Санин Евгений - Святая - святым
- Ну, хорошо!
Ник взглянул на свой мобильный телефон, засекая время, и послушно опустился на табуретку.
- И что я же должен делать?
- Перво-наперво, надеть крест!
4
- Не может быть! – не поверил Ник…
Отец Тихон достал из сумки бутылочку, на которой было написано «Святая вода», намочил в ней бахрому своих четок и покропил деревянный крестик. Затем стал вдевать в небольшое отверстие шнурок.
- А приехал я в Покровку потому, - говорил он, проделывая все это, - что много-много лет назад сделал здесь одно очень плохое дело.
- Вы? – не поверил Ник.
- Видишь за окном храм?
- Ну, да!
- Купол без креста? Так вот это я, когда был таким, как ты, снял его с церкви!
- Вы?!
- Ну, не сам, конечно, но прикрепил к нему трос, чтобы можно было стянуть его трактором. И вот теперь я здесь, чтобы исправить ту давнюю ошибку, свой тягчайший грех перед Богом.
- Но ведь вы тогда не знали, что это плохо.
- Да, сам не ведал, что творил. Но даже в земных делах, как говорится, незнание закона не освобождает от ответственности перед законом. А уж в небесных…
Не договорив, отец Тихон завязал кончики шнурка в крепкий узел и сам надел крестик на шею то и дело поглядывавшего на часы Ника.
- Так-то оно лучше будет… - полюбовавшись на свою работу, одобрил он. - А теперь…
Отец Тихон достал на этот раз маленький флакончик и кончиком свечи крестообразно помазал маслом лоб Ника.
Все это было столь необычно, и масло пахло так притягивающе вкусно, что Ник не удержался от вопроса:
- Что это? Зачем?
- Это – масло из лампадки перед чудотворной иконой, – ответил отец Тихон, показывая глазами на образок на тумбочке.
- Такой маленькой? – удивился Ник.
- Нет, это типографская копия с нее. А сама икона – очень большая. Ее писали монахи на Афоне, и она славится тем, что перед ней исцелилось множество людей. Даже болевших раком в последней степени! И не только раком…
Отец Тихон говорил Нику, а сам неотрывно смотрел на икону:
- Я знаю женщину, которая молилась перед ней, чтобы ее сын избавился от наркомании.
- А он как – травкой баловался или сидел на игле? – тоном знатока уточнил Ник.
- Колол себе что-то, причем самое сильное, - поморщился отец Тихон. – И, как ты говоришь, уже ничто не могло помочь ему… Так вот, она помолилась. Принесла домой вот такой же образок, и… - отец Тихон замолчал и прижал руку к левой половине груди.
- И… - заторопил его Ник. - Что дальше?
- А дальше случилось чудо, – через силу улыбнулся отец Тихон. - Наутро ее сын сам попросил отвести его к наркологу…
- Толку-то! – хмыкнул Ник.
- Ты слушай! – посоветовал ему отец Тихон. – Мать повела его в тот же день в клинику, там сделали анализ крови, и - в ней не оказалось даже следа наркотиков.
- Не может быть! – не поверил Ник.
- Почему? - удивился отец Тихон. - Тому есть многие доказательства: протоколы его прежних допросов в милиции, медицинская карточка у нарколога с заключением, что он совершенно здоров, справка с анализом крови. Женщина до сих пор хранит ее, как святыню. А главное свидетельство – ее сын. С тех пор он забыл, что такое наркотики. Если хочешь, я даже могу тебя познакомить с ним!
- Этого не может быть… - глядя во все глаза на иконку, повторил Ник.
- Как видишь, может. И это ответ на твой второй вопрос – зачем я помазал тебя маслом.
- И… вы… думаете, мне тоже… может… помочь? – замирая на каждом слове, спросил Ник.
- Да, только для этого тебе надо помолиться.
- Но я не умею…это же, наверное, молитвы надо знать?
- Конечно, и не одну, которые ты выучишь в свое время. А пока с тебя достаточно и одной. Научить?
- Я все равно не запомню…
- Запомнишь, она всего из двух слов: «Господи, помилуй». А то и вовсе из одного – «Господи!» Но только сказать ее надо с верой и от всего сердца. Молитва – это ведь разговор человека с Богом. И ты должен попросить Его помочь тебе.
- И Он – поможет?
- Конечно!
- Но это – невозможно! – словно спохватившись, возразил Ник.
- Правильно, - согласился отец Тихон и тут же уточнил: - Самому человеку невозможно. Но Бог сказал: невозможное человеку - возможно Богу! И еще Он сказал: по вере вашей дано будет.
