Старины и сказки в записях О. Э. Озаровской - Озаровская Ольга Эрастовна

А и сукна-ти у нас да одинцовые,

Дорогие-ти товары да каки надобно».

А не умеет ведь Бориско да речи русские,

А не толкует кнегина да речь немецкую.

А говорит ведь Бориско он переводшиком.

А и тут же кнегина да Марья Юрьевна,

А отпирала ларцы да медны кованы,

А она меряла меру да золотой казны,

А серебряной казны да брала без счету.

А тут сплакались слуги да слуги верные:

«А уж ты душечка кнегина да Марья Юрьевна,

А не ходи-ко ты кнегина да на черной корабль,

А на черной-то корабль да в тихой гавани,

Как товар от тебе да тут прилюбитсе,

А и ум-от от тебя да тут отступитсе»,

А говорит им кнегина да Марья Юрьевна:

— А не ревите-ко вы слуги да слуги верные

А мне-ка нечего с Бориском да разговаривать,

А не умеет Бориско да речи русские,

А не толкую я, кнегина, да речь немецкую.

А я скоро откуплю товары заморские,

А и скоре того, кнегина, да я домой приду. —

А походит кнегина да на черной корабль,

Только взела с собой Михайла да переводшика.

А и ведет ей Бориско да сын Заморенин

А ей по сукнам-то ведет да одинцовыім,

А по мосточкам-то ведет да по дубовыім,

А он заводит ей на палубы тесовые,

А он во те-ли во каюточки судовые.

А и тут же Бориско да сын Заморенин,

А он подносит кнегины да меду пьяного,

А он вторую-ту чару да зелена вина,

Тут и ум-от от кнегины да отступаїтсе.

А и Заморенин кнегины да прилюбаїтсе.

А он не знает, Бориско, да речи русские,

А не толкует кнегина да речь немецкую.

А он целует кнегину да в сахарны уста.

Ай во ту пору было да во то времечко,

А матросы у Бориска да наученые,

Они сым

а

ли мосты да все дубовые,

А скатали камочки да одинцовые,

А отворяли они парусы полотнены,

Подымали они якори булатние,

Выходили они да все из гавани,

Ай бежали они да во сине море,

А во сине море — широкое раздольїце.

А во синем-то мори да во раздольїце

А ише стало корабличек покачивать,

С кормы на нос чермленой да поворачивать,

А и тут-то кнегина да сдивовалосе:

— А не бывало на веку да в тихой гавани

Да ише эка погода да разгуляласе. —

Говорит ей Бориско да сын Заморенин:

«А ты не бойсе-ко, кнегина да Марья Юрьевна,

А верно на мори волна да расходилася,

Нанесло зводенёк да до тихой гавани».

Ише не знает Бориско да речи русские,

А не толкует кнегина да речь немецкую.

А перепалось у кнегины да ретиво сердце,

А бежит она по лесенки на палубу…

У кнегины резвы ножки да подкосилисе:

А и сине-то море да на волнах стоїт,

По синю-ту морю да тут карапь бежит,

А тут карапь-то бежит, да как стрела летит,

Как стрела-та летит, да кверху злетывает.

А и тут-жа кнегина да горько сплакалась:

— А и трої проклят да сын Заморенин,

Я сронила с головы да золотой венец! —

А и день-то пройдет да все другой минет,

А и треты-ти сутки да миновалисе,

А тут Больша-та Земля да показаласе.

Ише стали корабли да в тихой гавани,

А и метали якоря да все у города.

Опускали оны парусы толковые,

А мостили мосты да все дубовые,

Настилали камочки да одинц

о

вые,

А ише вышиты камочки да в красном золоти,

Прирозубраны камочки да в чистом с

е

ребри.

Приусыпаны камочки да в скатном бисери.

А и тут-же Бориско да сын Заморенин

А и берет он кнегину да за белы руки,

Он за перьсни-ти берет да золоченые,

А и ведет он кнегину да на красно крыльцо,

А во свои ти палаты да белокаменны:

А он поставил Бориско да сын Заморенин,

А он поставил дружину вокруг двора

А молодую-ту кнегину да караулити.

А у ворот-то поставил да приворотничков

А во сенях-то поставил да караульшичков

Да молоду ту кнегину да караулити.

А и во тех-то во палатах да белокаменных

А розоставили столы да вси дубовые,

А разостлали белые браны скатерти,

А напол

о

жили есвица сахарные,

А наносили вина да пива пьяного.

А пива пьяного, меду да все стоялого.

Ай говорил как тут Бориско да сын Заморенин:

«А ты послушай-ко, кнегина да Марья Юрьевна,

Да я возьму тебя, кнегина, да за себя замуж».

— Трої проклят Бориско да сын Заморенин