Страна Потекших Кисок - Алексей Стацевич
— Мне кажется, господин, что ты слишком много выпил, — подтянувшись к его уху и нежно прикусив мочку, прошептала та. — И сейчас играешься со мной в обычного неизбранного мальчишку. Вопрос — зачем? Чтобы я стала плохой девочкой и нарушила все запреты?
— Да, — торопливо подтвердил Грубанов, — именно так!
Рука девушки, оставив след коготков на спине, беспрепятственно проникла в его трусы.
— Ну что ж, мне нравится такая игра, — вновь прошептали ее губы.
Николай стыдливо потупился:
— Мне тоже, но…
— Что — «но»?
— Видимо, я действительно слишком много выпил, поэтому… Хьюсти, у нас проблема!
Он взглядом показал вниз — от недавнего стояка не осталось и следа. «Избранный» орган если и подавал признаки жизни, то совсем вяленькие, словно ленивец после годовалого сна.
— Какая маленькая проблема! — усмехнулась пепельноволосая. — Ну прямо крошечная!
И, спрыгнув на пол, опустилась на колени.
Глава 34
Янтарный ночник тускло освещал два разгоряченных мокрых тела, слившихся в единое целое.
Обмазанный волшебной чудо-жидкостью Николай, после стольких страданий дорвавшийся до желанной «плоти», напоминал похотливого разъяренного хищника. Забравшись на эльфийку, он раз за разом неистово вминал ее в кровать, резкими грубыми движениями усердно отрабатывая свой «избранный» статус.
Лежащая под ним Хьюсти, широко раскинув ноги, постанывала страстно и протяжно. Ногтями вонзившись в спину нависшего над ней мужчины, она бедрами двигалась в такт его движениям, стараясь при каждом энергичном толчке еще глубже насадиться потекшей дырочкой на его «молот». В приоткрытый ротик светлой капал соленый пот…
А Грубанов не видел и не слышал ничего вокруг. Он был полностью сконцентрирован на Хьюсти — на изгибах ее молодого податливого тела, на ее сосках цвета выдержанного красного вина, на ее узком влагалище. Тугая дырочка светлой обволакивала, обхватывала его «молот» крепкими тисками. В моменты редких остановок, когда, устало навалившись на девушку и впившись ей в губы, он входил в нее по самые яйца и замирал внутри, то чувствовал, насколько сильно сжимаются мышцы, захватывая в плен и не отпуская его «солдата».
Волшебный эльфодозиак действовал так же, как и в прошлый раз — на Николая накатывало дикое возбуждение. Временами ему казалось, что набухший «орган» либо разорвется от прилившей к нему крови, либо войдет в эльфийскую «норку» да так там и застрянет, словно всем известный косолапый — в норке кроличьей. Но, несмотря на эти волны желаний, спустить свой «медвежий мед» в бритый «горшочек» Николай так и не мог — не получалось. Виной тому — все та же пресловутая чудо-жидкость. Да и выпитый алкоголь, как понимал сам Грубанов, делал свое дело.
Зато у Хьюсти все было зашибись.
Извиваясь под мощными толчками, выгибаясь дугой, ногтями разрывая кожу на его спине, эльфийка кончала. Кончала без остановки, раз за разом, орошая кровать под собой прозрачными брызгами смазки.
Ее стоны, поначалу скромные, едва слышные, с каждой минутой становились все громче и надрывнее, а просьбы «трахать жестче» и «всадить поглубже» — все более блядскими и неконтролируемыми.
Что и говорить, а Николай вовсю старался удовлетворить эту оказавшуюся такой ненасытной эльфийку. Можно сказать, что он отдувался за весь род мужской, за всех мужиков Эльфрании. Ведь он был здесь единственным, кто все еще мог нести и поддерживать неустойчивое гетеросексуальное знамя. И главной задачей Николая было это самое знамя не уронить…
Две дюжины оргазмов спустя, когда пепельноволосая перестала кричать, а, сорвав голос, лишь негромко похрипывала, Николай дернулся в последний раз и остановился. Едва держась на трясущихся, с непривычки, руках, всей массой опустился на хрупкое девичье тело. Уткнулся лицом в кровать.
— Все, не могу больше, заебался, — тяжело дыша, выдавил он. — Во всех смыслах.
— А я не знаю, куда ты так поскакал, жеребец, — также стараясь восстановить дыхание, просипела Хьюсти. — Решил меня наскоком впечатлить, словно пылкий юноша?
— Есть такое. Виноват по всем статьям… Но я ведь все равно был хорош!
— Был, был, — то ли подтвердила, то ли ответила на вопрос Хьюсти.
— Правда, меня бесит, что кончить не могу. Хрен скоро до основания сотрется, а я еще ни разу…
— Это все эльфодозиак. Но скоро его действие закончится, и…
Эльфийка, играясь, напрягла и расслабила мышцы влагалища. Еще раз. И еще. Почувствовала, как партнер, поддаваясь на ее маленькую провокацию, начинает ерзать внутри. Чувственно зашептала:
— Пожалуй, с меня хватит этого бешеного темпа. Этого ритма. Двигайся не спеша, медленно и нежно. Выходи из меня почти полностью и снова входи на всю глубину, скользя членом по моим влажным губкам…
От ее сексуального голоса у Николая, словно у ебаря-марафонца, открылось второе секс-дыхание. Следуя указаниям, он привстал на локтях и задвигался — не торопясь, едва заметно, упиваясь каждым толчком и чувствуя каждый миллиметр ее киски.
Обвив партнера ногами, Хьюсти обняла его и, слегка приподнявшись, губами и языком принялась ласкать шею, покусывать мочки. Изогнувшись, добралась до сосков…
А Грубанов не останавливался, «смакуя» эльфийку, словно хорошее вино. Очередной «глоток». Такой же, как сотни и тысячи «глотков» до него. Но на этот раз все стало по-другому.
Лавина! Обжигающими мурашками зародившись на макушке, она стремительным оползнем хлынула вниз. Мужчина, позабыв обо всех советах и наставлениях остроухой, устремился к оргазму — быстро, судорожно, резко, будто собираясь своим «достоинством» проткнуть эльфийку насквозь. Со стороны этот процесс вряд ли можно было назвать сексом — это была долбежка. Она продолжалась мгновения, а затем Николай замер. Замер, чувствуя, как все накопленное за время секса возбуждение, все недополученное из-за эльфодозиака удовольствие бурными потоками концентрируется внизу живота.
А после «бурные потоки» мощными толчками выплеснулись наружу. Грубанов зарычал в полный голос и впился в шею партнерши, оставляя на ее нежной коже темно-фиолетовые кровоподтеки. Совершив еще несколько конвульсивных движений, обессиленно рухнул на эльфийку. Прижавшись к ней всем телом и уткнувшись щекой в подушку, затих.
— Не спи, господин, яйки отморозишь, — поправив сбившиеся кошачьи ушки, легонечко шлепнула его по заднице пепельноволосая. — Давай выходи, я все равно тебя уже не чувствую, там просто море. Всю меня наполнил, по самые гланды…
— Хочу еще чуть-чуть полежать.
— Слезь с меня и лежи сколько хочешь! — прикрикнула Хьюсти.
Николаю не оставалось ничего иного, как послушаться. Перевернувшись на спину, выдавил:
— Пить! Принеси мне попить.
— А сам чего? Ножки отвалились?
Ответ был очевиден, поэтому избранный лишь прикрыл глаза и притворился ветошью.
