал Уолтер.
— Похоть, — сказал он, и мое сердце ухнуло. Он не может не засчитать его. Они же должны знать, что во всем виновата Каллиопа! — Ты была уличена в похотливых отношениях с нашим братом, что строго запрещено до решения совета и свадьбы. — Он поджал свои тонкие губы, и мне стало трудно дышать. Разве он не понимал, что нас подставили? Должна быть какая-то лазейка, которая заставит их простить нас за ту ночь.
— Но… — начала я, но Уолтер меня перебил.
— Мне жаль, Кетрин, но ты не прошла испытание на похоть.
Не прошла.
Слово бесконечно отзывалось эхом в моей голове. Зал закружился, и лишь моя железная хватка на пуфике спасала меня от падения. В груди заныло, и воздух начал сдавливать меня со всех сторон, мешая сделать вдох.
Этого просто не может быть.
— Брат, — сказал Генри напряженным голосом. — Я хотел бы оспорить решение совета по этому вопросу.
— Да? — отозвался Уолтер. Я с надеждой переводила взгляд с одного на другого, пытаясь не впадать в отчаяние. Еще не все кончено.
— Как тебе известно, испытание было саботировано. Нам обоим дали большую дозу афродизиака, влиявшего как на разум, так и на тело, а также на нашу сдержанность. Если кто и виноват в той ночи, то это я.
— Нет, — тихо вклинилась Каллиопа. — Это я. Я это сделала. Мне казалось… мне казалось, если они провалят тест…
Уолтер нахмурился.
— Да, я в курсе. Но вы также знаете, что наши правила нельзя нарушать. Вне зависимости от обстоятельств.
Генри вздохнул, и что-то внутри меня сломалось. Он выглядел таким же подавленным, как и я, и боль отражалась на его лице. Когда он взглянул на меня, я ощутила истинную агонию. Его глаза накрылись пеленой страдания, и я уже видела, что он сдался. Из-за меня Генри обрел надежду. Он пытался, потому что я его заставила, и это моя вина, что теперь он раскаивается. Это моя вина, что ему так больно.
— Нет, — выпалила я. — Генри этого не заслуживает. Каллиопа сама призналась в своей вине, ее поступок был намеренным. Вы не должны засчитывать этот случай. Не должны.
— Боюсь, это не тебе решать, — Уолтер снова нахмурился, и, не взирая на доводы рассудка, я не сдержалась и злобно на него посмотрела.
— Он ваш брат, и если вы это сделаете, то он умрет… или канет в небытие. Мне плевать, насколько строгие ваши правила. Если вы любите его так же сильно, как и я, то не можете называть это справедливостью.
— Дело не всегда в справедливости. — Голос Уолтера оказался неожиданно мягким, а выражение лица — сострадательным. — Несмотря на свидетельства об обратном… — он посмотрел на Аву, и она закатила глаза, — …мы не терпим похоти.
— Но это была не похоть! — я сглупила и попыталась встать, и грудь кольнуло болью, но я отказывалась верить, что это конец. — Я не виновна в похоти, потому что люблю его! Нельзя обвинять меня в чем-то, чего я не делала, когда это значит, что Генри умрет. Все другое — пожалуйста… делайте со мной, что хотите, мне все равно. Но не наказывайте Генри, — слезы застилали мне глаза. — Прошу вас. Я сделаю все, что угодно.
— Кейт, — позвал Генри. Его лицо было искажено гримасой, а плечи напряжены, словно он пытался взять себя в руки. — Все нормально.
— Вовсе нет. Это не честно!
— Кетрин, — обратился Уолтер. — Ты сказала, что готова на что угодно, но не делаешь единственной вещи, о которой мы тебя просили.
— Какой? — я вытерла щеки рукавом платья.
— Ты принимаешь свой проигрыш и его последствия?
Нет, конечно нет. Это — жестокая шутка, издевательство над правосудием. У нас с Генри наконец появился шанс быть счастливыми, и мы его потеряли. Я не могла смотреть на него или на кого-либо другого, не желая видеть их разочарование.
— Я принимаю решение совета относительно меня. И понимаю, что это значит. — Лучше них самих, судя по всему. — Но я не считаю справедливым, что вы переносите мой провал на Генри, и если я могу хоть как-то изменить ваше мнение, то я это сделаю.
Уолтер окинул меня изучающим взглядом, и было в этом что-то настолько пугающее, что я задумалась, не собирается ли он наказать меня, или что там делают боги с людьми, которые им не нравятся.
— Ты провалила испытание, Кетрин. Что бы ты ни сказала и ни сделала, этого не изменишь.
Я часто заморгала, пытаясь собраться. Мне не хотелось, чтобы последнее воспоминание Генри обо мне было таким. Повернувшись в пуфике, я осмелилась взглянуть ему в глаза и выдавить слабое:
— Прости.
Он отвернулся, и не мне его винить. Я проиграла, а ему за это расплачиваться.
Разрываясь между гневом и отчаянием, я почувствовала, как комната сжимается вокруг меня, нанося один смертельный удар за другим. Больше всего мне хотелось вернуться назад во времени и все изменить. Генри заслуживал гораздо большего, но я не справилась со своей задачей, несмотря на все старания.
Тишина разносилась эхом по залу; никто ничего не говорил и не делал. Прошли секунды, но они казались часами. В моем животе поселилось горькое разочарование, и в голову пришла единственная рациональная мысль: что теперь?
Звук, донесшийся сзади, вернул меня в реальность, и я попыталась обернуться, но любое движение вызывало пожар в моей груди. Я услышала звук закрывшейся двери и тихий стук каблуков по мраморному полу.
— Сестра, — сказал Генри, и его голос наполнился теплотой, из-за которой моя боль отступила. Всмотревшись в лица советников, я увидела счастье и облегчение. И самодовольство, как заметила я, глядя на Аву. Даже Джеймс выражал радость.
