Поцелуй негодяя - Пётр Самотарж
– Мам, ну с какой улицы. Можно подумать, мы о беспризорнике говорим. Я же тебе объясняю: он улыбается, понимаешь? Такой смешной. Спит себе, спит, и вдруг улыбается. Что ему там может присниться – он ведь то в кроватке, то в коляске. Кроме потолка и неба ничего в жизни не видел.
– Он лицо своей мамы видел. Много раз.
– А, ну да. Конечно. Видишь, как замечательно. Совсем крохотный человечек, не видел в своей жизни никого, кроме мамы. А теперь увидит еще и меня!
– Надежда, ты долго еще собираешься юлить? Почему ты полгода выслеживаешь этого младенца?
– Мам, я не выслеживаю. Я увидела его больше года назад.
– Больше года? Ты увидела полугодовалого ребенка больше года назад?
– Нет, конечно. Тогда еще не его.
Больше года назад Наденька, в своих обычных коротеньких шортиках и нецеломудренном топике попала в историю. Оскорбленная в лучших чувствах безвестная администраторша закатила скандал, не желая впускать ее в кинотеатр. Основным ее аргументом служила констатация очевидного для всех факта – здесь не пляж. Наденька и не думала оспаривать бесспорный тезис оппонентки, она просто очень хотела посмотреть кино, о котором слышала много хорошего. С ней пришли две подружки, они пытались поругаться на ее стороне, но не добились успеха и стояли все трое на пороге своей мечты, не имея возможности дотянуться до нее. Сцену наблюдал молодой мужчина с беременной дамой. Его спутница улыбалась, а он сохранял серьезность. Когда девчонки устали кричать, он подошел к администраторше и показал на запретительные таблички, приклеенные к стеклянным витринам: запрещено курить, запрещен пронос оружия и алкоголя.
– Если у вас есть требования к внешнему виду посетителей, сформулируйте их и предъявите заранее. Или честно объявите о наличии у вас фейс-контроля. Поскольку ничего подобного в вашем благородном заведении не наблюдается, прекратите издеваться над девчонками и пропустите их.
– Не надо здесь распоряжаться, молодой человек! – окрысилась на заступника держиморда в юбке.
Мужчина сменил доброжелательный тон на жесткий, от которого даже у Наденьки по спине побежали мурашки. Он не произнес ни единой угрозы, не пообещал обратиться в суд или в общество защиты прав потребителей, просто повторил свое прежнее предложение. Очень веско, очень тихо произнес почти те же самые слова, снабдив их тяжелым взглядом. Администраторша могла бы вызвать охрану, а то и милицию, могла бы раздуть скандал до небес, но внутренний голос, видимо, дал ей добрый совет не связываться со смутным типом, источающим неосязаемую угрозу.
Посидев перед сеансом в кафе с вазочкой мороженого, девчонки прошли в зал, и здесь у Наденьки заколотилось сердечко: ей показалось, будто их места соседствуют с креслом вступившегося за них молодого человека. Она мелкой рысью обогнала подружек и первой двинулась по ряду вдоль пустых откинутых сидений с таким чувством, словно приближалась к алтарю. В конце длинного ряда сидел человек, которому она не безразлична, и ее место действительно оказалось рядом с ним. Он бросил короткий взгляд на объявившихся соседок и вновь обратился к своей спутнице, продолжая какой-то длинный смешной рассказ. В продолжение фильма Наденька совершенно не следила за действием, а только слушала, ощущала, изредка осязала соседа. Ее рука то и дело встречалась на подлокотнике кресла с рукой соседа, но тот свою руку сразу убирал, и в полутьме школьница смогла разглядеть, что молодой человек обнимает другой рукой свою спутницу. Наденька ревновала к ней так, словно у нее пытались увести законную добычу, на которую никто, кроме нее самой, в целом мире не имел права.
После сеанса ревнивица вышла вслед за парой, поспешила распрощаться со своими девчонками и проследила за своей жертвой, следуя в нескольких шагах позади. Так она установила его дом и даже квартиру, продолжила слежку в последующие дни и даже недели. Видимо, в юной девице скрывались задатки прирожденного детектива, поскольку ее определенно не замечали. В конце концов, улучив удобный момент, в отсутствие соперницы, Наденька сознательно попалась на глаза объекту своих притязаний и даже очень удачно напомнила о себе, заговорив первой. Молодому человеку нечем было заняться, и он проболтал с новой знакомой едва ли не час – в основном о книгах и современной музыке. Наденька вновь проявила предусмотрительность. Она очень хорошо понимала: об интересных ей книгах и современной музыке жертва, скорее всего, ничего не знает, нужно притворяться в интересе к искусству старших поколений. Премудрая девица завела разговор о Данииле Гранине и Василии Аксенове, некоторых других – она читала иные из их книг, о других слышала рассказы, и теперь искусно вплетала в речь отдельные названия, имена, суждения, не слишком задумываясь над их смыслом. Не имело значения, согласится жертва или нет – пускай возражает на здоровье, так даже лучше. Почувствовав, что объект вот-вот засобирается прочь, юная провокаторша спросила:
– А вы читали Алексея Вахрушина?
– Кого?
– Вахрушина. Тоже шестидесятник. Его еще Венедикт Ерофеев очень не любил за изощренный стиль.
– Вахрушин… Впервые слышу. Что, действительно известный писатель?
– Не знаю… Кто их там разберет. Для одних – известный, для других – нет. Может быть, я что-нибудь напутала.
– Ну, ты сама его читала?
– Нет, только слышала. Просто хотела у вас спросить.
Наденька хотела поскорее свернуть тему, поскольку вопрос давно служил ей надежным способом проверки на вшивость – с его помощью она отделяла истинных ценителей искусства от прикидывающихся. Оружие шло в ход всякий раз, как перед ней распускал хвост очередной павлин, стремившийся произвести впечатление интеллектом. Не раз в ответ на упоминание фамилии несуществующего Вахрушина приходилось ей выслушивать невнятные монологи о его вкладе в отечественную литературу. По окончании спонтанных выступлений их авторы лишались доступа к Наденькиному свободному времени и мгновенно вываливались из ее личной жизни. Молодой человек из кинотеатра не был мальчишкой, и по определению не должен был попасться в расставленную ловушку, но на такие высоты психологического обобщения школьница еще не поднялась, а посему осталась довольна поведением своего избранника.
Он совершенно выбил из колеи потерявшую самообладание девицу. Она подолгу задумывалась, изобретая разные варианты своего с ним общего будущего, и странно смотрела на окликающих ее учителей, словно они совершали жуткую бестактность.
Однажды вечером она стала свидетельницей безобразной уличной сцены между своим предметом и его пассией, из который вытекла страшная истина – пассия замужем за другим, но ребенка ждет от Наденькиного предмета. Будущая мамаша надрывно кричала, будущий незаконный отец тихо и убедительно произносил в ответ серьезные слова внимательного человека.
