Приключения Турткоза - Суннатулла Анарбаев
Вечером вернулись отары, заполнив окрестности гомоном и блеянием. В калитку вошли Алапар и отец Карабая. Турткоз сразу успокоился. К тому же он ещё днём видел, что мясник мирно возлежит в комнате для гостей, развалясь на нескольких подушках, и прихлёбывает из пиалы чай и совсем не похож на человека, который замышляет что-нибудь плохое.
Но наутро мясник снова появился во дворе. Теперь уже не один, а вместе с отцом Карабая. Громко разговаривая, раскатисто смеясь, он чувствовал себя как дома. Но вот мясник увидел Турткоза и уставился на него, точно так, как, наверное, смотрит обычно на жирную овцу или телёночка, которого ему предстоит зарезать, примериваясь на глазок, сколько будет в нём чистого веса. Турткоза опять захлестнула злоба. Он изготовился к прыжку, зарычал. А мясник вроде бы даже обрадовался, видя, какой щенок злой. Стал что-то с жаром доказывать отцу Карабая, показывая на Турткоза. Похоже, расхваливал его, убеждал пастуха в том, что из такого щенка обязательно вырастет умный, чуткий и злой пёс, верный своему хозяину. Кому, скажите, не польстит похвала? Но Турткозу лесть мясника была вовсе не по душе. Он опять зарычал, но старый чабан посмотрел на щенка строго, погрозил пальцем, веля лежать смирно.
Турткоз нехотя лёг на место. Отец Карабая поговорил с мясником ещё немного, потом позвал Турткоза. Тот сделал вид, что не слышит.
— Турткоз, кому говорят: ко мне! — негромко, но властно повторил хозяин.
Щенку волей-неволей пришлось встать и подойти к хозяину. Он знал: отец Карабая, этот огромный, сильный человек, способный под каждой подмышкой унести по овце, очень добрый, никогда ни на кого не повысит голоса, никого не обидит. А Турткоз ему ничего плохого не сделал, значит, и опасаться нечего.
Мясник достал из-за пазухи моток верёвки, протянул отцу Карябая. Тот молча взял верёвку, ловко обвязал один конец её вокруг шеи Турткоза, затем выпрямился и сплюнул в сторону. Щенок ещё ни разу не чувствовал, что это такое — петля на шее, и теперь он очень удивился. Его точно собирались душить или водить на поводу, как ту самую бодливую козу, что ходит впереди отары. Верёвка сильно жала горло.
И эдакое сделал с ним, Турткозом, отец Карабая, этот могучий и добрый человек, которого щенок так любил!
Хозяин отвернулся, словно не хотел встретиться с ним взглядом. Турткоз тяжело, совсем как человек, вздохнул, сел на задние ноги. Он понял: пришла беда и ничего тут не поделаешь.
— Забирайте и уезжайте поскорее, — мрачно сказал старый чабан.
— Я не знаю даже, как вас благодарить… Вы меня просто облагодетельствовали… Знаете, в лучшие руки, чем мои, вы не могли бы его отдать! Я буду ухаживать за ним, как за родным сыном…
Отец Карабая нетерпеливо махнул рукой.
— Прошу вас… уезжайте.
Тихо урча мотором, подошла длинная белая машина. Такие Турткоз видел уже много: на стойбище в горах, во время тоя и просто на улицах кишлака.
Отец Карабая поднял Турткоза на руки, погладил его по голове, что-то прошептал (щенку послышалось, что он сказал: «Прости меня, малыш!»), опустил на заднее сиденье машины. Мясник, держа свободный конец верёвки в руке, тоже вошёл в машину, сел рядом. Турткоз решил, что не всё ещё кончено. Хотел было одним прыжком выскочить в окно, но ударился лбом о что-то прозрачное и твёрдое, упал обратно. Странное дело — всё видно: дома, деревья, отца Карабая, а выйти нельзя. Перед тобой словно прозрачная, невидимая стена. Турткоз жалобно глянул на хозяина. Тот поспешно отвёл глаза, а потом и вовсе отвернулся. Машина плавно тронулась. Не зная, что делать, щенок беспокойно заёрзал на месте. Хуже всего было то, что бежать некуда: ни через окна, ни через двери.
— Лежать! Лежать! — злобно прикрикнул мясник.
Турткоз поднял голову: взгляд этого человека, как ножом, дырявил насквозь. Делать нечего: тихо, почти про себя, простонав, щенок упал брюхом на сиденье.
«Волга» мягко покатила прочь от дома и вскоре, выбравшись из кишлака, поехала мимо садов, полей и арыков. Вдали синели горы, где на яйлау родился Турткоз и резвился с Куппаком. Машина вылетела в голую степь и помчалась по ровной, как стрела, бесконечной дороге. Не сбавляя хода, пронеслась через несколько кишлаков, полезла на холм, свернула влево и въехала на другую дорогу, более широкую и оживлённую. Машин здесь было полным-полно, и все они ехали почти впритык друг к другу. Турткоз закрыл глаза, он испугался, что их машина столкнётся с одной из них. Но нет, каким-то чудом машины даже не касались друг друга.
«Волга» много петляла по запружённым людьми и машинами улицам, подолгу простаивала, пропуская их перед собой, и наконец остановилась у каких-то широких красных ворот. Со двора с криком «Папа приехал!» выбежал мальчик. Он был примерно такого же роста, что и Карабай, но очень уж худой и бледный. Мясник вылез из машины, вытянул вслед за собой Турткоза.
— Гляди вот, сын, щенка привёз тебе в подарок. Притом задарма достался он нам.
Мальчик радостно захлопал в ладоши:
— Ой, какой хороший пёсик!
Мальчик этот нисколько не походил на Карабая, но чем-то понравился Турткозу. Быть может, тем, что глаза его были ясные и чистые, не как у папы-мясника, и ещё тем, что обрадовался ему, Турткозу, от всей души.
— Чистый волкодав, — горделиво произнёс мясник, поглаживая длинные, как у кота, чёрно-золотистые усы. — Отличная будет собака. Она нам ещё кучу денег принесёт, любой бой выиграет. Только её воспитать надо. А этим уж я займусь как полагается, можешь быть уверен.
Человек этот говорил так, будто во всём была его личная заслуга: и в том, что Турткоз родился чистым волкодавом, и в том, что он вырастет отличной собакой.
Турткоз не любил бахвалов — отвернулся, лишь бы не видеть мясника. А мальчик вовсю смотрел на щенка широко открытыми, радостно-удивлёнными глазами.
Селение, куда привезли Турткоза, называлось «городом». Большинство домов здесь стояли почти впритык, высокие, со множеством окон друг над другом. Только в районе, который назывался «Старым городом» и где жил мясник, были небольшие дома с двориками.
Людей в городе — видимо-невидимо. Улицы полны машин, как реки водой. Только машины бегут здесь не в одну сторону, как вода в реке, а в обе — один поток несётся вниз по течению справа, другой — ему навстречу слева. С наступлением темноты вспыхивает столько ламп, что становится светло, как днём в солнечную погоду. Детишки, так же как Карабай, рано поутру уходят в
