Гусейнова Ольга - Сумеречный мир
Ощутив его отчаянный, на грани ужаса, страх за жизнь друга, я мысленно взвыла от безысходности: не представляла, как помочь рыжему здоровяку.
В этот момент толпу раздвинул Алекс Кох. Оценив ситуацию, на мгновение задумался, потом взглянул на меня и гаркнул:
— Все прочь! Разошлись в стороны, не то заденет.
Маги и оборотни дружно шагнули назад, на безопасное расстояние. Только я не двинулась с места, намертво вцепившись в Хмурого — незыблемую скалу в океане чужих чувств и эмоций.
Кох резким жестом приказал мне подойти:
— Ты — плюс, я — минус. Мы его сами заземлим.
— Но они же сказали, так спалить Саву можно?! — пролепетала я, метнувшись к ученому.
— Сетка — проводник, наша пара — идеальное заземление... я думаю. Надеюсь...
— Значит, вы не уверены? — ужаснулась я.
— Я не уверен, что будет с концевыми, — признался Кох, пристально глядя мне в глаза.
— То есть с нами? — судорожно сглотнула я от страха, невольно покосившись в сторону сгоревшего мага.
— Да! — кивнул Алекс. — Но времени раздумывать нет.
Главный по науке был прав: тигр натужно хрипел, выгнувшись назад и колотя от боли хвостом. Вот-вот позвоночник сломается. Смотреть на эти мучения без содрогания нельзя. Я оглянулась на Егора, до хруста сжавшего челюсти в ожидании моего решения и снова почувствовала его страх, он словно пропитался им насквозь. И почему-то хотелось верить, что боится не только за друга, но и за меня.
Мне и самой стало страшно до ледяного кома в груди, до дрожи в коленках. Придется рисковать, ведь под взглядом горящих желтым огнем глаз я не смогла отказаться.
— Что нужно делать? — хрипло спросила я, отворачиваясь от Егора.
— Вставай напротив меня! — скомандовал Кох, подбирая обрывок сети и сворачивая кольцом, после протянул мне над телом извивающегося тигра. — Как только крикну: «Начали!», снимай щиты и выпускай свою магию на волю. Но через руки, поняла?! — я кивнула, судорожно цепляясь за проволоку. — Начали!
Резко убрала щиты и «отпустила» себя. Несколько мгновений эмоционального хаоса из своих и чужих эмоций — потом громыхнуло, и я полетела... в прямом смысле. Очухалась на земле, распластавшись в позе звезды со сбившейся юбкой и собственными волосами во рту. А через секунду на меня навалился эмоциональный шквал. Я свернулась комочком и, закрывая голову руками, застонала от боли. Шум, крики, чьи-то сильные заботливые руки подхватили меня, прижали к горячему телу…
Окунувшись в знакомый запах с головой, я отпустила свое измученное сознание и уплыла в спасительную темноту…
Глава 17
Хаос чужих эмоций, из которого я, намертво увязнув, как в болоте, никак не могу выбраться, причиняет боль, потому что они слишком сильны. Хочется плакать, спрятаться, укрыться, забиться подальше и поглубже, да все что угодно… Они мешают мыслить нормально… Только бы не чувствовать… Только бы не слышать...
— Деточка, подними щиты, — среди накала страстей кто-то уговаривал меня мягким приятным голосом. — Ну давай же, Ксенечка, давай, моя хорошая.
Чего им от меня надо, оставили бы в покое? Чего от меня снова хотят?..
— Защищайся! — раздался другой голос, знакомый, резанувший как плеть по оголенной коже, заставивший вздрогнуть.
Кажется, я начала реагировать.
— Ты чего орешь на нее, изверг? Она твою шкуру паленую спасла, а ты...
— А как по-другому? Видишь, мать, девчонка не реагирует, а ее ломает.
— Я сейчас морду твою рыжую начищу за «мать». Какая я тебе мать, кошак ты облезлый. Я тебя лет на двадцать всего старше, да за мной знаешь сколько таких бегает... — мне положительно нравится обладательница ласкового голоса, сразу же давшая отпор разоравшемуся Саве.
— Ой, прости меня, красавица, я ж любя...
— Баб своих люби, а от меня подальше держись!
— Хватит, довольно — прекратил перепалку третий голос, Егора, ровный и спокойный, моментально возымевший эффект.
Наконец-то услышав его, я смогла выплыть из марева. Отсекла чужие эмоции и так глухо закрылась, что почти перестала ощущать окружающих. Но сейчас мне жизненно необходимо отдохнуть, восстановиться.
