Лапшевня бабули Хо: Пробудившийся - Андрей Валерьевич Скоробогатов
Да, в любом резервации людям почему-то свойственно куда активнее размножаться, чем снаружи.
Русскую речь я снова услышал — буквально рядом, под ухом. Крупный парень в берцах весьма грубо толкнул меня, встал в смешную позу и попросил девушку с телефоном — всю в дредах, весьма красивую, хоть и в куче пирсинга:
— Давай, сфоткай меня, как будто я вон ту башню поддерживаю! Как Кинг-Конг! Скорее, а то опять узкоглазые набегут, нихрена видно не будет!
— Попо-ра-шу! — нахмурился я, с трудом вспоминая слова. — Братан, те-перь я то-же узо-ко-глазый.
— Ой, блин, сорри, сорри, чувак!
Как они от нас шарахнулись! Да уж, вид у меня был грозный, хотя обидеть ребят, конечно, я и не собирался. Акцент у меня был точно не как у изучавшего язык иностранца — сложные фонемы давались с трудом из-за разницы речевого аппарата, но я произносил их я без ошибки, даже уникальную русскую «ы». Наверное, я всё это сделал чтобы произвести впечатление на Сян — и она не скрыла удивление, хоть и была весьма сосредоточена, набирая что-то на телефоне.
— Потом мне расскажешь, что это за язык, и откуда ты его знаешь… Мне пришло сообщение с незнакомого номера… что они где-то… А, вот они! Смотри! Дядя Цао!
Она весьма резво потащила меня вдоль края площади, мимо ресторанов и забегаловок к фигурам, стоящих у выезда на узкий переулок. Я последовал за ней, хотя предчувствие у меня было очень нехорошее.
Хотя бы потому, что никто в группе парней в разноцветных пиджаках не мог походить на почтенного господина Цао, дядюшку Сян Гинчен и директора городского госпиталя.
Глава 16
Юйчи Гун, ветеран музейного труда
— Стой, так там же нет никакого директор Цао? — попытался я остановить Сян.
— Как же так — не? Вон же он!
Я пригляделся — и вправду. Среди размытых силуэтов виднелась невысокая фигура почтенного господина в халате, да ещё и со стетоскопом на груди. Он улыбался, доброжелательно кивал, ну, я и пошёл в его сторону, ускорился, даже почти не чувствовал боли в ноге.
Шли мы, шли в сторону переулка, а директор Цао медленно отступал в её глубину. Переулок был узкий, буквально метра три в ширину, с одной стороны красовалась выцветшая вывеска лапшичной, с другой — «Ремонт обуви». И всё такое было расплывчатое, размытое. Директор Цао шагнул в двери последней, нам же оставалось сделать ещё шагов пять, как вдруг…
— Бежим!! — крикнула Сян, схватила меня за рукав и потащила обратно, на площадь.
И ноги, как назло, снова стали каменные.
А из всех углов полезли товарищи в циановых и леопардовых пиджаках. Стрёмные такие, квадратные, их было не то четверо, не то пятеро. Я увидел всё как-то одномоментно — и парней, и их электрокар, припаркованный поперёк переулка, и фигуру Сян, убегающую в сторону площади. Сян, по счастью, оказалась проворнее. Меня схватили — крепко, за локти, надавили на голову и потащили в сторону машины.
Один хмырь шагнул за Сян.
«Только бы не тронули её, а то ведь порешу», — пришла первая мысль.
Злая такая мысль. Ещё со школьных дворов из 90х. А затем я начал действовать. Рука продолжала держать трость, я дёрнул рукой вверх, сдвинув набалдашник повыше, а затем врезал по пальцам, удерживающим мой локоть. Ладонь от такого манёвра свело от боли, но трость я всё-таки удержал, и одна рука освободилась.
Ну, что ж, попробуем зажечь шаодань в ладони… Да. кажись, получилось. Так, и что теперь?
— Циановый… у него циановый! — услышал я крик буквально под ухом.
Державший меня слева отлетел до самой машины от лёгкой оплеухи в предплечье. А я чувствовал, что готов ещë. Справа снова полезли, я врезал кулаком с зажатой в нëм тростью.
И мой каменный кулак встретился словно с каменной стеной. Было больно — но не столько кулаку, сколько всем суставам и костям скелета выше. Противник явно применил секретный навык, погасив всю силу моего удара. Я явственно услышал треск его пиджака по швам. Мышцы лица и прожилки напряглись, он на миг освободил захват, словно признав поражение.
Но стоило запасу моей ци закончиться, как он тут же схватил меня за шкирку. В ответ я двинул концом трости ему по туфле, наклонился, снова вырвался, пинком в пах отправил отдохнуть следующего. Прием стремный, но выбирать не приходидось. Ноги к тому моменту уже еле держали, и я с усмешкой подумал, что самое время свалиться и прилечь. Но тут подоспела Сян. Какой-то своей особой техникой она сперва раскидала двух хмырей, затем крикнула:
— Лови!
И весьма грубовато, едва не ударом под дых напитала мой даньтень энергией ци.
Что делать дальше — я понял сразу: валить. Если один из этих бандюганов владеет гипнозом, а второй — щитом, то лучше будет свалить.
До потока туристов и местных, шедшего по самый активным перекрёсткам площади, мы добрались быстро, затем замедлились, чтобы не выделяться. Где-то вдалеке послышался свисток полиции — ну хоть что-то в этом мире остаётся неизменным. Хотя жандармы и контролировали очень небольшую часть города — но в туристических местах их присутствие было весьма кстати.
Оглянулся — трое хмырей в пиджаках шли следом, демонстративно глядя куда-то в сторону.
Вообще, чей это район? Янсен как-то показывал динамическую карту кланов, его небольшой пет-проект, основанный на геолокации браслетов и мобильников, но все, что было западнее парка — толком я не помнил. И их было здесь слишком много. Какие-то обувщики, вокзальщики, лицеисты… думаю, им всем не до меня.
Здесь работали светофоры, а поток всех видов транспорта был мощным, не перебежать. Мы протиснулись в первый ряд ожидающих, к самому бордюру. Обернулся снова — те хмыри снова за нами лезли. Двое прямо, напролом, третий — чуть поодоль, сбоку.
И вот этот третий меня не сразу заметил, переглянулся с самым мощным качком, тем самым, что вызвал стену. Шагнул в мою сторону, а затем…
Затем ему в морду прилетел здоровенный рюкзак цвета хаки. А следом в морду полетели:
— Н-на, получи, сука!
— Ну Серëжааа, ты чего опять творишь!! — послышался визг на родном когда-то языке. — Пусти его!
Серëжа — это тот самый, фоткавшийся с небоскребом, а визжала его девица с дредами. Вот уж выручили, родненькие. Турист продолжал наваливать моему преследователю, и
