Волков. Велесова ночь - Валерий Пылаев
Но едва ли надолго. Следующий удар вполне мог оставить машину без колеса или, что еще хуже, срезать кусок брони с салона, и тогда преследователи непременно увидели бы, что никакого князя Горчакова в машине и вовсе нет.
Представление определенно стоило заканчивать, и чем скорее — тем лучше. Я снова надавил на газ и помчался вверх по Троицкому мосту. С той стороны меня, конечно же, уже ждали — я увидел в полумраке перегородившие дорогу полицейский автомобили. Если где-то рядом с ними не прятались Владеющие, старина «Варяг», пожалуй, смог бы раскидать хрупкие легковушки стальной мордой и взять и этот барьер, но у меня были на него другие планы.
Огненный хлыст мелькнул где-то справа, и на этот раз я сам подставил под него капот и крыло. И, когда руль снова дернулся в руках, не стал удерживать, а наоборот, вывернул его до упора. «Варяг» чихнул мотором, заглох, однако не остановился, а под истеричный визг шин заскользил по асфальту боком. С грохотом и хрустом сминаемого железа запрыгнул на поребрик, пробил ограждение и, наконец, застыл, покачиваясь.
На мгновение показалось, что он так и останется висеть над Невой, зацепившись израненным брюхом за обломки чугунных прутьев решетки моста. Но беспощадная и непредвзятая физика все-таки делала свое дело, и длинный и тяжелый капот перевешивал. «Варяг» все больше кренился, пока, наконец, не сорвался вниз под стон рвущегося металла, в котором я явственно слышал обиду и недовольство.
Могучая машина явно ожидала какого угодно финала гонки — только не этого.
Я почти перестал чувствовать свое тело — таким легким оно вдруг стало. А потом желудок прыгнул куда-то к горлу, и мы с «Варягом» рухнули с моста в воду. Лететь пришлось недолго — Нева будто бы сама устремилась навстречу и с жадным плеском одним махом проглотила капот. Темная вода в одно мгновение заполнила водительскую кабину чуть ли не до половины и продолжала прибывать, пожирая стальную громадину. Она чуть приподняла меня из кресла, норовя то ли в очередной раз приложить макушкой об крышу, то ли вообще вытолкнуть наружу через отсутствующее лобовое стекло, но я вцепился обеими руками в руль и держал.
Даже когда холодная и тяжелая Нева сомкнулась над головой, утягивая нас с «Варягом» все дальше в глубину. На мосту громко кричали, кто-то, кажется, даже отважился прыгнуть следом, но даже самый сильный и опытный пловец едва ли смог бы догнать стальную громадину, камнем идущую ко дну. Глубина оказалось не такой уж большой, вряд ли больше пятнадцати метров, но голову все равно будто сдавило обручем, а в ушах загудело.
Наверное, это был самый обычный страх. За все прожитые в том мире столетия я так и не набрался полноценного опыта подводного плавания и просто-напросто боялся не успеть вовремя выбраться из тонущей машины, зацепиться за что-нибудь захлебнуться, не успеть подняться на поверхность прежде, чем в легких закончится запас кислорода…
Но стоило мне разложить свои опасения по полочкам, как паника тут же ушла.
Бояться нечего. Я вдохнул достаточно, чтобы оставаться хоть на самом дне реки, если придется. С каждой секундной концентрация углекислого газа в крови будет возрастать, а отработавший свое воздух — рваться наружу. Давление будет все сильнее стискивать ребра, однако чтобы навредить мне нужно что-то посерьезнее небольшого заплыва без акваланга. И если уж какой-то хорват в моем мире в начале двадцать первого столетия умудрился задержать дыхание почти на полчаса, то несколько минут мне уж точно под силу. А неприятные ощущения в груди и глотке можно и пережить.
Бывало и хуже.
Я дождался, пока «Варяг» с легким ударом ляжет на дно, выскользнул из кабины и уже без особой спешки одну за одной открыл все уцелевшие двери. Конечно, водолазы будут искать тела повсюду, и обмануть таким наивным трюком не получится даже самых простодушных из столичных жандармов, однако сколько-то времени это даст. Может, час или два, а может, целые сутки — вполне достаточно, чтобы Горчаков с шефом убрались куда подальше и спрятались.
А значит, можно позаботиться и о себе. Я оттолкнулся ладонями от крыши «Варяга», поднялся чуть выше, чтобы сбросить хоть немного давления и позволил течению подхватить меня и неторопливо поплыл в сторону Дворцового моста, понемногу выпуская воздух через ноздри.
Не знаю, сколько меня так волокло — может, сто с небольшим метров, а может, и все триста. Расстояние под водой как-то смазывалось, исчезало, превращаясь в плеск и бултыхание, доносящееся невесть откуда. Наверное, кто-то из «георгиевцев» и жандармов прыгнул в Неву следом за «Варягом», но о них я почти не думал: простому смертному, пусть даже тренированному и крепкому, не нырнуть на глубину впятеро больше собственного роста. Да и заметить хоть что-то в темной и мутной воде… едва ли.
А вот тех, кто остался на мосту и разглядывал Неву с фонарями в руках, я благоразумно опасался. Вечер выдался погожим, волны улеглись, и на спокойной поверхности реки мою голову наверняка будет видно даже издалека. Кто-нибудь непременно догадается спустить лодку на воду и пройтись хоть до самого устья. На рыбешку поменьше в Зимнем вполне могли бы и плюнуть, но Горчакова — или его тело — прикажут искать до рассвета.
Поэтому я плыл под водой, пока в ушах не заколошматило, а грудь не начало жечь изнутри, будто огнем. И вынырнул уже где-то напротив Петропавловской крепости, одолев чуть ли не половину километра. Как оказалось, не зря: под Троицким мостом уже виднелись скорлупки лодок, а чуть дальше в темноте вырисовывался силуэт посудины побольше и побыстрее, да еще и с фонарем на носу. Столичные сыскари работали быстро и, похоже, уже успели раздобыть где-то катер.
А их коллеги на суше не отставали: и со стороны крепости, и на Дворцовой набережной берег буквально усеяли крохотные огоньки. Их цепочка неторопливо растягивалась вниз по течению, и я почему-то не сомневался, что не пройдет и четверти часа, как каждый метр Невы будет просматриваться хотя бы одной парой зорких и очень внимательных глаз. Конечно, разглядеть крошечную фигуру, болтающуюся в воде где-то на середине реки они пока еще не могли, но время определенно работало против меня. Так что стоило или поспешить выдумать очередной хитрый план, или приготовиться плыть до самого залива и дальше — туда,
