Санин Евгений - Святая - святым
Конечно, то, что сказал здешний директор, нравилось ему намного меньше, чем услышанное от Григория Ивановича, дяди Андрея и охранника Игоря Игоревича.
Но у Юрия Цезаревича был такой аргумент, возразить против которого было невозможно. Всё, действительно, когда-то пройдет. Утешали, правда, его последние слова. Но, как в том случае – когда машину угнали, а сигнализация осталась…
Стасу не оставалось ничего другого, как остановиться на мысли, что правы все взрослые, каждый по-своему. Пока он доживет до того времени, когда умирать не страшно, можно и к власти стремиться, и большие деньги зарабатывать, и жить в свое удовольствие. И, конечно же, стараться оставить после себя не просто память, а вечную славу!
Он сбегал к отцу и, выпросив несколько листов бумаги, стал чертить схему вечного двигателя да гнуть проволоку… Однако, это занятие вскоре наскучило ему.
Взгляд его остановился на портрете Пушкина.
«Вот у кого слава, так слава! – с уважением подумал он. - Даже те, кто никогда не читал его стихов, когда не знают, что отвечать, говорят: «Что я, Пушкин?» Может, и мне тоже начать писать стихи?»
А что? Переделывал же он с ребятами для школьных игр в КВН тексты известных песен на злобу дня. Да так, что все потом хохотали. И на 8-е марта поздравления в рифму писал на открытках девчатам…
Вспомнив про одноклассниц, он вдруг подумал о Нине и решил, что она не похожа ни на одну из них. Калейдоскопом пронеслось перед глазами, как он впервые увидел её, как они обменялись только им понятными взглядами, как она была здесь, у него дома и посмотрела на него… В ушах зазвучал голос Ленки: «Ой, Нинка, какая же ты красивая! Вырасту, тоже такой буду…». И подумалось: а может, она, и правда, красивая?
За окном в полную силу наливались сумерки. Заговорщицки подмигнула с неба первая звезда. Защелкали, заливаясь на все лады, соловьи…
Стас включил свет, перевернул лист бумаги и, помня, что поэты обязательно должны посвящать кому-нибудь свои стихи, старательно вывел: «К ****». Такое посвящение он видел в каком-то поэтическом сборнике.
Потом он долго грыз колпачок авторучки, умоляюще смотрел в потолок, подыскивая рифмы, принимал позу, в которой сидел Пушкин, и, наконец, в изнеможении откинулся на спинку стула.
Всё!
На листке было написано:
К ****
За тобой – щёлк! – закрылась дверь.
Ты ушла, совсем не любя.
Как мне жить, что мне делать теперь
Без тебя?
Я бы следом – топ-топ! – пошел.
Я бы – топ-топ-топ!! – побежал.
Я тебя еще не нашёл,
А себя уже потерял!
Стас перечитал написанное стихотворение и только подумал, не продолжить ли его, как в окне знакомым уже образом – сначала Лена, а потом Ваня - появились его друзья. Он едва успел перевернуть листок.
- Мы на секунду! – сразу предупредил Ваня и, показывая глазами на сумку, шепнул: – У тебя всё в порядке?
- Д-да! – не сразу ответил Стас. Он солгал бы, как всегда легко, но, увидев тетрадь, которую по привычке положил на подоконник, вспомнил про Криспа и поэтому чуть запнулся.
- Молодец! – похвалил его Ваня за то, что он, несмотря ни на что, продолжает наводить Макса на ложный след.
Стас невольно отвел глаза и, опасаясь дальнейших расспросов, поспешил перевести разговор в другое русло:
- А как у вас?
- Тоже ничего. Только вот Макс что-то носится по деревне без шлема!
- Ну и что?
- А то, что это здесь - плохая примета. Всё равно, что ласточки перед грозой низко летают, и даже еще точнее!
- Тучнее! Перед грозой еще тучи бывают! – поправила Лена и с любопытством заглянула в комнату: - А что ты делаешь?
- Да вот, вечный двигатель изобретаю! – как можно солиднее показал на чертеж Стас. – За него, между прочим, Нобелевскую премию дают. Это знаете, сколько долларов!
- Дойларов! – хихикнула Лена.
- А как он действует? - недоверчиво уточнил Ваня.
- Как и все гениальное, очень просто! – принялся охотно объяснять Стас. – Вот схема. Это включатель, это выключатель. Здесь преобразователь. Тут я еще не додумал. Значит, включаем всё это в розетку, то есть, в электрическую сеть…
- Постой-постой! А если ток отключат? – с усмешкой остановил его Ваня. – У нас это часто бывает!
- Ух, ты… об этом я как-то не подумал!.. – ахнул Стас и так согнул проволоку, что та сломалась.