- Тогда… я… попробую? – робко спросил Ник и, не дожидаясь ответа, трудно, словно первое слово в жизни, как больной после тяжелой операции, выдавил из себя: - Господи…
Сказал, и все остальные слова будто застряли у него в горле. Слезы стали душить его, сами собой литься из глаз...
- Вы думаете, я хочу? - простонал он, закатывая рукав рубашки и показывая следы уколов на вене. - Я просто не могу!
- Бедный ты, бедный! – подойдя, обнял его отец Тихон.
И тут уже Ник, не сдерживая себя, заплакал навзрыд, давясь бессвязными словами:
- Да! Бедный… все считают меня счастливым, потому что у моего отца много денег…знакомятся, дружат со мной из-за этого…завидуют мне … а я – самый несчастный человек на свете… и только вы… один вы поняли это! Вы знаете, о чем мы мечтаем с друзьями, когда соберемся и примем дозу? О том, как завяжем! И завязываем! До следующей ломки… А потом – опять всё по-старому! Ищем денег на новую дозу, воруем у своих, грабим чужих… Меня и отец-то сюда привез, чтобы спрятать от следствия. Цепочку я золотую сорвал с женщины… Так что и у меня есть своя тайна…
- Ничего, как-нибудь обойдется! Всё хорошо… всё хорошо будет! – слушая Ника, то и дело повторял отец Тихон.
Наконец, он отпустил его и спросил:
- Ну, как?
- Что как?
- Отпустило? Полчаса прошло!
- Да… - машинально кивнул Ник, прислушался к самому себе и, боясь даже дышать, зашептал: - Легче! Честное слово, легче!! Нет, правда, ей-Богу!
Он вскочил с табуретки и сам стал обнимать отца Тихона:
- Отпустило! Без ломки переломался!
- Что, надо теперь к фельдшеру ехать?
- Нет! Нет! Я же ведь слово дал!! Нет!!!
- Вот видишь! – улыбнулся отец Тихон. – И дальше всё хорошо будет. Я буду молиться, чтобы Господь укрепил тебя и отвел все соблазны на твоем пути и тех, кто сеет эти соблазны. Ты только сам теперь не сглупи. Ходи, дыши, радуйся жизни! Уклоняйся на первых порах от прежних друзей, ненужных разговоров, неприятностей, которые могут спровоцировать тягу к наркотикам. А потянет на старое – сразу молись! Вот, перед ней! – протянул он иконку Нику.
- А как же вы? – испугался Ник, пряча за спину руки.
- Ничего, - успокоил его отец Тихон. – Как говорил один древний поэт, что ты спрятал, то пропало, что ты отдал – то твое!
- Вам же она самому нужна! – с болью напомнил Ник, от которого не утаилось, как плохо было отцу Тихону.
Но желание, чтобы копия с чудотворного образа была у него, пересилило, и он принял этот бесценный для него подарок.
- А теперь иди. Иди-иди, Никита! - с усталой улыбкой отпустил его отец Тихон. - Приходи завтра с утра к храму. Поработаешь вместе со всеми, отблагодаришь Бога за эту помощь!
- Приду! Конечно, приду!
Ник выскочил из палаты и с запоздалым изумлением – откуда отец Тихон мог знать его полное имя? – сел в машину.
Здесь он вновь прислушался к себе, тихо засмеялся и помчался по деревне, проехав на радостях мимо дома Стаса, даже не обратив внимания на то, что там светилось окно, за которым Стас, в свою очередь тоже забыв про Ника, читал о том, как на палубе императорского курьерского судна смотрел на своих рабов Крисп…
Глава третья
1
Одно только смущало Криспа…
…Крисп стоял на палубе, со страхом и надеждой глядя на то, что происходит на борту «Тени молнии». С надеждой – на отца Нектария. И со страхом на своего отца. Гнев Марцелла не остыл даже за ночь, и теперь он срывал его на Гиларе, позабыв собственные слова, что лучше не связываться с этим жадным и мстительным человеком.
- Почему так много посторонних на судне? – грозно вопрошал он, кивая на забитый пассажирами нос корабля.
- Но, Марцелл!.. – пытался возражать капитан.
- Ничего не желаю знать! Я везу эдикт императора строжайшей секретности! Когда следующий порт?
- Через три дня… Мы же в открытом море!
- Проклятье… Ладно! Переведи их пока на корму, чтобы я лично мог наблюдать за ними. А в первом же порту – очистишь корабль от пассажиров!
- Но они заплатили нам наперед!
- Деньги вернуть! – повысил голос Марцелл. - И высадить всех, начиная с этого! – Он указал на отца Нектария, и Крисп понял, что, желая оградить от него сына, он жертвует даже местью!
- Ты все понял, Гилар?
- Да…
