Вячеслав Коротин - Попаданец со шпагой-2
В условленное время появился полковник с группой пионерных офицеров. Нас с Алексеем представили капитану Александру Клавдиевичу Геруа и его подчинённым. Как сам командир местных пионер, так и его коллеги, оказались весьма доброжелательными. Во всяком случае, внешне. Позиции «приехал тут незнамо кто нас уму-разуму учить» не наблюдалось.
— Всё готово, Вадим Фёдорович? — поинтересовался Сиверс, когда закончили процедуру знакомства.
— Абсолютно. Можем начать хоть сию минуту.
— Так не будем терять времени.
— Кречетов, ещё одну шашку сюда! — крикнул я своему минёру.
В течение минуты брикет новомодной взрывчатки я демонстрировал офицерам:
— Как видите заряд небольшой как по объёму, так и по массе. Огнепроводный шнур может поджигаться как фитилём, так и тёрочным взрывателем. Вон к той сосенке, — я показал на дерево, — привязаны три таких шашки.
— Неужели вы рассчитываете свалить такое дерево столь небольшим зарядом? — Геруа не скрывал своего скепсиса. — Не гремучая же ртуть у вас там.
— Нет, разумеется — я не посмел бы так вольно обращаться с гремучей ртутью. Однако я прошу верить не моим словам, а своим глазам. Давай, Гаврилыч!
Унтер припустил к лесу, а через две минуты уже улепётывал оттуда во все лопатки. Он успел отбежать метров на сто (вполне безопасное расстояние), когда жахнуло. Немалая такая мачтовая сосна, на стволе которой плеснуло пламенем, неторопливо начала крениться в нашу сторону, а чуть позже уже легла на землю-матушку, что её породила.
— Всего три? — недоумённо посмотрел на меня Сиверс. — Три таких заряда?
— Прошу поверить — именно три, и именно таких. Позвольте продемонстрировать действие противопехотной мины?
— Хотите сказать: фугаса?
— Именно мины, уважаемый Егор Карлович. Фугасом это назвать нельзя — весьма небольшой глиняный горшок. Видите те мешки?
— Разумеется. Как я понимаю, они имитируют вражеских пехотинцев?
— Именно так. Я, кстати, сам впервые увижу подобное моделирование и смогу оценить результаты. Вместе с вами.
— Ну что же, давайте посмотрим...
Я дал отмашку и, через минуту, в строю «атакующих мешков», вырос сноп огня и дыма.
Все присутствующие поспешили посмотреть на то, что натворил взрыв.
Четыре мешка были разорваны в хлам, ещё на четырёх горела мешковина, двенадцать имели пробоины от осколков. «Разной степени тяжести».
То есть можно рассчитывать, что каждый взрыв такой мины выведет из строя как минимум десяток атакующих солдат противника. Немало.
А если сравнить с трудозатратами на «волчью яму» с кольями на дне — вполне можно считать моё новшество более эффективным и «рентабельным».
На присутствующих офицеров тоже произвело впечатление.
— Господа! — обратился я к пионерам. — Вы, пожалуй, единственные на войне, кто занимается не разрушением, а созиданием. Вы строите, а не крушите. Строите мосты, возводите укрепления,.. Кто из вас готов изменить свой образ деятельности? Кто готов учиться ставить на пути врага такие «ловушки»?
Это непросто, но, как я постарался показать, весьма полезно для наших войск.
Кто из вас согласен учиться минному делу?
Едрён-макарон — все согласны. Вплоть до самого капитана Геруа. Разве что Сиверс не попросился ко мне в ученики.
Он же и пресёк поползновения офицерской молодёжи по оставлению скучных работ по возведению позиций, и выделил мне своей волей подпоручика Клевицкого и прапорщика Котова.
И потянулись дни обучения. Подопечные мои оказались достаточно грамотными и сообразительными. Из их недостатков стоит отметить недостаточную внимательность и аккуратность подпоручика, и излишнюю гонорливость прапорщика в отношении с нижними чинами.
— Виктор Александрович, вы провели безупречные расчеты, талантливо применили мину к рельефу, хорошо замаскировали, но натяжка провисла в некоторых местах до земли, два колышка удерживающие верёвку вот-вот упадут сами по себе, ещё с одного она свалилась, основной удерживающий закреплён ненадёжно. А тёрочный взрвыватель всё-таки требует, чтобы за верёвку «дёрнули» как следует...
Но этот-то хоть не трепыхался и добросовестно исправлял свои огрехи. С каждым разом замечаний у меня становилось всё меньше.
Со вторым было сложнее:
Котов был предельно вежлив и доброжелателен в общении с офицерами, но то, что он просто презирает подчинённых, было видно невооружённым глазом. Причём даже замечание сделать не за что — всё «в рамочках».
