Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть Вторая - Алексей Хренов
— Лёша, слушай… Заходи метрах на пятистах, с кормы. Я буду наводить, поправки давать. Сбросим всё разом. Может, и попадём куда, если фартанёт.
Он говорил спокойно, но в глазах читались сомнения. Даже при всём своём опыте Кузьмич не мог поручиться за успех. Попасть в движущийся корабль с таким боезапасом было делом не простым, особенно в условиях боевого вылета.
— Глядишь и попадём, говоришь… — пробормотал Лёха, глядя куда-то вдаль, где за горизонтом лежала Малага и где-то в море болталась их цель. Он кивнул, словно соглашаясь, и, обернувшись к Кузьмичу, добавил с напускной весёлостью, — Ну что, значит, так и будем пробовать будем. Хотели как лучше, а там — как получится.
Лёха достал заранее запасённый кусочек мела и написал на матовом черном боку бомбы: «Пошли в Ж@ппу, Козлы!». Кузьмич радостно поддержал командира, заржав во все свои прокуренные зубы, взял мелок и дописал любимую присказку, подхваченную у своего командира, в это патриотическое послание: «Пид**расы проклятые!».
Ни слова сомнения в написанном в лозунге или желания поменять его на что то патриотическое: «За товарища Сталина» или " За нашу советскую Родину" — в мозг наших героев не проникло…
Глава 37
Большой дырка в…
14 января 1937 года. 30 миль в море от Малаги.
Лёха достал заранее запасённый кусочек мела и написал на матовом черном боку бомбы: «Пошли в Ж@ппу, Козлы!». Кузьмич радостно поддержал командира, заржав во все свои прокуренные зубы, взял мелок и дописал любимые слова в это патриотическое послание: «Пид**расы проклятые!».
Ни слова сомнения в написанном в лозунге или желания поменять его на что то патриотическое: «За товарища Сталина» или " За нашу советскую Родину" — в мозг наших героев не проникло…
Минут через двадцать одинокая военно-морская СБшка разбежалась по полосе аэродрома Лос-Альказарес, уверенно оторвалась от травяной полосы и взяла курс на Малагу, лежавшую в трёхстах километрах к юго-западу, отправляясь сеять разумное, доброе, вечное… в смысле топить корабли мятежников.
Через час с небольшим полёта Лёха услышал голос Кузьмича по внутренней связи:
— Лёша, вижу на горизонте на десять часов дымы.
Не раздумывая долго, он заложил пологий вираж и взял курс на корабли на горизонте.
Ещё через десять минут, в 30 милях от Малаги, советский экипаж республиканского бомбера увидел большой корабль с восемью орудиями в четырёх линейно-возвышенных башнях, идущий курсом вдоль побережья в сторону Картахены, в сопровождении аж пяти мелких судов. Лёха достал карандашный набросок, сделанный республиканским капитаном, и попытался сравнить его с кораблём внизу. Отвратительный обзор с места лётчика заставил его несколько раз класть самолёт на крыло, пытаясь рассмотреть идущий внизу корабль.
— Кузьмич, что думаешь? — запросил он по внутренней связи.
— Да похож, в общем-то… трубы вон соединены в одну нашлёпку, — не слишком уверенно ответил штурман.
«А нос и на английские крейсера похож», — не стал высказывать вслух свои сомнения командир. — «Да, если мы сейчас англичанина утопим, от это скандал будет на всю вселенную, нам такого не простят», — нервно рассмеялся Лёха.
В этот момент со стороны крейсера застучали 40-мм зенитные автоматы, и пока вдалеке от самолёта стали появляться чёрные шапки разрывов. Лёха дал ногу и вывел самолёт подальше из зоны досягаемости зенитной артиллерии крейсера.
— Приготовиться к атаке, заходим с кормы со стороны солнца! Кузьмич, вываливай всё за один заход! — скомандовал Лёха, думая, что сейчас этот десяток «пом-помов» радостно попробует пересчитать их моторы и другие самые нежные части самолёта.
Самолёт дал большой круг, снизился до пятисот метров и зашёл в корму идущего крейсера.
— Влево три, так, хорошо, право один… На курсе, боевой! — скомандовал припавший к прицелу Кузьмич.
Лёха слился со штурвалом и педалями, стараясь даже не шелохнуть самолёт.
Проснулась зенитная артиллерия крейсера, и на пути бомбера возник чёрный шквал разрывов.
«Булки сжались сами собой», — невольно мелькнула мысль у Лёхи.
— Три, два, один… сброс! — крикнул Кузьмич.
Самолёт как следует тряхнуло, его резко потянуло вверх. Бомбы, освободившие крылья от лишнего веса, отправились в свой короткий полёт.
Лёха тут же отжал штурвал от себя, уходя по носу крейсера, стараясь прижаться к воде и сделать силуэт машины минимальным. Вдруг самолет поймал что то зверское в зад, содрогнулся, по его фюзеляжу прокатилась волна, казалось, что его сейчас опрокинет хвостом вверх.
— Командир, у нас в жопе дырка! Большой в жопе дырка! — доложил стрелок, прерывая натянутую тишину.
— В хвосте, — машинально поправил Лёха Алибабаевича, стараясь отработать штурвалом и педалями и понять, насколько самолёт слушается его.
— Нэт камандир, это у тебя в хвосте, у нас в жопе! — снова влез в эфир стрелок со своими комментариями.
Лёха кивнул, хотя его никто и не видел. Самолёт заметно разворачивало вправо, и, чтобы удерживать курс, приходилось постоянно подруливать, но самолёт пока слушался и вроде бы адекватно реагировал на движение органов управления.
— Да, я и смотрю, что солнышко вправо уходит, — пробормотал он себе под нос, крепче сжимая штурвал.
Отойдя на приличное расстояние от зоны огня зениток, Лёха аккуратно поднял машину на километр. Он заложил широкий вираж, стараясь разглядеть, что осталось от их цели. Всё внутри напряжённо замерло — каждый из экипажа ждал результата.
— Командир! А одной то мы точно попали! — радостно крикнул Кузьмич, припав к смотровому окну и щелкая любимым фотоаппаратом «Контакс», — Смотри, как дымит! Крейсер лёг на разворот!
Лёха стараясь не нагружать самолёт слегка накренил его на здоровое крыло, пытаясь рассмотреть повреждения крейсера. На фоне тёмно синего моря был виден чёрный шлейф дыма, и загогулина пенного следа отчётливо говорила, что огромный корабль начинал менять курс. Глядя на это, Лёха почувствовал, как напряжение чуть отпустило. Риск, нервы, тяжёлая атака — всё это теперь стоило того.
— Объявляю экипажу благодарность! — проговорил он громко и пафосно, но с теплотой, которая разрядила обстановку.
Эти слова вызвали короткие, но довольные реплики из динамиков внутренней связи.
— Лёша, не надо цветов, лучше купи красного! — нахватавшийся Лёхиных реплик Кузьмич тоже отходил от пережитого стресса и не дал патриотическому пафосу залить критический взгляд командира.
— Спасибо, командир, ты только прямо летай, пожалуйста. Больше резко не наклоняй, не надо, а то я нырять в море пойду! — более чем странно ответил стрелок.
— Алибабаич, расскажи куда попало то?
