Сказки Восточной и Южной Сибири - Автор Неизвестен -- Народные сказки
— Над левым моим ухом, под гривой есть серебряный топорик, быстро возьми его и ударь поперек моей морды. После этого посмотри вниз! Когда наклонишься, увидишь маленький плот, привязанный с четырех углов к коню Сингколтукона. На нем одна старушка развела дымокур[78] и окружает нас дымом. Убей ее. Кровь, стекающая из моего носа, потушит ее дымокур. Когда потухнет костер, опять станешь хорошо видеть.
Чолбон-Чокулдай, как велел ему конь, схватил топорик, с размаху ударил коня по носу, кровь хлынула ручьем, и стало светло. Посмотрел вниз — оказалось, сидела старушка на плотике, привязанном к коню Сингколтукона, и окуривала его дымом. Чолбон-Чокулдай убил ее одним выстрелом.
Снова стали биться. Немного погодя Сингколтукон сказал:
— Ну, видно, никто из нас не сможет одолеть другого, перестанем биться и поедем к нам.
Поехали. Доехав, вошли в дом. Дом был очень хороший. Сингколтукон показал:
— Ну, садитесь вот здесь!
Сиденье тоже было хорошее, крепкое с виду. Только сказал Чолбон-Чокулдай «присяду-ка!», как сиденье под ним прорвалось, и он полетел вниз. Летел он долгопредолго и вдруг услышал:
— Храброго человека я, Сингколтукон, в Нижний мир спустил.
— Если бы он впереди себя и позади себя гнал скот, мы бы подождали его есть, — снова слышал Чолбон-Чокулдай.
У нашего человека ничего нет, с досады набрал он в ладони глины и сказал: «Превратись, иди впереди меня» — и бросил глину вперед. Глина превратилась в скот. Схватил он другой рукой глину, проговорил: «Превратившись в скот, следуй позади меня» — и бросил ее назад, та превратилась в скот.
Вот шел дальше. Снова услышал:
— Храбрый человек, впереди и сзади у него скот. Ну, введите его в дом, трое суток окуривайте, пусть привыкает к запаху этой страны.
Когда он вошел в дом, одна старушка, сидя у костра, опаливала человечью голову, бросая ее в огонь и вынимая оттуда. Там лежало множество человечьих костей. Старуха приговаривала:
— Человек, попавший в эту страну, на родину не возвращается, я тоже жила на Средней земле. Если ты человек, то трое суток не вдыхай носом воздуха этой страны, если вдохнешь — не уйдешь отсюда.
Трое суток палили в огне человеческие кости те людоеды. Наш человек сидел, не вдыхая воздуха этой страны, ждал, когда уснет главный людоед, следил за ним, но разве уснет он! Тридцать суток тот не смыкал глаз. Когда прошел месяц, закрыл один глаз, через трое суток закрыл второй. Вот и оба глаза закрыл.
Над тем местом, где сидел Чолбон-Чокулдай, висел огромный, как чум, колокол, у колокола был язык. Наш человек, превратившись в паука, протянул паутину к языку колокола. Паутина, дойдя до языка, сразу прилипла. Чолбон-Чокулдай пошел по ней. Подойдя, увидел: сквозь небо, с игольное ушко, едва виднеется отверстие Верхней земли.
Наш человек стал подниматься по языку колокола, а поднявшись, сразу полетел вверх, превращаясь то в овода, то в птичку. И вот стал он приближаться к отверстию. Когда до него осталось расстояние, равное длине большой лиственницы, превратился он в человека и прыгнул. Когда прыгнул, внизу прозвенел колокол и послышался крик людоеда:
— Ох! Убежал-таки Чолбон-Чокулдай!
И тут же послышался шум погони. Чолбон-Чокулдай едва убежал. В том месте, где он вышел, высунулся по грудь людоед. Чуть не схватил его, но не посмел идти дальше, вернулся, говоря:
— И впредь приезжайте, имея скот спереди и сзади, тогда только вернетесь обратно.
С тех пор, говорят, шаманы стали брать за камланье скот.
Вернулся Чолбон-Чокулдай и увидел — Сингколтукон-Эден смотрел, как бились кони. Чолбон-Чокулдай сказал тогда:
— Собака ты, пока еще раз не обманул меня, я с тобой посчитаюсь! Пойдем к скале, где сходится земля с небом, там рассудят, кто из нас прав, а кто виноват.
Тот согласился, пошел за Чолбон-Чокулдаем. Наконец пришли к тому месту. Чолбон-Чокулдай первым сел на коня и прыгнул в промежуток, когда отодвинулось небо. Лишь кончик конского хвоста срезало. Когда прыгнул на коне Сингколтукон — его рассекло надвое. Так и погиб он.
Чолбон-Чокулдай отправился искать своего брата. По следам битвы пошел. Наконец увидел коней, вцепившихся друг в друга зубами. Еще поискал — его брат и брат Сингколтукона, вцепившись ногтями в лица друг друга, обессилев, лежали уже при смерти.
Чолбон-чокулдай поплевал на ладони, и, как только погладил брата, тот сразу стал таким, как прежде.
— Ну, а как ты? Можешь еще биться или нет?
Тывгунай-молодец потянул за руку Бегалтукона-богатыря, помог ему сесть. Тот сказал:
— Сейчас не могу, тебе брат помог, мне тоже помогите. Убив меня, обессиленного, не обретете славы.
Его тоже вылечили, и он стал таким, каким был раньше.
— Теперь души друг друга поищем, приведем — пусть договариваются.
Бегалтукон и сказал:
— Когда спустишься на Среднюю землю, на устье пяти глубоководных рек есть большой плес, спустись в самую середину его, в самую глубину, там плавает множество гальянов[79]. Там есть самый маленький серебряный гальян, догони его, поймай и принеси. Подумав пятеро суток, прицеливаясь десятеро суток; пусти стрелу, сказав: «Вернись с вестью на тетиве, с гостинцем на кончике острия».
Когда выстрелил, внизу раздался плеск воды, зашумевшей, как сильный гром. Тывгунай потерял сознание. Та стрела быстро вернулась, неся душу Тывгуная. Тывгунай-молодец попытался ее отнять, но стрела разве уступит ему, отдала своему хозяину.
Потом запел Тывгунай:
— Когда поднимешься по течению трех глубоководных рек, пройдешь истоки и придвинутся к ним горы, на самой середине вершины найдешь огромную лиственницу с девяноста девятью отверстиями. Ее расщепи, как труху, из тех девяносто девяти отверстий вылетят девяносто девять ласточек, из них выше всех полетит маленькая ласточка, поймай и приведи ее.
Десять суток целился прочным луком, сделанным из сердцевины дерева, пять суток думал и, сказав: «С вестью на тетиве, с гостинцем на кончике острия вернись», пустил стрелу. Та сорвалась с шумом, словно сверкнула яркая молния. Спустя некоторое время стрела прогремела подобно сильному грому, попала в лиственницу с девяносто девятью отверстиями и пронзила ее, расщепив, как трухлявое дерево. Бегалтукон тоже несколько раз терял сознание.
Вдруг заметили, как далеко-далеко, под самой нижней кромкой неба, летела ласточка, за ней прямо — стрела. Уже приближались они к отверстию Верхней земли,
