Сказки и легенды - Иоганн Карл Август Музеус
Как ни глубокомысленна была эта речь, она не произвела должного впечатления на умы, соблазненные мыслью о перемене правления, и народное решение, чтобы Либуша в течение трех дней выбрала себе супруга, осталось в силе. Князь Владомир торжествовал, полагая, что теперь наконец овладеет прекрасной добычей, к которой так долго и тщетно стремился. Любовь и честолюбие разжигали его желание и сделали красноречивым, тогда как до сих пор он разрешал себе только втайне вздыхать. Он явился во дворец и попросил, чтобы Либуша выслушала его.
— Милостивая государыня и владычица моего сердца, — начал он, — ни одна тайна не скрыта от тебя. Ты знаешь, какое пламя бушует в этой груди, чистое и святое, как на алтаре богов, и тебе известно, какой небесный огонь зажег его. Настало время, когда по настоянию народа ты выберешь ему правителя. Ужели ты пренебрежешь сердцем, которое живет и бьется для тебя одной? Чтобы стать достойным твоей любви, я жертвовал своей кровью и жизнью, помогая тебе взойти на престол отца. Позволь же мне поддерживать тебя и дальше в союзе нежнейшей любви. Разделим власть над троном и твоим сердцем. Первым будешь владеть ты, а второе отдай мне. Этим ты подаришь мне счастье, которое вознесет меня над всеми смертными.
Слушая эту речь, Либуша вела себя, как подобает девице. Она спрятала лицо под покрывалом, чтобы скрыть под ним нежную краску смущения, выступившую на ее щеках, и, не размыкая уст, подала рукой знак князю Владомиру удалиться: надо, мол, ей обдумать ответ на его предложение.
Вслед за ним появился удалой рыцарь Мицысла и потребовал принять его.
— Прелестная дочь Крока, — сказал он, входя в парадный зал, — нежной голубке, королеве птиц — тебе это хорошо известно — не пристало столько ворковать в одиночестве, а надлежит найти достойного супруга. Говорят, будто гордый павлин уже сверкал перед ней пестрым оперением, полагая ослепить голубку блеском своих перьев, но она умна и скромна и не захочет сочетаться браком с надменной птицей. Хищный коршун, некогда столь кровожадный, в корне изменился, стал благонравным, честным и правдивым, и все от любви к прекрасной голубке, с которой мечтает соединиться. Пусть тебя не смущают крючковатый клюз и острые когти — они нужны для защиты возлюбленной, его прекрасной голубки. Никто из пернатых не посмеет нарушить покой ее царствования, ибо коршун так же предан ей, как и в день, когда народ выбрал ее правительницей и он первый присягнул ей на верность. Теперь скажи мне, мудрая госпожа, удостоит ли нежная голубка верного коршуна любви, о которой он просит ее?
Либуша поступила так же, как и в первый раз: знаком велела ему выйти. Спустя некоторое время она позвала соперников и обратилась к ним с такой речью:
— Я знаю, благородные рыцари, что многим обязана вам. Оба вы способствовали моему избранию народоправительницей Богемии, где со славой правил мой отец Крок. И этой большой услуги, о которой вы теперь напоминаете, я не забыла. Мне также небезызвестно, что оба вы нежно любите меня, ваши глаза и поступки давно уже выдали вашу сердечную тайну. Но не сочтите меня гордой, если сердце мое закрыто для вас и не может ответить любовью на любовь. Не сочтите это за оскорбление и позор, а поймите как деликатный ответ девушки, колеблющейся в выборе. Я взвесила ваши заслуги,
и стрелка весов остановилась посередине. Поэтому я решила предоставить вам самим решение собственной судьбы и предложила свое сердце в виде загадочного яблока. Я хотела узнать, в ком из вас больше мудрости и благоразумия, кто сумеет овладеть неделимым подарком. Вот и скажите теперь, в чьих руках яблоко? Кто отнял его у соперника, тот сейчас же разделит со мной трон и получит мое сердце.
Оба рыцаря побледнели и в безмолвном удивлении смотрели друг на друга. Наконец, после длительной паузы, князь Владомир прервал молчание и сказал:
— Загадка мудреца для неразумных — то же, что орех для беззубого, жемчужина — для петуха, роющегося в песке, или светильник в руках слепого. О государыня, не гневайся, что мы не сумели ни оценить твой подарок, ни извлечь из него пользу. Мы ложно истолковали твое намерение и объяснили его лишь тем, что ты бросила нам яблоко раздора с целью возбудить между нами вражду и привести к поединку. Поэтому каждый отказался от своей части, и мы избавились от коварного подарка, ибо ни один не хотел добровольно уступить его другому в безраздельное владение.
— Вы сами вынесли себе приговор, — сказала девушка. — Если одно яблоко так разожгло вашу ревность, то какая борьба разгорелась бы между вами за миртовый венок, овивающий корону?
С этими словами она отпустила рыцарей, весьма огорченных, что послушались неразумного судью и так необдуманно лишились залога любви, который сулил невесту и обручальное кольцо. Теперь каждый втайне раздумывал, как осуществить свой замысел и хитростью либо силой завладеть богемским троном и его прекрасной обладательницей.
Между тем Либуша не бездействовала все три дня, отпущенные ей для выбора супруга, и глубоко размышляла, как ей, идя навстречу настойчивому требованию своих подданных, дать народу герцога, да и себе выбрать супруга по влечению сердца. Она опасалась, как бы князь Владомир силой не навязал своей любви или, по меньшей мере, не завладел ее троном. Необходимость придала ей решимости осуществить план, который часто рисовался ей в приятных мечтах, ибо кто из смертных не тешит себя какой-нибудь фантазией в часы досуга, забавляясь ею, как игрушкой. Для девицы в тесной обуви, которая только что срезала мозоли, нет ничего более приятного, как мечтать об удобном экипаже; гордая красавица представляет себе графа, вздыхающего у ее ног; тщеславная особа мысленно примеряет драгоценности; игрок спит и видит крупный выигрыш; заключенный в долговую тюрьму надеется на богатое наследство; кутила жаждет открыть философский камень, а бедный дровосек мечтает найти сокровища в дупле дерева. Радости эти, хотя и воображаемые, все же доставляют тайное удовольствие. Дару предвидения всегда сопутствует пылкая фантазия, и прекрасная Либуша порой тоже прислушивалась к приятному голосу этой подруги, а та всегда усердно рисовала ей образ молодого охотника, оставившего неизгладимый след в ее сердце. Мысленно она строила всевозможные планы, услужливо подсказанные ей воображением как легко осуществимые. То она предполагала вывести любимого из неизвестности, дав службу в своем войске и возводя его с одной почетной ступеньки на другую. И тогда мгновенно представлялось ей, что лавровый венок овивает чело юноши, и она
