Ким Холден - Оптимистка
Она кивает, и я знаю, что ей до ужаса, хочется что-нибудь сказать, но она молчит. За это я ее обожаю.
— У меня сегодня несколько доставок. Ты справишься со всем одна?
— Конечно. — Когда она подходит к двери, я добавляю, показывая на свое лицо: — Пожалуйста, не говори ничего Келлеру. Меня весь день преследовали жалостливые взгляды. — Сомневаюсь долю секунды, а потом говорю: — Похожие на твой. — Она отводит глаза. — Я чувствую себя неуютно от этого. Ненавижу жалость. Она высасывает из меня жизнь. — Это действительно так.
Шелли громко вздыхает. Судя по звукам, она скорее приняла поражение, чем раздражена. Через несколько секунд Шелли кивает головой и выходит за дверь.
Я погружаюсь в работу. Сегодня я медленнее, чем обычно, двигаясь со скоростью девяностолетней старушки, восстанавливающийся после операции по протезированию тазобедренного сустава.
Звонит колокольчик. Пришел клиент. Я стою спиной к двери, придерживая ленточку, которую пытаюсь завязать в бантик вокруг букета роз.
— Подождите секундочку, — говорю через плечо.
— Так, так, ты сегодня утром не заглянула выпить кофе. Что случилось? Что от меня требуется: шантаж или взятка?
Это Келлер. Что он тут делает?
Все еще спиной к нему, отвечаю:
— Дружище, моя зависимость сильна, но все же может быть удовлетворена бесплатным, хотя и без сомнения не таким вкусным, кофе из столовой. К тому, же я поздно встала и опаздывала. — Бант завязан, я поворачиваюсь лицом к Келлеру, готовая ко всему.
— Как дела?
У него перехватывает дыхание.
— Боже, Кейти, что с тобой произошло?
Хорошо, что желтые синяки на животе и бедрах скрыты под одеждой, иначе он был бы по-настоящему в шоке.
— А ты поверишь, если я скажу, что просто упала с лестницы?
Он крепко сжимает губы, отчего они превращаются в тонкую, белую линию. В его глазах одновременно и страх, и гнев. Он качает головой.
— Пыталась оседлать быка?
— Нет.
— Подпольные бои?
— Уже теплее. Кто тот ублюдок, что сотворил с тобой такое?
Ну почему, если у женщины появляются синяки, особенно на лице, то люди сразу же делают вывод, что она подверглась домашнему насилию? Хотя я и сама делаю такие же предположения. K сожалению, это результат слишком часто повторяющейся реальности.
— Это не то, что ты думаешь. — С раздражением фыркаю. — Сегодня рано утром мой друг Клейтон познал, что такое невежество, ненависть и слишком много алкоголя в крови. — Показываю на свое лицо. — А это — просто небольшой отголосок. Я в порядке, Келлер.
Страх и злость исчезли из его глаз, а на их место пришло стремление защитить. По крайней мере, не жалость.
— Это не порядок. — Опускаю взгляд и вижу, что он так крепко сжимает край прилавка, что его костяшки побелели.
Перегибаюсь и кладу свои руки поверх его.
— Эй, расслабься. Я в порядке. Правда.
Келлер качает головой и стягивает с головы вязаную шапку. Его волосы торчат во все стороны. Боже, даже после шапки он отлично выглядит. Не могу сдержать улыбку.
— Чему ты улыбаешься? — спрашивает он, наклонив голову.
Улыбка расплывается еще шире.
— Твои волосы. У тебя отличные волосы.
Келлер поднимает руку и пропускает их через пальцы, неудачно пытаясь пригладить. Все равно, я считаю, что это одна из его самых привлекательных черт.
— Чем могу тебе помочь, Келлер? — Теперь, когда с синяками разобрались, я не могу отрицать, что рада его видеть.
Он прикусывает щеку, как будто не уверен, как ответить на вопрос, а может быть, все еще не покончив для себя с предыдущей темой.
— Ты уверена, что в порядке? Потому что мне больно даже смотреть на тебя.
Нужно заканчивать с этим.
— Я в порядке.
Он кивает головой, все еще колеблясь.
— Ром дал мне задание с налетом романтики. Мне нужно выбрать орхидею для Дэна. У них годовщина и он хочет подарить ее сегодня вечером. Собирался сам заглянуть во время обеда, но не смог уйти. У вас есть, что предложить?
Выхожу из-за прилавка, и мы вместе выбираем белую орхидею. Келлер оплачивает покупку, а я оборачиваю ее в толстый слой упаковочной бумаги, чтобы она не замерзла.
Уже на выходе он тормозит.
— Загляни завтра утром в «Граундс». Я куплю тебе кофе. Ну, знаешь, чтобы тебе не пришлось пить этот яд в столовой два дня подряд.
Я смеюсь.
— Я стараюсь избегать этого. Увидимся завтра. Но я сама за себя заплачу. Кроме того, я все еще должна тебе за поездку в Милуоки.
Он прерывает меня.
— Нет, не должна.
Улыбаюсь. Келлер не знает меня. Хотя он и настаивает на том, что не возьмет деньги, я найду способ вернуть их ему.