Не скажешь же:
— Пётр Петрович, вы неласково смотрите на солдат, неприветливы с ними...
Тут же сделает мне «квадратные глаза»:
— Побойтесь Бога, Вадим Фёдорович! Разве я кого-нибудь ударил или обругал?
А мне крыть нечем...
Действительно: не ударил и не обругал, но уж лучше бы врезал сгоряча кому-нибудь леща за проступок, или обложил семиэтажно, чем это перманентное общение с солдатами, когда они каждый раз чувствуют, что их командир считает своих подчинённых существами низшего сорта, и не стесняется это демонстрировать. К тому же постоянные мелочные придирки, разговор сквозь зубы...
Ещё немного — и попрошу у капитана Геруа замену этому снобу. И пусть хоть на дуэль вызывает — этот спесивый молокосос может мне всю работу по обучению «минёров нового типа» похерить...
Проблему решил... ну этот, который «незаметно подкрадывается», у которого «работа такая»: подпоручик Ковешников вернулся из Новгорода с полутора пудами динамита...
— Нету более вашей лаборатории, Вадим Фёдорович. Прошу простить, — непонятно за что извинился молодой офицер. — Как мне рассказали, два месяца назад, главный инженер по производству взорвался вместе со всем зданием. Те новгородцы, что живут неподалёку от того места, до сих пор крестятся при упоминании этого случая и плюются в сторону вашего бывшего «заведения».
Восстанавливать, понятное дело не стали.
Вот — отдали мне всё, что на складах оставалось — благо те за пять вёрст от места производства находились. Прошу простить за неприятные известия.
Да уж, вся моя затея насчёт установки растяжек перед нашими позициями накрылась медным тазиком. Оставшийся «демидомит» нужен мне самому для активных действий в тылах Макдональда — Удино...
— Вы-то, зачем извиняетесь, Константин Андреевич? Вашей вины во взрыве лаборатории, нет никакой. Сердечно благодарю, что доставили хотя бы то, что осталось.
Итак: идти к Сиверсу или сразу к Витгенштейну?
Вопрос, конечно риторический — через голову непосредственного начальника действовать нельзя. Но и принять окончательное решение, относительно дальнейших действий моей группы сам начальник инженеров корпуса не волен. Но, всё равно — сначала к нему.
— Уважаемый Егор Карлович, — начал я, когда примостился на предложенном полковником табурете. — К сожалению, должен сообщить, что почти всё, чему я обучал, отряд ваших инженеров уже не имеет смысла — динамита из Новгорода доставлено ничтожно мало, расходовать его на пассивное минирование предполагаемого поля боя бессмысленно.
— Да, мне уже доложили о несчастье в вашей лаборатории по производству этого вещества. Ну что же: имеем то, что имеем, у вас есть какие-то конкретные предложения?
— Исходя из имеющихся у нас в наличии средств — только фугасы-камнемёты с пороховыми зарядами. Но этому можно обучить быстро... Относительно быстро, конечно. А основную часть оставшегося динамита, мне хотелось бы применить, действуя активно в тылу и на коммуникациях тех маршалов Наполеона, что стоят против нас.
— Относительно фугасов я понял, Вадим Фёдорович, — слегка нахмурился Сиверс, но о ваших дальнейших планах — потрудитесь рассказать подробнее. Я что-то с трудом представляю, как можно действовать на коммуникации не наступающего на относительно узком фронте, а закрепившегося на всём протяжении Двины противника. И давно «осевшего» в этих местах. Освоившегося с ними. Поясните?
— Разумеется, я не прошу разрешения заняться атаками тылов французов немедленно. Я, во-первых, прошу выделить в поддержку отряда с десяток казаков для оперативной разведки, и кого-то из местных, кто, например, состоит в ополчении.
— Предположим, что командующий корпусом удовлетворит вашу просьбу. Что далее?
— Сначала разведка, конечно. Не здесь, конечно.- ближе к Двинску, но в относительно безлюдном месте...
— В каком? — немедленно перебил меня полковник.
— Ещё не выяснял, Егор Карлович, поймите — я всего час назад думал только об обучении своих подопечных. Однако дефицит эффективной взрывчатки сделал всю эту подготовку бессмысленной...
— Вы уверены? А может, сначала попробуем повторить ваш эксперимент с мешками на обычных пороховых зарядах?
А ведь уел инженер начала девятнадцатого века, химика конца века двадцатого. Глядишь, и в самом деле банальный чёрный порох непринципиально будет отличаться по своему «метательному» действию от динамита? Последний ведь только «дробящим» действием «старый добрый» превосходит.
