Страна Потекших Кисок - Алексей Стацевич
Николай поспешно замолчал. Командир же, вспомнив ранее услышанный вопрос, спохватился:
— А по поводу «провернули за восемнадцать лет»… Видишь ли, Коля, в этом мире время течет немного не так, как у нас. Тут, можно сказать, аномальная зона! Если оперировать голыми цифрами, то получается, что мы прилетаем сюда четыре раза в день, примерно в одно и то же время. Но, что удивительно, между нашими прилетами здесь, на острове, минует целая, сука, неделя. Я недавно подсчитывал — за восемнадцать лет, что прошли у нас, на острове пролетели пятьсот с чем-то! А эльфийки не бессмертные, пусть и долгоживущие. Иногда умирают. Поэтому годы шли, поколения эльфиек сменялись, рождались те, кто никогда и не жил «не при богах». Для них все наши законы привычны с детства. Как дважды, сука, два. Вот так и получилось, что сейчас мы — беспрекословные боги.
Николай, обдумывая услышанное, почесал затылок:
— Жесть какая…
— Жесть не жесть, а денег это занятие нормально приносит, даже слишком. Знал бы ты, Коля, сколько в мире извращуг, не зря же нас четыре команды! По очереди сюда летаем, чтобы времени не терять. И это еще у нас тема с трансами не выгорела, которым, по писанию, темные бляди поклоняются…Так что — ничего личного, просто бизнес.
— А где сейчас эта… секретная хреновина? — переводя тему, вдруг спросил Грубанов. — Хоть посмотреть на нее!
Августин подбородком указал в сторону кабины:
— А вон, видишь, на панели синенький огонек горит? Вот это она и есть. Хреновина. Единственная и, сука, неповторимая! Хотя нет, не единственная, вы ведь тоже что-то подобное изобрели, пусть и на двадцать лет позже.
Тем временем громкие эльфийские стоны оборвались, и из-за ширмы высунулась взлохмаченная юношеская голова.
— Все, арабы удовлетворены, — оскалилась голова и исчезла.
— Михась, сажай вертолет! — прохрипел Августин.
Пилот показал за спину большой палец, и стальная машина плавно пошла к земле.
— Что дальше? — поинтересовался Грубанов.
— Высадим эльфиек и полетим домой. Все вместе.
«Лететь домой» в планы Николая не входило! Ведь он только-только, став избранным, почувствовал вкус жизни. Вкус власти! Вкус секса! А «злые дядьки» хотят лишить его всех заслуженных радостей…
— Не боитесь, что я куда-нибудь пойду? В полицию, например? Лучше оставьте меня на острове!
Августин просверлил избранного настолько пристальным взглядом, будто решил прикрутить того невидимыми саморезами к стене. Помотал головой:
— Не-е, не оставим. Сам подумай, зачем нам конкурент? Если эльфийки признали тебя, сука, избранным, то и трахаться они будут только с тобой! А должны — с нашими клиентами. А если ты, в придачу ко всему, решишь им все разболтать? То писец, накрылся бизнес!
— Не решу!
— Да хрен тебя знает, — хмыкнул командир. — Кстати, не хочешь рассказать, как тебе удалось провернуть всю эту фигню с избранным?
Николай промолчал.
— Не хочешь, значит? Жаль, жаль, мне ведь интересно… Потому что я, сука, лично придумывал и записывал условия испытаний. — Августин заулыбался, вспоминая что-то приятное. — А насчет полиции… Ну придешь ты, ну расскажешь, ну напишешь заявление. И что? Отфутболят тебя на улицу подобру-поздорову, и все. А если будешь настаивать, то могут и в дурку упечь. Тем более связи у меня есть… Оно тебе надо? Оно тебе не надо. Так что, Коля, живи спокойно и забудь обо всех своих приключениях.
Николай обреченно вздохнул — кажется, выбора у него действительно не было.
Глава 27
— Иду на посадку! — сообщил пилот и направил вертолет к земле.
Мужчины в масках-балаклавах вынесли из «соседнего» отсека обнаженных и неподвижных эльфиек. Казалось, те спят сладким сном.
— Надеюсь, с ними все будет в порядке? — косясь на сиськи ближайшей темной, на всякий случай уточнил Грубанов.
— Само собой! Через пару часиков действие препаратов закончится, и будут как новенькие. Так что, Коля, не парься.
Но Николай — парился. Вся эта ситуация его парила. Но что он мог сделать? Полезть в драку? Побьют. Сбежать? Поймают. Заняться демагогией? Не поведутся. И неужели его секс-похождения, едва успев начаться, действительно вскорости завершатся⁈
Под нерадостные размышления избранного вертолет сел на землю, и кто-то из команды Августина отворил ведущую наружу дверь. Салон тут же наполнился прохладным морским воздухом и криками чаек.
Грубанов выглянул в иллюминатор — с песчаного берега открывался превосходный вид на лежащую вдалеке Эльфранию, освещенную мистически-красным светом луны. А вон и Смазка, разделяющая остров пополам.
— Мы… на кофейном? — как можно более равнодушно поинтересовался он.
— Ага, — так же безразлично ответил Августин. — Здесь безопаснее высаживаться.
Почему безопаснее, командир уточнять не стал, а Николай решил не задавать лишних вопросов. Вдруг его голос выдаст волнение? Ведь в голове рождался идеальный план спасения… или погибели, в зависимости от того, в какую сторону тот завернет.
Тем временем камуфляжники похватали эльфиек под руки и постарались аккуратно спустить их на песок.
— Да выкидывай ты этих давалок! — прикрикнул Августин на ближайшего к нему подчиненного. — Чего ты с ней телишься? Бросай!
— Сломает себе еще что-нибудь. Или вывихнет.
— Да и хер бы с ней! — разозлился седой. — Пока до нее очередь дойдет, сто раз все заживет! Кидай шкуру!
Эти слова командира стали для Николая последней каплей — ему с самого начала очень не нравилось то потребительское отношение, какое этот человек проявлял к эльфийкам. К его, Николая, законным эльфийкам! Законным по праву избранного.
«Бизнес — бизнесом, но и человеком оставаться надо. Хоть немного!» — зло подумал он.
Впрочем, внешне Грубанов сохранил все то же непроницаемо-равнодушное выражение, что и прежде. И даже когда масочник послушался совета командира и сбросил — пусть и достаточно осторожно — эльфийку на песок, ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Отлично! Молодец, новичок! — довольно прокомментировал Августин и повернулся в сторону кабины: — Михась, заводи шарманку! А то, сука, я жрать хочу, как басурманин в голодный год!
Вертолет, обдав неподвижных эльфиек песочным шквалом, оторвался от земли и начал медленно набирать высоту. Августин, позевывая и потирая глаза, скучающе уставился в иллюминатор.
Николай прикрыл веки. Несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.
«Так, „Последний месяц лета“ на меня не смотрит, рядом никого нет.