- Эх, ты, на все руки ломастер! – засмеялась Лена.
- Вам смешно, а я уже хотел идти вашему директору свой прибор показывать!
- Он что, здесь? – с опаской спросил Ваня. – У вас?!
- Ну да, в гостях, - отыгрываясь хоть на этом, небрежно подтвердил Стас. - Недавно у меня в комнате был. Да вон, кажется, опять идет! – заслышав приближающиеся шаги, кивнул он.
- Тогда пока! До завтра… - Ваня с Леной переглянулись и, не сговариваясь, спрыгнули с подоконника.
Дверь, действительно, отворилась, но вошел не директор, а отец. Судя по его оживленному лицу, он уже дописал главу своей диссертации.
- А где Юрий Цезаревич? – заглядывая ему за спину, спросил Стас.
- Ушел! Сколько уже можно… - махнул рукой отец.
- А мама?
- У телевизора, где же еще? У неё любимые сериалы начались. Теперь два часа к ней лучше не заходить! А ты чем занимаешься?
Вспомнив про свою неудачу с вечным двигателем, Стас на всякий случай перевернул лист бумаги:
- Да так… ничем!
Отец увидел ровные столбцы стихотворных строк, словно впервые видя, посмотрел на сына потом – снова на стихи… прислушался к пению соловьев…
- А ты, брат, вроде бы как, того… влюбился? – с удивлением спросил он.
- Я?! – как ужаленный подскочил на стуле Стас. – С чего ты взял?..
- Очень просто! - с улыбкой пожал плечами отец и пояснил: - Ангину узнают по больному горлу, бронхит по кашлю… А влюбленного человека как определить? Во-первых, он начинает писать стихи!
Стас поспешно перевернул листок и, заикаясь, показал чертеж:
- Да я это – вечный двигатель изобретал!
- Ну да, конечно! – не переставая улыбаться, согласился отец. – Во-вторых, он всячески отказывается от этого. И, в-третьих, краснеет!
К счастью для Стаса, за окном затарахтел и умолк мотоцикл, но Макс, очевидно, заметил в освещенном окне, что он не один, и мотоцикл, злобно взревев, помчался куда-то в ночь…
«Чего ему еще от меня надо? – поежился Стас. – Может, хочет и сумку забрать?»
Он не знал, как себя вести дальше с отцом. Но тут его уже выручил Григорий Иванович. Проходя мимо их дома, он с явной издевкой прокричал:
- Хоть вы и без пяти минут доктор наук, Сергей Сергеевич, а отец Тихон мне больше вашего помог! Он и причину болезни назвал и… лечение назначил! Сразу полегчало, а когда выполню всё, что он сказал, и вовсе пройдет!
- Ну, зачем вы к нему ходили! – пропуская мимо ушей насмешку, упрекнул отец. – Я ведь просил вас…
- А что я? – развел руками Григорий Иванович. - У него, считай, вся деревня уже побыла! Он поле святой водой покропил и дом освятил, чтоб домового выгнать. Конечно, в подобные бредни я не верю. Но то, что он коровёнку у одной бабки вылечил, это я видел сам! И сейчас к нему – целая очередь…
- Что?! – схватился за голову отец. - Он же погубит себя! Нет, я должен немедленно остановить всё это!
Он быстрым шагом вышел из комнаты, и, судя по шагам за окном, побежал в медпункт.
А Стас, оставшись один, подошел к висевшему в углу зеркалу. Он заглянул в него, увидел свое раскрасневшееся лицо и растерянно пробормотал:
- Неужели я и, правда,… влюбился? И в кого? В Нинку?..
7
- Где крест? – закричал Макс, хватая за грудки Стаса.
- Вот это да!..
Эта новость буквально потрясла Стаса. Он отскочил от зеркала и, стыдясь уже не то, что отца, но и самого себя, пробормотал:
-Нет, нет! Этого не может быть! Мне что, делать, что ль, больше нечего?
Однако, после разговора с Юрием Цезаревичем думать опять о том, как заработать побольше денег и учиться власти, ему не хотелось. Да и сам директор, несмотря на то, что возразить ему было нечем, не смог полностью убедить Стаса. Слова Юрия Цезаревича не насыщали его, как и Криспа, до конца… Впрочем, как теперь и деньги, и наслаждения, и власть…
- Уж лучше почитать! – махнув на всё рукой, решил Стас.
Он подошел к окну и не поверил своим глазам. Тетради на подоконнике не было!
«Может, Ваня с Леной ее столкнули, когда убегали?» - подумал он, перегнулся через карниз, чтоб посмотреть на землю, и тут какая-то сила ухватила его за шиворот, приподняла, перевернула в воздухе и… вывалила из окна!
