Дмитрий Зеленин - Великорусские сказки Пермской губернии
Приезжали в ее палаты; садились они за стол, она у него за ручку взяла, пожала — сделалось ему очень тошно, из руки и сок пошел. Иван-царевич вывертел у нее руку; потом она стала на его ногу — сделалось Ивану-царевичу тошно, весь почернел после этого. Видит, что жених плох.
«Иван-царевич, не желаешь ли: у меня есть такая забава — лучок, и не можешь ли ты выстрелить из моих хором?» — Сказал Иван-царевич: «Тащите, посмотрим, что у тебя за забава?» — Притащили эту забаву шестеро, как сильное бревно. — «Мишка Котома, можно ли мне позабавиться? Попытай, выстрели!» — Мишка Котома тотчас подскочил, взял этот лучок, через коленки жамкнул, и он разлетелся на мелки части; стреляться нельзя в него больше. Она этому делу сдивилася.
«Иван-царевич, не желаешь ли — у меня есть конь, на им покататься?» — «Ну-ка, приведите коня, я погляжу — что у вас есть за конь?» — Привели коня. — «Мишка Котома, можно ли мне на коне проехать? Съезди на нем, попытайся!» — Мишка Котома вставал в струменд и в другое, наконец плетью коня шаркнул (шабаркнул) — конь насилу устоял. Немножко отъехал, коня остановил, сказал ему: «Если что я скажу, исправишь, так ты жив будешь, а не исправишь — так я тебя плетью сейчас убью!» — Конь на то ему сказал: «Что ты скажешь, я исправлю, только не бей меня!» — «Иван-царевич если станет на тебя в струмено и в другое, ты по щётку в землю уйди! Стегнет тебя нагайкой, ты на коленко пади, немножко отойди и во корень не пойди!» (Ходу как бы не будет.)
Приезжает к поратному крыльцу. Иван-царевич спрашивает: «Можно ли сесть на коня?» — «Не знаю, подо мной дюжит, как под вами?!» — Ивану-царевичу хотя и не хотелось садиться на коня, встает в струмено и в другое — конь по щётку в землю ушел, нагайкой хлестнул — он на коленко пал. Катун-девица смотрит, дивится на это дело. Немножко отошел и во корень не пошел конь (никак не пошел).
Слез с коня, начал коня под ж…у пинать. Конь идет, кое-как переплётывается. Подходит Иван-царевич: «Эх, Мишка Котома, сконфузил ты меня — велел на него сести, на такого коня! На таких конях у нас только маленькие ребятишки катаются! Не нашему брату садиться на такого коня!»
Мишка Котома сказал: «Не нужно нам твои лучки пытать и коней ваших обучать, а — хошь добра, так садись, поедем в наше государство!» — Тогда она согласилась, запрягала карету, выкладывала свое имущество и попросила своего родителя проводить до русского государства с солдатами и с оружием, чтобы нас никто не мог похитить.
Приезжает в русское государство. Увидели солдаты, доложили царю: «Едут к нам какие-то неверные силы; что прикажешь делать с ними?» — Царь приказал: «Выпалите в них из холостых пушек! А если подаваться будут (не остановятся), заряжайте, картечами попужайте их!» — Не останавливался Иван-царевич, ехал все вперед. Заряжали они тогда картечами, попужали в них. Мишка Котома из кареты выскакивал, пули хватал, да и в них обратно бросал, царскую силу валил. Одумались, что это, не Мишка ли Котома едет? Погодите стрелять! Надо узнать, кто едет? Посланник приезжает. Приказал Мишка Котома встретить их с веселым со звоном, а не так, чтобы в них стрелять. Ударили по всем церквам, встретили их с веселым со звоном.
Наперво заехал он в монастырь; повенчался, потом к отцу своему в палаты отправился. Приезжают в царский Дом, посидели, погостились довольно. Он ее в спальню повел; ложились на такие кровати; наказывал Мишка Котома, чтобы лежать тихо и смирно сегодняшную ночь. Она (на) него наперво наложила руку — задавила чисто его. Он выбился из-под руки, выскочил в колидор. Мишка Котома стоит-ждет уж тут. Она навалила на него ногу. Иван-царевич выбился, выбежал в колидор, сказал Мишке Котоме: «Я больше не пойду, она задавит меня!»
Мишка Котома подал ему три прута железных и три прута медных и велел ему: «Залезь наверх и спусти мне три прута железных, как я скажу: «Господи, спусти мне с небес три прута железных!» — Мишка Котома сам лег с ней на кровать. Она наложила на него ногу, Мишка Котома сбросил, взял ее за волосы, начал ее бить. Они дрались много время. Он сказал: «Господи, спусти с небес три прута железных!» — Иван-царевич подал ему в трубу. Он эти прутья исхлестал; сказал: «Господи, спусти еще мне с небес три прута медных!» И эти прутья он все исхлестал. — «Если так будешь делать еще, так я тебя не этак проберу!»
