Даль Орлов - Реплика в зал. Записки действующего лица.
В поезде из Пскова в Москву взял прочитать, что же написал Рыбак для ленинского номера, увенчав свое сочинение автографом секретаря обкома. В тексте было много полезной информации. Ну, например, оказывается, в Пскове есть дом, в котором жил Ленин, а в другом доме весной 1900 года под руководством Ленина прошло подпольное совещание. Вот о чем давно бы пора кинематографистам снять фильм! - восклицал товарищ Веселов в своей статье с подачи Рыбака. Или рассказывалось о некоем 86-летнем колхознике Матвее Кузьмине, который в феврале 1942 года повторил на Псковщине подвиг Ивана Сусанина. "Довженковский сюжет!" - восклицал Веселов, памятуя, что пишет для кинематографического журнала.
Надо ли говорить, что статья Веселова стала "гвоздем" юбилейного ленинского номера.
Да, так мы жили. Сейчас можно только удивляться тому, как в нас соединялись, ничуть тогда не удивляя, совершенно разные, несовместимые казалось бы материи. Тут тебе и печерские пещеры, и пушкинские заповедности, и "по ленинским местам", и новые ивансусанины. И на все я теперь смотрел сквозь призму кино, которому, как выяснялось, до всего дело...
Оглядываясь назад, с удовольствием осознаю, что "хождение в кино" дало узнать массу людских типов, среди которых были и восхитительные таланты и удручающие бездари, тихие скромняги и громогласные нахалы, трудолюбцы и бездельники, натуры высокие, благородные, но попадались и низкие, мстительные, завистливые. Словом, "человеческая комедия" предстала во всей своей изобретательной режиссуре и в самом разнообразном актерском исполнении.. Спасибо судьбе, что предложила такое зрелище...
Идем по какому-то заграничному тротуару, то ли в Лейпциге, то ли в Дрездене: Владимир Евтихианович Баскаков - первый заместитель председателя Госкино, Роман Кочанов - великий мультипликатор, даровавший славу Эдуарду Успенскому своими фильмами о крокодиле Гене и Чебурашке, иду и я - таращусь по сторонам - все в новинку. Слушаю.
А время - самое начало семидесятых. Их речь для моего уха почти крамольна, но убеждает. Государство не должно руководить всем, что у него есть, рассуждает Качанов. Пусть занимается тяжелой промышленностью, электростанциями, железными дорогами, всем крупным и масштабным, а производство пуговиц, пирожков, шнурков и химчистки пусть отдаст частникам - у них лучше получится. Посмотрите вокруг!
Вокруг понатыканы гэдээровские ларьки и магазинчики, в них рябит глаза от дешевой мелочевки - явление частника!
Баскаков соглашается и добавляет: но ведь какая у советской системы жизнестойкость! В какой войне выстояла!
Молчу, внимаю разговору великих.
- Система на века! - говорит один.
- Задумано прочно! - поддерживает другой.
Оба доживут до того времени, когда Марк Захаров порвет партбилет перед телекамерой.
Выяснилось, что кино способно одаривать такими неожиданными знакомствами, что, хочешь не хочешь, а вспомнишь его первоначальное прозвание - "волшебный фонарь". Кроме как волшебством, иное и не объяснишь...
Ну, скажем, для примера.
Одна из первых заграничных поездок от киножурнала оказалась в ГДР, в Потсдам, на киностудию ДЕФА.
Жить меня определили в некоем дверце не дворце, но в чем-то осанистом, каменном, под крутой крышей, изломанной под разными углами. От дома в глубины старого парка разбегались чистые дорожки и распластывались неправдоподобно плоские газоны. Все вместе называлось Цецилиенхоф.
Для мало-мальски помнящих историю Цецилиенхоф - не пустой звук: именно в его апартаментах проходила знаменитая Потсдамская конференция. Тогда, летом 1945 года, здесь встретились Сталин, Черчилль (позже его заменил Эттли) и американский президент Трумэн. Здесь они делили послевоенную Европу, решали, кому что от нее достанется.
Не приходится удивляться, что когда я там оказался, т.е. четверть века спустя после исторической встречи в верхах, Цецилиенхоф уже давно был музеем. А как иначе! Человечество блюдет места, где решались его судьбы. Удивило другое, а именно: музеем этот памятник был только наполовину. Одно крыло дома оказалось обыкновенной гостиницей. В ней-то меня и поселили.
Сейчас, как и все вокруг, став свидетелем расчетливости и предпринимательства по-русски, я бы, наверное, не удивился устройству отеля деловитыми немцами в столь приметном месте. Понятно же, на музее много не заработаешь, то ли дело гостиница. А в тот момент, помнится, меня несколько покоробил столь откровенный прагматизм.
С утра пораньше я побродил по пустым историческим апартаментам, поразглядывал просторный круглый стол, кресла под чехлами, мысленно дорисовывая расположившихся в них деятелей: один с трубкой, другой с сигарой, третий с тайным знанием об успешно испытанной атомной бомбе... А вокруг грезилась толпа помощников и журналистов со всего света. Среди них, кстати, был будущий президент США Джон Кеннеди.
