Нагибатор Сухоруков - Василий Кленин
А потом враги кинулись в бой. Неумело, неорганизованно, недружно. Как только и умеют это делать воины, не обученные маневрировать крупными толпами. Да, поодиночке они, возможно, были и круты. Только крутых одиночек снова встретил почти монолитный строй. На этот раз ополченцы действовали лучше и не подвели своих старших товарищей черных. А когда в спину толимекам ударили стрелы и дротики, горе-засадникам резко стало ясно, что пора делать ноги. Только вот делать их было особо некуда. Тем, что атаковали справа, с низинки, еще получилось бежать, так как их не успели окружить, а вот стрелков с горы побили или попленили почти всех.
— Столица приморцев явно близко! — крикнул мне распаленный боем Глыба. — Надо спешить! Ворвемся по их свежим следам!
Я согласился. Три двадцатки черных оставили, чтобы те вязали пленных, помогли раненым и собрали оружие, а остальные ринулись за убегающими. Воины Брата Гнева бежали по тропе плотной колонной, а золотые и белые неслись широким фронтом прямо через лес. Менее чем через 20 минут мы выскочили на открытое место. Пологие склоны были полностью усеяны хлопчатником, словно на землю натянули гигантские бараньи шкуры. А вдали, в ложбинке, словно в складках этих шкур, раскинулась Хокотиль. Не суровая каменная Куалакана, а теплая глиняно-соломенная деревня. Не такая уж и большая (я потом понял, что видел лишь часть приморской столицы).
И ее совершенно никто не защищал.
По широкой дороге к нам двигалась небольшая процессия. Власти Ахатлы явно шли говорить, а не драться. Я дал сигнал сбора, трубы рыкнули, и мои ретивые воины сбавили прыть. Недовольные золотые, иронично хмыкающие белые стягивались к знаменам, а я махнул своей охране выдвигаться вперед.
Толимеки робко замерли в паре десятков шагов. Наконец, от делегации отделился одинокий человек. Примечательный весьма. Высокий, почти, как я, но ссутулившийся настолько, что едва доставал до моего здорового плеча. Обильные расписные одежды скрывали фигуру, но, судя по впалым щекам на смуглом клиновидном лице, мужчина был весьма худым. Впалые глаза дополняли образ. В руках у него был резной посох, и это явно не ради красоты — незнакомец держался за него обеими руками.
Неспешно он прошел почти всё расстояние, разделявшее нас, и слегка поклонился. Весьма неумело.
— Приветствую владыку Хуакумитлу в моем доме! — слабым голосом на ломаном четланском заговорил он. — Тебе, князь, не нужно представляться, чтобы быть узнанным.
Значит, это и есть Тувуак — князь Большой Воды. Измученный болезнями правитель измученного соседями княжества. А тут еще и я. Тувуак выглядел абсолютно покорным, но не испуганным. Он с интересом рассматривал двадцатки моих тяжелодышащих воинов.
— Похоже, что Аматкуиль ошибался, — сипло закаркал князь, я не сразу понял, что это смех. — У тебя осталось слишком много воинов. Чересчур много воинов…
— Это не все, — подлил я масло в огонь. — Часть моих людей осталась на дороге: собирает оружие с ваших мертвецов.
Тувуак мелко и часто закивал.
— А Аматкуиль выжил… Нет, он очень и очень ошибался, решив напасть на тебя.
Я с удивлением услышал злорадство в его голосе. Князь радуется неудаче своих воинов? А потом понял. Чахлый болезненный правитель не может быть реальным лидером своих воинов. И неизбежно на этом месте появится другой человек. Человек, которого любят воины, от которого веет героизмом. Местный генерал Глыба. И, конечно, такой человек легко может перешагнуть грань от опоры князя к угрозе князю. Я по-новому посмотрел на Тувуака. Это ведь я! Недоносок, лишенный здоровья, задавленный местными интриганами. Только он не изменился. Не стал мной сегодняшним.
Странное чувство охватило меня: сочувствия и одновременно какой-то гадливости. А еще я понял, что с Тувуаком надо быть осторожнее. Если в такой сложной ситуации он смог сохранить власть (а князю было уже явно за сорок лет), значит, у него есть иные таланты, за неимением широких плеч и гордого взора. Он, например, мог искренне радоваться гибели своих людей, если та играла против его соперников.
— Я смиренно склоняюсь перед твоей силой, Хуакумитла, — снова слегка поклонился Тувуак. — Хокотиль теперь в твоей власти. Но, прежде чем ты отдашь приказ своим воинам, позволь мне поговорить с тобой наедине.
Князь протянул в сторону и назад иссушенную руку, предлагая отойти. Вапачиро нахмурился. Я тоже был не в восторге. Вроде бы, риск невелик. До остальных приморцев далеко, нападения этого задохлика можно не бояться. Но не во владении кинжалом заключалась сила князя. И я опасался оказаться с ним наедине, когда вдруг проявится эта сила. Однако глубоко запавшие глаза смотрели на меня с обещанием.
И я кивнул. Жестом остановил Серого и пошел вслед за Тувуаком, который покорно подставил спину.
— Чего ты хочешь, Хуакумитла? — неожиданно прямо спросил меня задохлик.
— Сейчас? — неуверенно уточнил я.
— Нет. Зачем ты пришел в Толимеку, владыка? Что тебе нужно?
— Я принес сюда справедливость. Которую попрали куалаканский князь и его гнилой род.
Тувуак скривился, как от зубной боли.
— Не надо, — покачал он головой. — Не надо пустых слов. Они бессмысленны. Я ведь не спрашиваю тебя, почему четланские воины находятся в землях Ахатлы, хотя, их владыку оскорбили в Куалакане. Это тоже пустые слова. Мне хочется знать, чего ты здесь хочешь.
Я настороженно молчал. Профессиональное чутье подсказывало мне, что сейчас надо быть осторожным с каждым словом.
— Хуакумитла, это не праздный интерес, — буравил меня своими провалами глаз Тувуак. — Я и мой народ в твоей власти. Но, может быть, мы сможем оказаться полезными тебе, если я пойму твои цели? Как я понял со слов беженцев, ты устроил явно не грабительский набег. Может, ты хочешь переселить свой народ в наши благодатные земли? Или хочешь подарить эту страну пурепечскому каконци, ради его благорасположения? Или наоборот, собираешь силы для восстания против него? Скажи мне, если это не тайна?
Я продолжал молчать. Тувуак оказался очень проницательным. Он уже много знал. В своих гипотезах он оперировал сразу многими неизвестными. Я не хотел упражняться в игре разумов с этим задохликом. Лучше уж принять вызов Тепеапили на поединок… Но, с другой стороны, мои цели, действительно не были тайной.
— Я хочу подчинить Толимеку, — наконец, решился я. — Всю или частично. Подчинить только себе.