Посылает Ивана-царевича: «Ступай, теперь не пошевелит». Иван-царевич приходит: она лежит, раставралась (пристала; ухайкал он ее), ничем не может шевелиться. Ночь проходит; поутру она сказала ему: «Иван-царевич, поди постреляй мне дичятины! (Я в своем месте всё дичятину жарю.)» — Иван-царевич ушел. Тогда она все на себе платье изорвала и в комнате все приломала; сама легла середь полу. Иван-царевич приходит, видит, что непорядки, сказал: «Кто тебя избил?» — «Избил меня Мишка Котома Конюх! На то ли, что ли, вы меня взяли?» — Иван-царевич объяснил своему отцу, что «Мишка Котома мою жену избил, и все на ней платье изорвал, и посуду всю приломал».
Царь на это осердился, приказал (солдатам) Мишке Котоме голову отсечь. Солдат наточил саблю, шел к Мишке Котоме Конюху. Приходит к Конюху, он лежал к подушкам ногами, закрылся глухо одеялом: у него не видать ни ног, ни головы. Солдат не рассмотрел, одеяло не сбросил, саблей резнул, отсек у Мишки Котомы ноги. Сбросил скоро Мишка Котома одеяло, солдат от него сдумал бежать, испужался. Скричал Мишка Котома: «Отчего ты мне отсек ноги? Скажи мне? За чего?» — Солдат сказал: «Не бей Ивана-царевича жену! За это тебе приказал (царь) голову отсекчи. Счастлив, что только ноги отсек!»
Завязал свои ноги, отправился из его государства Мишка Котома. Пошел и сказал (Ивану-царевичу): «Помянешь меня, да тогда уж не будет меня у вас! Хватишься!» — Только вышел за город, идет слепой, плутает, не может дорогу найти. Скричал слепому: «Слепой, иди на мой голос, пойдем со мной вместе!» — Назвал его, слепого, большим братом: «Будешь ты большой брат!» Они отошли верст десяток, идет безрукий. Пригласили они безрукого с собой. Назвал его Мишка Котома середним братом. «А я буду у вас меньшой брат».
Дошли они (три брата) до Яги Ягишны; у ней попросили живой воды. Она сказала: «Подите, вот в этом колодце живая вода». — Слепой намочил глаза и сделался с глазами. Безрукий примачивал свои руки, и те выросли. Мишка Котома приказал тогда Ягу Ягишну обем им держать, сам залез в колодец, примачивал свои ноги. Яга Ягишна была сильная, этих двух молодцов по чаще тащила и била. Срослись у Мишки Котомы ноги, вылезал он из колодцу. Догонял он Ягу Ягишну, брал ее за волосы, где об сосну ее бил, где и об землю. Подтащил ее к своему терему, поднял у ней терем, взял ее под угол положил, самоё её.
Тогда они отправились. Они шли близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли, приходят до такого моря: у этого моря стоит терем, у этого терема стоит столб, на столбе подписана подпись: «Если один, одна ночь, а если трое, так три ночи ночевать». (А дальше не ходить; три ночи ночуй, потом поди!) Мишка Котома сказал: «Первая ночь большаку, вторая середнему, а третья ночь мне. Первой ночи прибудет трехглавый Идолище на коне, а другая ночь — прибудет шестиглавое Идолище, третья ночь — прибудет девятиглавый Идолище».
Большой брат пал перед ним на колени: «Мишка Котома, заступись, ночуй за меня!» — Мишка Котома сказал: Нате вот вам карточки-самоигрышки: играйте, не заигрывайтесь, а я пойду на дежурство. Пошел, под дуб сел ив книжку читал. Дочитался до полночи. Пригоняет окаянный Идолище трехглавый. Сказал Идолище: «Я никого не боюсь! Боюсь только Мишки Котомы Конюха, а Мишка Котома неисцелен, без ног». — «Тепериче я исцелен, Идолище, привязывай коня покрепше, чтобы он не испугался наших побоищев, а то тебе и ехать не на чем!»
С ним оговорку поимел: «Смотри, чур до двух раз отдыхать!» Первый раз замахнулся, как полыснул, сразу головы у него слетели. Тулово бросил в море, а головы его под камень положил. Отвязал коня от перилов, привязал коня к терему (к этому дому). Сам лег спать.
Проснулись братья, увидали, что конь стоит. Большак и говорит: «Моя ночь проведена, сяду я на коня и уеду!» — Товарищ говорит, что и я поеду с тобой. Счунулись с ним драться: один не пущает, а другой лезет, драку сучинили. «Что мы деремся? Вот завтра он еще коня приведет, тогда мы поедем вместе!» Вторая ночь подходит; середний брат со слезами его просит, усердно: «Айда ночуй за меня, Мишка Котома, братчик!» — Мишка Котома дал им карточки-самоигрышки: «Играйте, не заигрывайтесь! Я пойду, уж делать нечего!»
Сидел он под древом, читал книжку; дочитался до полночи. Гонит к нему шестиглавый Идолище. Конь у него поткнулся. «Что ты потыкаешься, какому врагу покоряешься?.. Я никого не боюсь, боюсь только Мишки Котомы Конюха, (а) он теперь без ног!» — Сказал: «Идолище, я исцелен! Привязывай коня покрепше, чтобы он не испугался наших побоищев!» — Подошел к нему. Он и говорит: «Смотри, Идолище, до двух раз отдыхать!» — Первый раз как полыснул, и отшиб у него сразу все шесть голов. Бросил тулово в море, а голову под камень. Коня отвязал, привязал к терему, а сам лег спать.