Открыв глаза, уставилась в белый потолок, затем увидела трепетавшую на сквознячке легкую светлую ткань. По специфическому запаху определила: нахожусь в медицинском заведении, вернее, целительском, как здесь принято.
Тяжело вздохнув от вселенской несправедливости, ибо белая полоса в моей жизни никак не наступает, повернула голову направо, откуда слышала женский голос. На меня доброжелательно смотрела симпатичная, милая шатенка лет тридцати пяти в белоснежном халате, впрочем, магичка легко может скрывать свой истинный возраст. Целителей в Сумеречном мне встречать пока не доводилось. И глаза у нее добрые, лучистые, искренние.
Стену у двери подпирал Егор; внешне невозмутимый, но чувствуется — он волнуется, внимательно глядя на меня, чем неожиданно согрел душу и невольно вызвал улыбку.
Пошевелила ногами — грязные, босые, зато целые. Только руки неприятно ноют. Подняла их вверх и удивилась: кисти покрыты слоем мази и в прозрачных перчатках. Хотя, чему удивляться? Подвигав пальцами, особенной боли не почувствовала, но и приятного мало — однозначно. Костюмчик — редкая удача! — на месте, а то с моим-то везением...
— Очнулась, спящая красавица, — пробасил слева Сава, лежащий на соседней кровати. Надо же, весь в гипсе…
— Я смотрю, у тебя любая женщина — красотка, — едко заметила шатенка. — То ли ты слишком непривередливый, то ли всем угодить хочешь.
— Капитолина Федоровна, зря вы наговариваете! — возмутился Сава. — Только вы, да со всем уважением и расположением и...
— Я к твоему расположению, как к Стене отношусь, голубчик, — остановила его несговорчивая магичка.
У тигра-балабола помимо загипсованной левой руки и обеих ног, на шее корсет красовался, словно ошейник строгий нацепили. И выглядел он так неожиданно забавно, что я не выдержала и захихикала.
Закурский, наверняка по максимуму обездвиженный, подозрительно недовольно сощурился:
— А что смешного? Меня заставили... вынудили... вот сейчас встану и...
Огромный оборотень, на обнаженной груди которого бугрились мышцы — пристыженный и сконфуженный? Невероятно! А ведь еще совсем недавно присутствовал на казни, решал мою судьбу, приставал, провоцировал...
Дверь распахнулась, и в палату ввалился Алекс Кох. Сейчас глава исследовательской группы с нелепо торчащими в разные стороны черными волосами больше походил на всклокоченную, подравшуюся с товарками ворону, однако смеяться мне расхотелось — у него на расставленных в стороны руках такие же, как на мне, перчатки.
Оглядев нашу улыбчивую компанию, маг отметил:
— Вижу, все пришли в себя. Я рад! — присев на край кровати в ногах, кивнул на мои руки: — Болят?
Я замотала головой и хрипло шепнула:
— Не очень, больше кожа зудит.
— У Капитолины дар божественный... кости сращивать. Тигра нашего по частям, вон, собрала. Скоро как новенький будет. Нам с тобой руки целебными снадобьями восстановила. Да заговором.
— Ой, а...
Капитолина кивнула, понимая, о чем я хотела спросить:
— По счастью, ты без сознания была. А то бы двойная боль...
— Спасибо, — поблагодарила я добрую, это видно, женщину. — Жаль, вам от меня тоже досталось.
Она усмехнулась и строго ответила:
— Уж лучше откат магии светлой несколько минут потерпеть, чем этого болтуна и крикуна...
— Я только два раза, ну больно же было, — обиженно прогундел Сава.
— Как маленький, честное слово… — закатила глаза целитель, затем, махнув нам рукой, вышла из палаты.
После того, как дверь закрылась, Кох прокомментировал ситуацию:
— Если ты за ней дальше в подобном духе ухаживать будешь, то и следующие пять лет не добьешься.
— А, ничего не выходит, — буркнул невезучий ухажер, ерзая на кровати и пристраивая поудобнее загипсованную руку. — Слово не так скажу — она мне сразу разницей в возрасте тыкает.
— Может просто сказать о своих чувствах? — ляпнула я не подумав. Ведь у меня совета не спрашивали.
Сава насупился, голубой взгляд заледенел, но через мгновение он, видимо, вспомнил, кто ему жизнь спас. Поэтому скривил поцарапанную физиономию, изобразив улыбку, и выдавил:
— Я подумаю, спасибо за совет.
— Прости, пожалуйста, — повинилась я.
— Спасибо тебе за помощь, — глубоко вздохнув, произнес Сава, не глядя на меня.
