Сказки и легенды - Иоганн Карл Август Музеус
Но теперь, когда народ жаждал иметь властелина, дело принимало иной оборот, и тут уж она решила объединить интересы народа с велениями своего сердца. Она приняла мужественное решение и, когда настал третий день, надела все свои драгоценности, украсила голову миртовым венком — эмблемой целомудрия и, полная отваги и мягкого достоинства, в сопровождении девушек, также украшенных венками, взошла на герцогский трон. Собравшиеся рыцари и вассалы окружили ее, с нетерпением ожидая услышать из ее прелестных уст имя счастливого принца, с которым она решила разделить трон и сердце.
— Благороднейшие подданные мои, — обратилась она к собранию, — жребий судьбы вашей лежит нетронутый в урне неизвестности, вы еще свободны, подобно коням моим, пасущимся на лугах, пока узда и мундштук не укротили их и бремя седла и тяжесть всадника не придавили их стройные спины. Вам надлежит теперь сообщить мне, не охладил ли трехдневный срок, данный мне для выбора супруга, ваше горячее желание иметь властелина, который управлял бы вами, и не отказались ли вы по зрелом размышлении от своего намерения? Или по-прежнему упорствуете на своем требовании?
Она смолкла на миг; волнение в народе, ропот среди собравшихся вельмож и выражение их лиц не оставляли сомнений в ответе, а выступивший от собрания старейшина подтвердил, что выборы герцога должны состояться.
— Хорошо, — сказала она, — жребий брошен! Будь по-вашему. Боги указали богемскому государству правителя, который мудро и справедливо будет держать свой скипетр. Молодой кедр еще не возвысился над коренастыми дубами; он зеленеет в лесу, скрытый деревьями, не выделяясь в кругу простого кустарника. Но скоро расправит он ветви, чтобы дать тень своим корням, и вершина его коснется облаков. Благороднейшие представители моего народа, выберите из своей среды послов, в числе двенадцати безупречно честных мужей, пусть они поспешат к своему будущему герцогу и приведут его к богемскому трону. Мой любимый конь неоседланный побежит перед ними и укажет путь. А чтобы узнать человека, кого они посланы искать и кто назначен вам богами в герцоги помните, что в момент прихода послов он будет обедать за железным столом, под открытым небом, в тени одинокого дерева. Пусть они поклонятся в землю и возложат на него знаки княжеского достоинства. Белый конь покорно понесет на себе избранника и доставит в столицу, где тот станет моим супругом и вашим государем.
Затем она распустила собрание и ушла, довольная, но со смущенным лицом, какое бывает у невест, ожидающих жениха. Такие слова весьма озадачили собравшихся, а пророческий смысл, вложенный в них, был воспринят как перст богов, которому слепо верит простонародье и над которым мудрят только ученые.
Избрали почетное посольство. Благородный конь стоял в полной готовности, взнузданный и украшенный с азиатской роскошью, словно должен был нести на своей спине султана в мечеть. Кавалькада тронулась в путь при большом стечении и под радостные клики любопытной толпы. Белый конь гордо бежал впереди. Скоро они исчезли из виду, и ничего не было видно, кроме облака пыли, клубящегося вдали.
Горячий конь, почувствовав себя на свободе, вскоре перешел на галоп, и началась бешеная скачка, как на английском ипподроме, так что послы с трудом поспевали за ним. Казалось, быстроногий рысак предоставлен самому себе, но какая-то невидимая сила указывала ему путь, правила поводьями и пришпоривала бока. Либуша, владевшая магическим даром, унаследованным от матери феи, сумела внушить коню, чтобы он безошибочно мчался к определенной цели, не сворачивая с дороги ни вправо, ни влево. А сама она теперь, когда близилось исполнение ее желания, с нежной любовью ожидала прибытия своего избранника.
Между тем послы порядком устали. Они проскакали уже много миль через горы и долины, переплыли Молдову и Эльбу, и когда желудки напомнили им об обеде, подумали о чудесном столе, за которым, по словам Либуши, должен обедать их будущий правитель. Они стали отпускать по этому поводу всевозможные шутки и замечания, а один нескромный рыцарь обратился к своим спутникам:
— Мне кажется, госпожа наша, герцогиня, дурачит нас и послала бог весть куда шутки ради. Да виданное ли это дело, чтобы в Богемии обедали за железным столом? Что даст нам эта бешеная скачка, кроме насмешек и издевательств?
Но другой, более рассудительный, полагал, что железный стол — просто символ. А вдруг они встретят странствующего рыцаря, который расположился на отдых под деревом в поле и, по обычаю странствующей братии, сервировал свой скудный обед на бронзовом щите. Третий шутливо заметил:
— Боюсь, что конь приведет нас прямо в мастерскую циклопов[92], и придется везти нашей Венере[93] хромого Вулкана[94], обедающего где-нибудь у наковальни, или одного из его помощников.
Под эти разговоры они увидели, что летевший впереди белый конь далеко опередил их и теперь направил свой бег по свежевспаханному полю, где он, к их удивлению, остановился возле одинокого пахаря. Они поспешили туда и увидели под тенью дикой груши крестьянина. Он сидел на опрокинутом плуге и уплетал черный хлеб, железный лемех служил ему столом. Красавец конь, казалось, понравился ему. Он дружелюбно протянул ему кусок хлеба, и конь ел из его рук. Эта картина привела послов в изумление, но теперь уже никто не сомневался, что это и есть тот самый человек, которого искали. Они почтительно приблизились к нему, и старейший сказал:
— Правительница Богемии послала нас к тебе и велела объявить, что по воле и указанию богов ты должен сменить плуг на герцогский трон, а бодец погонщика — на скипетр. Ты ее избранник, с тобой она разделит власть над Богемским государством.
Молодой крестьянин решил, что эти
