Королевская кровь-11. Чужие боги - Ирина Владимировна Котова
— А если прижать Черныша и заставить снять блоки и Львовскому, и Макроуту?
— Отказывается, — с досадой поморщился Майло. — Свидерский поторопился с магдоговором: про снятие блоков там ни строчки. И не заставишь Черныша теперь. Амнистия.
— Мага такой силы в принципе сложно заставить что-то сделать, — заметил Стрелковский мрачно. Постучал пальцами по пустой кружке. — Я, пожалуй, сам отвезу Люджину к Дорофее. Мне надо проветрить голову, засиделся я в кабинете. Покажу ей дорогу, чтобы завтра, если понадобится, могла доехать сама.
Часть 1. Глава 6
25 апреля, Иоаннесбург, Люджина
Звонок от Тандаджи раздался, когда капитан Дробжек уже подъезжала к стоянке Зеленого крыла. Люджина, выслушав просьбу, заторопилась. Нужно было встретиться со Стрелковским и успеть перекусить перед дорогой, ибо завтрак был давно, а приступ голода мог напасть теперь в самый неподходящий момент.
Теперь она вставала в шесть — чтобы успеть в пансионат к семи и провести две-три консультации, но ее это не утомляло: в детстве на утреннюю дойку или на сенокос приходилось и раньше вставать.
Сонливость, сопровождавшая ее в начале беременности, прошла, тело после декабрьских событий в Бермонте постепенно вернуло свой вес, живот на шестой месяц сильно округлился, но чувствовала она себя так легко, будто снова была двадцатилетней курсанткой. Разве что прошлогодние переломы еще ныли на погоду, да к вечеру ноги становились тяжеловаты.
Только на душе было муторно — в пансионате при Первом госпитале восстанавливались не только раненые солдаты, но и бывшие пленные рудложцы, которым удалось сбежать или которых отбили свои, и беженцы, получившие по пути к Иоаннесбургу травмы или ранения. Было там и детское отделение, в котором находились раненые дети.
Но с детьми Люджина не умела работать и не могла. Первое правило психолога — отстраняться, уметь дистанцироваться от горя, беды, иначе быстро выгоришь, пропуская через себя. Со взрослыми у нее получалось, хотя беременность брала свое и эмоции иногда захлестывали с головой, до слез, а с детьми — нет.
Дробжек поначалу ездила в пансионат по просьбе матери — навещала «ее» партизан и медсестру Элишку, потерявшую мужа и перенесшую издевательства иномирян. Северян выписали в пансионат из Королевского лазарета — восстанавливаться. Элишка и стала первой пациенткой Люджины — а затем к капитану подошла женщина, чудом сбежавшая из колонны будущих рабов, отправляющихся к порталу в Нижний мир, следом боец, единственный выживший из своего отряда… и после общения с начмедом госпиталя Люджину включили в штат пансионата психологом на четверть ставки.
Теперь по пути из пансионата в Зеленое крыло она всегда останавливалась у моста через Адигель и некоторое время стояла там, вдыхая влажный речной воздух, глядя на уходящий вдаль по берегам зеленый цветущий Иоаннесбург, который уже полностью вступил в пышную весну средней полосы, и отдавая текущей воде, темным водоворотам у опор моста и ветру все то горе, которое самой Люджине отдали сегодня.
С Игорем они теперь виделись большей частью на работе — хотя с вечерних консультаций капитан возвращалась не раньше десяти, полковник засиживался сильно допоздна, мог прийти заполночь, когда Люджина уже спала. А утром она вставала раньше него.
Она знала, что Игорь продолжает колоть иглы — ибо он клал мешочек с ними перед зеркалом в ванной. В те редкие моменты, когда они вставали вместе, Люджина с содроганием слышала, как колотит он от боли кулаками в стену и приглушенно стонет. Но больше в ванну не врывалась.
Игл оставалось всего несколько штук.
Но раз в неделю Стрелковский старался уходить с работы пораньше — и тогда они вдвоем заезжали сначала в собачий приют, а затем к старенькой «бабушке» королевы Полины-Иоанны Тамаре Марковне, чтобы помочь ей с уборкой и купить продукты. Тамара Марковна ждала их, как дорогих гостей, приглашала на встречи других старушек и стариков из своего дома, которые делились проблемами, — так постепенно Игорь и Люджина взяли шефство над всеми, кому в этом доме требовалась помощь.
На следующий день около четырех вечера Игорь Иванович обязательно звонил Полине прямо из Управления. Люджина периодически заставала эти звонки — он рассказывал дочери и про собак, и про стариков, и что-то объяснял по следовательской работе. Обязательно говорил о том, что известно про Демьяна Бермонта, хотя у королевы наверняка лежали доклады из Бермонтской службы безопасности. Но несколько раз он не успевал вернуться в кабинет из-за срочных дел — и тогда просил ответить Люджину.
И как-то так получилось, что королева Бермонта стала общаться с Дробжек чаще и больше, чем со Стрелковским. Люджина узнала, что утренние вкалывания игл у Игоря проходят не зря — Полина говорила, что бодрствует все больше, что засыпает теперь после одиннадцати вечера. Но просыпается, как раньше, в полдень.
Полина Бермонт была приветливой, жизнерадостной и контактной. Она периодически звонила лично Люджине «на минутку», открыто смеялась в трубку, слушая о проказах собак, благодарила за помощь «своей» бабушке. Иногда, по всей очевидности, у королевы оказывалось больше свободного времени — и тогда она расспрашивала Люджину про Стрелковского, живо интересовалась, чем занимается сама капитан.
— Я не слишком вас отвлекаю? — спросила она как-то. — Я скучаю по дому, и пусть даже каждый день общаюсь с родными, мне все равно мало, понимаете?
— Понимаю, — спокойно ответила Люджина. — Для вас Рудлог — это ваши корни, и вы всегда будете находить в нем силу. Поэтому вам так важно иметь здесь как можно больше корней.
— Именно, — рассмеялась Полина и больше к этому не возвращалась.
Она очень внимательно слушала про нынешнюю дополнительную работу северянки и о том, как необходима жертвам войны помощь в лечении душевных ран. Люджина, конечно, не делилась частной информацией, но и общей о тех, кто перенес насилие или плен, было вполне достаточно, чтобы ввести в печаль кого угодно.
— Я не расстраиваю вас, ваше величество? — уточнила Дробжек в один из таких разговоров, который проходил в кабинете Стрелковского.
— Нет, мне очень интересно, — заверила ее королева со странной задумчивостью. — Если бы я не вышла замуж за Демьяна, я бы хотела заниматься тем, чем занимаетесь вы, капитан.
— Вы слишком активны, ваше величество, — улыбнулась
