По невидимым следам - Матвей Наумович Медведев
Но пока профессия эта необходима. Есть у нас еще пьяницы, хулиганы, воры, расхитители социалистической собственности. Есть особо опасные преступники, рецидивисты, на которых не влияет даже длительное пребывание в местах лишения свободы. И требуется немало усилий, чтобы перестроить сознание этих людей, возвратить их в наше общество, приучить к честному труду, заставить подчиняться нашим законам.
На страже мирного труда и отдыха советских людей стоят работники следственного аппарата прокуратуры и милиции. Рано или поздно, но возмездие настигает преступника.
ЕСЛИ ОКАЗАНО ДОВЕРИЕ…
В праздничный день, 2 мая 1965 года, Алексея Калашникова навестил его бывший приятель по школе Владимир Иванишко. Встреча друзей была радостной. Было о чем поговорить. Иванишко учился в профессионально-техническом училище, готовящем поваров для судов дальнего плавания, Калашников оканчивал одиннадцатилетку и собирался стать военным моряком. «Пойду в высшее военно-морское инженерное…» — рассказывал он Владимиру. «Может, встретимся где-нибудь в море», — смеялся Иванишко.
Приятели посидели, сыграли с матерью Алексея в «подкидного дурака», потом решили пойти погулять.
— Эх, хлопнуть бы по стакану доброго старого рома, — сказал Владимир, когда они вышли на улицу. Как будущий кок, он во всем, даже в речи и походке, старался подражать бывалым морякам, хотя представление о них имел пока только по книгам да кинофильмам.
— Давай выпьем, — предложил он.
— У нас дома не принято пить, — нерешительно ответил Алексей.
— А мы домой и не пойдем, — загорелся Иванишко. — Выпьем где-нибудь… хотя бы в подъезде!
Друзья купили пол-литра водки, бутылку красного вина. Водку распили в магазине «Соки», а вино — в подъезде. Напоследок пили прямо из горлышка, чувствуя себя заправскими морскими волками. Если б это увидел кто-нибудь из старших, то, возможно, вмешался бы, как следует отчитал парней и отослал их домой. К сожалению, никто не видел, как Калашников и Иванишко пили водку.
Оба очень быстро опьянели и в таком состоянии пошли гулять по праздничному, ярко освещенному Невскому. Навстречу им текли толпы нарядно одетых людей…
Потом вернулись к дому, где жил Калашников.
— Выпить бы еще, — расхрабрился Иванишко.
Но ни у него, ни у Алексея денег больше не было.
— Не взять ли на абордаж какого-нибудь прохожего, попросить у него хотя бы на сто грамм? — предложил Алексей.
В этот момент из-за угла вышел человек. Он нес проигрыватель и коробку с граммофонными пластинками — возвращался из гостей.
— Не найдется ли у вас десяти копеек? — обратился к нему Калашников.
— Проходи! Проходи мимо! — последовал ответ.
— Может, есть закурить? — ввязался в разговор Иванишко.
— Я сказал — проваливайте!
Если б парни были трезвы, они бы, конечно, лезть на рожон не стали. Но они были пьяны, и изрядно. Хмель ударил им в голову. Отказ, который они получили, показался им неслыханным оскорблением. Следовало, по их мнению, проучить обидчика кулаком. Так они и сделали.
Первым ударил прохожего Иванишко. За ним полез в драку и Алексей. Били не только руками, но и ногами…
…И уже бежали разнимать дерущихся дружинники, возвращавшиеся с дежурства и ставшие свидетелями происшедшего, и столпился возле упавшего народ, слышался свисток милиционера…
Иванишко задержали тут же, Калашникова, который успел убежать, — спустя несколько часов.
В отделении милиции оба парня сидели протрезвевшие, притихшие, бледные от стыда и испуга.
Да, от уголовного дела было уже не уйти. Из милиции оно попало в районную прокуратуру, а прокурор передал его следователю Душко. Та заполнила бланк постановления: «Дальнейшее расследование поручено мне…» — и приняла папку с материалами, на которой стоял номер: 203.
На первый взгляд, дело казалось ясным. Настолько ясным, что оставалось лишь выполнить кое-какие формальности, а затем взять перо, бумагу и сесть писать обвинительное заключение. Если б у Душко не было никакой заинтересованности в судьбах ее подследственных, она бы, пожалуй, так и сделала. Но в том-то и суть, что Душко, как и все ее коллеги по работе, — следователь новой формации, воспитанник советской юридической школы. Школа эта учит не забывать в каждом случае о человеке, пусть даже и совершившем преступление, думать о его судьбе, о возможностях его исправления.
Душко хотелось глубоко разобраться в том, что же произошло с ребятами, выяснить, сознательно ли они пошли на преступление, или то, что случилось 2 мая, является первым и последним проступком в их жизни.
Сама мать двоих детей, Душко представила себе, сколько переживаний доставит матерям этих несовершеннолетних ребят суд, который неизбежно должен состояться, если будет признано, что Алексей и Владимир совершили преступление сознательно. А лишение свободы, причем на длительный срок, предусмотренное статьей уголовного кодекса, по которой Калашников и Иванишко привлекались к ответственности, — как отразится оно на их судьбе? Есть ли абсолютная необходимость направлять ребят в колонию? Не стоит ли применить какие-либо другие меры воздействия? Но прежде чем ответить на этот вопрос, следователь должен был уточнить, что за люди Калашников и Иванишко.
Душко решила поближе узнать родителей ребят. Мать Алексея, Ольга Егоровна Калашникова, — участница Великой Отечественной войны, — мужа потеряла тринадцать лет назад и сына воспитывала одна. Последние годы она много и тяжело болела, долго находилась в больнице, перенесла сложную операцию. Все это время Алеша жил один. Сослуживцы Ольги Егоровны — она работала помощником эпидемиолога на санитарно-эпидемиологической станции — по мере возможности следили за Алексеем: приходили к нему, готовили обед, убирали в комнате, помогали, если требовалось, и деньгами. Алексей оканчивал одиннадцатый класс, готовился к экзаменам на аттестат зрелости.
Иванишко также воспитывался без отца. Но если у Калашникова отец умер, то Георгий Трифонович Иванишко был жив. Однако с семьей он не жил, считая, что ему «не повезло», что мать Володи вышла за него замуж исключительно «из-за комнаты». Разлад в семье на Володе Иванишко, на его поведении вначале не отразился. Наряду с учебой в профессионально-техническом училище он занимался в одиннадцатом классе вечерней школы.
Душко собрала письменные характеристики на своих подследственных. Вот что говорилось о Калашникове: «Алексей — мальчик способный, никаких нарушений дисциплины за ним не наблюдается» (средняя школа); «Никаких жалоб на Калашникова не поступало» (жилищная контора). Характеристика на Иванишко из вечерней школы: «Очень общительный, легко уживается в коллективе, охотно и добросовестно выполняет общественные поручения»; характеристика из столовой, где он проходил производственную практику: «За время практики проявил себя дисциплинированным работником, все поручения выполнял аккуратно и в срок, поварское дело любит». Пришло по поводу Иванишко и письмо от соседей: «Владимир родился и вырос в нашей квартире. Мы знаем
