Моя жизнь хикикомори. Том 3: После перемен - Отшельник Извращённый

— Встряски? — дед заинтересованно подался вперёд.

— Конечно. Вместо чопорного наследника они получат меня, — я широко улыбнулся. — А я, знаешь ли, люблю нарушать протоколы.

ОСОБЕННО ПОСЛЕ ВЧЕРАШНЕГО.

«Так и во вкус войдёшь, Казума!» — прозвучал внутренний голос. И я был с ним абсолютно согласен!

— Ты что-то задумал, — это был не вопрос.

— Я? — и изобразил святую невинность. — Просто хочу показать, что наследник Кобаяси — не просто выставочная кукла в дорогом костюме. А если они спросят про невест. Что ж, расскажу им такую романтическую историю, что забудут про квартальные отчёты. И попадутся в ловушку.

Дед впервые за утро искренне рассмеялся:

— Ты становишься опасным, внук.

— Я всегда был таким, — и подмигнул ему. — Просто сейчас решил не скрывать.

* * *

Чёрный лимузин, сверкающий на утреннем солнце, стоял перед входом, как символ власти и богатства семьи Кобаяси. Я бы, конечно, предпочёл что-нибудь менее кричащее, вроде велосипеда, но дед явно был не согласен.

— Серьёзно? — я окинул машину скептическим взглядом. — А что-нибудь поскромнее не нашлось? Может, танк?

— Это традиционный транспорт семьи, — невозмутимо ответил дед.

— Ага, чтобы все точно знали: «Осторожно, едут Кобаяси!»

Весь персонал выстроился в линию, кланяясь одновременно как по команде.

— У нас и группа поддержки есть. Может, им ещё и помпоны раздать?

Я залез в лимузин после деда Изаму и развалился на сиденье с максимально независимым видом:

— Знаешь, дед, здесь не хватает только диско-шара и караоке.

— Не искушай меня, — хмыкнул он. — Могу и установить.

— Только не говори, что у тебя есть любимая песня для караоке.

— «Раскалённые сердца самураев», — абсолютно серьёзно ответил тот.

Я поперхнулся воздухом:

— Ты же сейчас пошутил?

Он только ухмыльнулся. Вот же! Я теперь не успокоюсь, пока не узнаю, пошутил он или нет!

…

Лимузин с сопровождением охраны плавно скользил по улицам делового района Токио. Небоскрёбы отражали утренние солнечные лучи, создавая иллюзию города из стекла и света.

— Видишь то здание впереди? — дед Изаму указал тростью на величественный небоскрёб. — Штаб-квартира Кобаяси Group. Сто двадцать этажей чистой власти.

Я внимательно рассматривал здание, чувствуя странное волнение:

— Впечатляет. И ты хочешь, чтобы я когда-нибудь управлял всем этим?

— Не когда-нибудь, — дед повернулся ко мне, старческий взгляд стал острым, как старый, но надёжный клинок. — А скоро. Очень скоро.

— Почему такая спешка? — я прищурился.

Тот постучал сухожильными пальцами по трости:

— Потому что время не ждёт, Казума. Акционеры хотят видеть сильного наследника. Того, кто сможет вести компанию дальше.

— И ты думаешь, что я справлюсь?

— Уверен, — его голос стал тверже. — Даже без памяти ты показываешь характер настоящего лидера. Дерзкий, умный, не боишься принимать решения.

Я посмотрел в окно на приближающееся здание:

— Знаешь, дед, может, я и потерял память, но что-то внутри говорит мне — я действительно смогу.

Дед удовлетворённо кивнул:

— Кровь Кобаяси не обманешь.

Лимузин плавно остановился у подножия небоскрёба, который стремился достичь небес. Высоченный, зеркальный, мощный, будто одним видом говоривший всем: «Мы здесь, чтобы править.»

Стеклянные двери главного входа распахнулись, и наружу хлынула волна сотрудников в идеальных костюмах. Они выстроились в два ряда, образуя живой коридор, как если бы встречали особ королевской крови.

— Дед, — я поморщился, глядя на эту церемонию, — ты не предупреждал, что устроишь парад.

— Обычная практика, — спокойно ответил он, поправляя манжеты пиджака. — В нашем мире важно соблюдать традиции, Казума.

Телохранитель открыл дверь, и дед выбрался из машины первым, не спеша, с таким видом, что ему принадлежит весь мир. Я последовал за ним, и едва туфли коснулись мрамора, на меня обрушился поток взглядов.

Ну вот, началось.

— Доброе утро, господин Изаму! Доброе утро, Казума-сама! — хором произнесли сотрудники, кланяясь так синхронно, что больше походило на театральный номер.

— Они что, репетировали? — шепнул я деду.

— Каждое утро, — ответил он абсолютно серьёзно.

Мы двинулись по живому коридору. Я старался держать спину прямо, хотя побои всё ещё давали о себе знать. Каждый встречный сотрудник кланялся ещё раз, когда мы проходили мимо. В их глазах читалось любопытство — ещё бы, наследник семьи Кобаяси, который пропадал чёрт знает где, вдруг появляется в компании.

У входа нас встретила женщина лет сорока в строгом сером костюме. Её причёска выглядела так, будто каждый волосок прошёл строгий отбор на право находиться именно в этом месте.

— Господин Изаму, — она поклонилась, затем посмотрела в мою сторону. — Казума-сама, Я — Табана Саяка, приветствуем вас в Кобаяси Group.

Я кивнул и прошёл в здание вслед за дедом.

Внутри всё выглядело так, будто дизайнеров заставили пересмотреть лучшие фильмы про миллиардные корпорации и добавить побольше блеска. Мраморные полы, высокие стеклянные стены, зелёные растения в идеальных горшках. Лобби было огромным, а персонал двигался будто синхронно.

— Господин Изаму, Казума-сама, лифт ждёт вас, — произнёс мужчина в строгом костюме, поклонившись.

Мы направились к лифту — отдельному, предназначенному только для руководства. Створки разъехались бесшумно, являя кабину, больше похожую на комнату в пятизвёздочном отеле: зеркальные стены, мягкое освещение, даже какое-то подобие картины на задней стенке. Внутри было настолько тихо, что я слышал, как дышу.

— Сто первый этаж, — произнёс дед, и лифт тронулся так плавно, что движение можно было определить только по меняющимся цифрам на дисплее.

— Ты когда-нибудь думал, что это слишком? — спросил я, нарушая тишину.

— Слишком? — переспросил дед, глядя на меня с лёгкой улыбкой.

— Ну, например, этот лифт. Кажется, он специально создан, чтобы показать людям как выглядит слово «превосходство» наяву.

Дед усмехнулся:

— Превосходство, Казума, заключается не в самом лифте. А в том, что люди внизу знают: он существует, но никогда в нём не окажутся. Внушение превосходства — часть управления. Запомни это.

— Да уж, не всё так просто, — согласился я.

— В мире Кобаяси, Казума, нет ничего «просто», — дед постучал тростью. — Каждая мелочь — послание. Каждый жест — знак. Научись читать их, и поймёшь, как управлять этим миром, внук.

Створки лифта открылись, явив длинный коридор, ведущий к массивным дверям конференц-зала. Ковёр заглушал шаги, но воздух буквально кипел от напряжения.

— Готов? —