Пунш желаний - Микаэль Андреас Гельмут Энде
Условия договора он уже не успеет выполнить. Теперь он думал лишь о том, как спасти свою шкуру, куда бы спрятаться от адского судебного исполнителя.
Конечно, он может превратиться, например, в крысу, или в простодушного снеговика, или в поле электромагнитных колебаний — впрочем, тогда во всем городе заметят помехи изображения на телевизионных экранах, — но он ведь прекрасно знал, что так посланца Его Адского Превосходительства не проведешь: тот всегда его узнает, какой бы образ он ни принял.
И так же бесполезно куда-либо бежать, как угодно далеко — в пустыню Сахару, на Северный полюс или на вершину Тибета: ведь пространственная отдаленность не играет для этого посетителя вообще никакой роли. Одно мгновение колдун подумал даже о том, не спрятаться ли ему за алтарем в городском кафедральном соборе или на его башне, но тут же отказался от этой мысли, потому что далеко не был уверен, что в наши дни адским чиновникам трудно попасть туда, куда им вздумается.
Заморочит поспешил в библиотеку, где во много рядов один над другим стояли старые фолианты и новейшие справочники. Он пробежал глазами заглавия на корешках книг.
«Отмена совести. Учебное пособие для прошедших начальный курс»,
— прочел он на одном из них. И еще:
«Руководство по отравлению колодцев и рек»,
«Энциклопедический словарь ругательств и проклятий»…
Но тут не было ничего, что могло бы помочь ему в его трудном положении.
Он продолжал носиться из комнаты в комнату.
Вилла «Кошмар» представляла собой огромный темный ящик, снаружи он был украшен покосившимися башенками и крытыми балкончиками, а внутри помещение было разделено на множество комнат с косыми углами и закоулками, а также на кривые коридоры. Скрипучие шаткие лестницы соединяли первый этаж со вторым, а со свода свисала паутина. Все здесь было точно так, как обычно представляешь себе дом злого колдуна. Заморочит когда-то сам набросал план своего дома, поскольку вкус его в отношении архитектуры был очень старомоден. В хорошие минуты он любил называть свою виллу «Мой уютный семейный очаг». Но сейчас ему было не до подобных шуток.
Он стоял теперь в одном из длинных темных коридоров, по стенам которого хранились на полках сотни и тысячи больших стеклянных банок. Это и была та коллекция, которую он хотел показать господину Личине, — называл он ее «Музей природоведения». В каждой банке — пойманный и законсервированный дух природы: тут были и гномы, и кобольды, и цветочные эльфы всех сортов, а рядом с ними ундины, малютки-водяные, русалочки с пестрыми рыбьими хвостиками, и домовята, и даже несколько маленьких духов огня, называемых саламандрами, которые раньше ютились в камине Заморочита. Каждая банка была снабжена аккуратной этикеткой с точным обозначением ее содержимого и датой поимки духа.
Все арестанты сидели совершенно неподвижно в своих стеклянных камерах, так как колдун подверг их перед посадкой бессрочному гипнозу. Он будил их только тогда, когда собирался поставить на ком-нибудь один из своих страшных опытов.
Впрочем, среди этих экспонатов в одной из банок отбывал свой бессрочный срок особенно уродливый и противный дух — настоящее маленькое чудовище, так называемый Буквоед, прозванный в народе Мудрока́ком, Коринфской Вонючкой и Книгобрюзжа́лкой, или просто Брюзжалой. Такие духи дни напролет с брюзжанием роются в книгах. До сих пор исследователи еще окончательно не установили, зачем вообще эти создания существуют на свете. Колдун именно для этого и держал одного из них, чтобы путем длительного наблюдения установить, на что они могут сгодиться. Он был твердо уверен, что маленький Брюзжало каким-то образом окажется полезен для осуществления его замыслов. Но сейчас даже этот дух не интересовал колдуна. Только лишь по привычке он, проходя по коридору, постукивал костяшками пальцев то тут, то там по стеклу какой-нибудь банки. Нигде не было движения.
Наконец он дошел до маленькой комнатки, помещавшейся на крытом балконе. На двери ее было написано:
«Камерный певец Мяурицио ди Мяуро».
Комната была обставлена с большой роскошью, как того может пожелать только избалованный кот. Тут было много мягкой мебели, о которую приятно точить когти; повсюду лежали клубки шерсти и другие игрушки; на низеньком столике стояла мисочка со сливками и много тарелок с разными аппетитными кушаньями; к стене было прислонено зеркало высотой в кошачий рост, перед которым можно было умывать лапкой нос и при этом любоваться самим собой; и как вершина всего этого великолепия — в уголке уютная корзинка в форме колыбельки с голубыми бархатными подушками и занавесками.
В этой постельке лежал, свернувшись клубочком, маленький толстый котик. Он спал. Впрочем, слово «толстый» здесь явно недостаточно. На самом деле котик был круглый как шар. А поскольку мех у него был трехцветный — рыжевато-коричневый, черный и белый, — он казался хорошо набитой диванной подушкой с заплатами, четырьмя короткими лапами и забавным жалким хвостиком.
Когда Мяурицио чуть больше, чем год тому назад, пришел в этот дом по тайному поручению Великого Совета, это был больной, шелудивый, отощавший кот — все ребра можно было пересчитать.
Сначала он сделал вид, будто случайно забежал к колдуну, просто приблудился, и был очень горд своей хитростью. Но потом, когда увидел, что его не только не выгоняют, а даже всячески балуют, очень быстро забыл про свою тайную миссию. Вскоре он был уже совершенно очарован своим хозяином, был просто в полном восторге! Правда, он вообще легко приходил в восторг, а особенно от всего, что ему льстило и соответствовало его представлениям о престижном образе жизни.
— Мы, коты из высшего общества, — объяснял он колдуну, — умеем держать уровень. Даже в нищете мы не опускаемся ниже нашего ниво́[1].
А вот что он рассказал колдуну несколько недель спустя:
— Вы, возможно, поначалу приняли меня за обыкновенную бездомную кошку. Но я на вас не в обиде. Как вы могли догадаться, что я происхожу из древнего рыцарского рода? Наш род ди Мяуро славится также знаменитыми певцами. Вы, наверное, мне не поверите, потому что мой голос звучит сейчас немного хрипло, — на самом деле голос