На своем пластиковом "трабанте" подъехала переводчица Нелли Шраде (Запомнил имя. Она была русской из Мелитополя, вышедшей замуж за кинооператора с ДЕФЫ), и вдвоем пошли по парку к еще одному памятнику местной архитектуры, неподалеку, с названием "Роте Хаус" ("Красный дом"). Этот памятник был обитаем. В нем жил полковник армии ГДР Йоб фон Вицлебен с женой.
Мне показалось интересным встретиться с ним, поскольку он был консультантом с немецкой стороны на съемках киноэпопеи "Освобождение", работу над которой тогда заканчивал режиссер Юрий Озеров.
Итак, сидим в кожаных креслах, вокруг на стенах муляжи охотничьих трофеев - рога и морды с клыками, пожелтевшими еще в прошлом веке, во всяком случае гораздо раньше того, когда "фоны" стали консультировать фильмы. Над головами - балки из тусклой древесины - крепят средневековый потолок. Сам полковник в почти гражданском, в ушах хозяйки посверкивает что-то дорогое, привлекающее даже неискушенный глаз.
Напоминаю: мы в Восточной Германии, то есть, в Германской Демократической Республике, в гостях у полковника народной армии. И вот теперь узнаю, что при Гитлере он тоже был полковником, только вермахта. Да-да! Узнаю, что это его дядя, фельдмаршал Эрвин фон Вицлебен, был одним из руководителей неудавшегося заговора против Гитлера, за что и был казнен через повешение в 1944 году. К тому же приговорили и племянника, хотя он ни в чем конкретно участвовать не мог, поскольку был в это время на фронте, на территории Югославии. На допросах дядя его всячески выгораживал, потом за него ходатайствовал Гудериан. В результате младшего Вицлебена казнить не стали, а, понизив в звании, направили в мясорубку Восточного фронта, в Кенигсберг, возглавить оборону передового форта. В случае безнадежности форт ему велели взорвать вместе с гарнизоном.
Но он, понимая, что делу конец, сдал форт без боя, ни с той, ни с другой стороны╢ потерь не было. Добровольно сдавшегося пленного со знаменитой фамилией отправили в Москву. Дальнейшая судьба фон Вицлебена была связана уже с новой Германией.
Чувствовалось, что свою историю полковник рассказывает в тысячный раз, но я слышал ее впервые и изрядно впечатлился. Это надо же, какие сюжетики подбрасывает жизнь!
Расставаясь, обменялись адресами, раза два открытками поздравили друг друга с праздниками. И вот он сообщает, что едет в Москву и не возражает встретиться.
Днем заскочил в ресторан ВТО, предупредил официанток, чтобы столик на четверых у окна не занимали и все бы сделали в лучшем виде - будет иностранец. Они постарались. Стол получился шикарным.
Я был с Аленой, Йоб фон Вицлебен тоже с супругой. Мы с гостем пили на равных, женщины не участвовали. Первая бутылка коньяка была разобрана легко, разлетелась, как пух с одуванчика, даже не заметили. По ходу выяснилось, что в отличие от Алены, госпожа Вицлебен любит бриллианты, чем их у нее больше, тем, она считает, лучше. Надо сказать, что часть коллекции здесь же на ней и присутствовала. В плену Йоб немножко освоил русский и еще не забыл. Понимает, говорил он, чуть смущаясь, что его имя для русского уха звучит несколько неуместно, но он привык еще в плену и не возражает: называйте, мол, спокойно.
Подали вторую бутылку, потом третью. В "Роте Хаус" мы, помню, пригубливали из хрустальных наперстков...Но не в этом дело.
Когда добивали третью, фон почему-то решил раздеться. Он сбросил на пол пиджак и приступил сдирать с себя рубашку. Мешал галстук. Галстук, не распуская, в конце концов, был удален через голову.
Его мадам объяснила по-немецки, что это обычная история, когда её Йоб пьет по-русски, при этом она своими руками пыталась спеленать руки мужу. Тот норовил приступить к брюкам.
Мои дружелюбные официантки внимательно следили за нашим столом, профессионально не выражая эмоций. Мало ли... Не такое видели. Помнили, например, и я помню, как за соседним столиком друг против друга сидели звезда советского экрана Олег Стриженов и чернокожий артист эстрады, один из отпрысков того смуглого типажа, что был привлечен Георгием Александровым в знаменитый фильм "Цирк". Они сильно выпивали и, видимо, повздорили. "Да я Олег Стриженов!" - вдруг гордо выкрикнул Стриженов,- узкоплечий, в легкой бобочке, с образцовым лицом, - и попытался привстать, чтобы подчеркнуть свое величие. "А хуй с тобой, что ты Стриженов!" - возразил визави и привстал быстрее. Без замаха, прямым ударом он врезал в белый подбородок с такой неожиданной силой, что собеседник вместе со стулом опрокинулся на пол. Только ноги взлетели.