— Скоро я буду настолько у тебя в долгах, что мне придется стать твоей персональной рабыней.
— Ммм. — Его взгляд светлеет. — Я бы нашел для тебя работенку.
— Не так быстро. Я предпочитаю сделку наличными. У меня не так много времени, чтобы делать за тебя грязную работу.
Он криво ухмыляется.
— Грязная работа? Это еще лучше. — Келлер подмигивает и открывает дверь.
Мои внутренности находятся в расплавленном состоянии. Знаю, между нами ничего не может быть, но Боже, как мне нравится флиртовать с этим парнем.
— Мне нужно подстричься. Сделай это, и мы будем в расчете. — Предлагает он, стоя в дверях.
— Я не умею стричь. Плохая стрижка определенно не искупит мой долг.
— Я доверяю тебе.
Так приятно это слышать. Доверие очень важно для меня.
— Правда?
— Свою жизнь... и волосы. Ты свободна в пятницу вечером?
Киваю.
— Да.
— Тогда в восемь?
Опять киваю.
— Хорошо.
— У тебя или у меня?
Знаю, это не свидание, но вы даже не представляете, как мне нравится этот вопрос из уст Келлера.
— Вечера в пятницу в доме у Кейт и Шугар очень непредсказуемы. Так что у тебя.
Он улыбается.
— Отлично. Пока, Кейти.
— Пока, Келлер.
Пятница, 21 октября
Кейт
В 8:12 стучусь в дверь Келлера. В животе порхают бабочки. Странные ощущения. Я абсолютно трезва, но чувствую себя, как будто выпила несколько коктейлей.
Келлер открывает дверь, я вхожу, и он помогает мне снять пальто. Мы ничего не говорим. Чувствуем себя немного неловко. Не неуютно, а именно неловко.
Поэтому, я предлагаю:
— Еще не поздно отказаться, дружище. Теперь, после того, как у тебя было время подумать, ты уверен, что все еще хочешь довериться мне? — Мне очень важно, чтобы он доверял мне. Есть разные уровни доверия и так как я считаю, что большинство людей хорошие, я им ВЕРЮ. Дружба жизненно необходима для меня, а ВЕРА часть ее. Но на более глубоком уровне, есть ДОВЕРИЕ, то, чем я не слишком разбрасываюсь. Только несколько людей заслужили его: Грейс, Гас и Одри. ДОВЕРИЕ строится годами. Но по какой-то причине, у меня такое ощущение, что Келлер уже попал на этот уровень. Это хорошо, но скорость, с которой это случилось, немного пугает.
Он улыбается и все неловкость между нами улетучивается.
— Безоговорочно.
Черт возьми, хороший ответ.
— Хорошо. Тогда начнем вечеринку.
Келлер довольно улыбается. Он хочет что-то сказать, но вместо этого вытаскивает складной стул из шкафа и раскладывает его позади кресла. Мечтательно наблюдаю за его движениями. Думаю о том, как выглядит его грудная клетка под рубашкой, насколько теплая у него кожа и сильные мышцы. Как он выглядит без этих…
— Сухие или влажные? — Он замолкает, когда я не отвечаю, а потом показывает на волосы. — Хочешь, чтобы я намочил их?
Ах, да. Его волосы. Вот почему мы здесь.
— Гм, думаю лучше намочить. Разве не так делают профессионалы? — Мои волосы всегда подстригала Одри. Дважды в год на кухне у Хоторнов. Никогда не была в салоне.
— Так. Я скоро.
Келлер исчезает в ванной и через две минуты появляется в одних джинсах. Иисус, Иосиф и Мэри. Без рубашки он выглядит умопомрачительно. В голове сразу появляются разные картинки. У меня такое ощущение, что Келлер видит каждую из них. В животе опять начинают порхать бабочки. Черт возьми, что со мной не так?
Он садится на стул, и я пытаюсь сделать вид, что все в порядке.
— Ну и что мы будем делать, мистер Бэнкс. Вас подравнять? Или вы предпочитаете стрижку под машинку? Я могу сделать все, что ваша душа пожелает.
И с большим, черт возьми, удовольствием.
— Я собирался просто подравнять волосы, но что предложишь ты? Может, попробовать что-нибудь новенькое?
— Нет. Мне нравится твоя стрижка. — Очень, очень сильно.
— Ну, тогда просто подравняй.
Теперь я чрезвычайно нервничаю, потому что не хочу все испортить.
— Келлер, дружище, а у тебя есть запасной план на случай, если что-то пойдет не так?
Он смеется и пожимает плечами.
— Это просто волосы, Кейти. Если ты их испортишь, а этого не произойдет, мы просто сбреем все налысо.
Это совсем не помогает.
— Но, но, никакого давления.
Он абсолютно спокоен.
— Никакого.
Как только начинаю стричь, все мысли сразу уходят из головы. У него на самом деле великолепные волосы: густые, блестящие, темно-каштановые, практически черные. Они слегка вьются, что добавляет им объема. Спереди, волосы слегка закрывают уши, а сзади доходят до воротника. И они всегда в беспорядке, что самое привлекательное, с моей точки зрения. Мне не нравится, когда парни слишком много внимания уделяют своей прическе. Естественная растрепанность очень сексуальна.
